Сильнее денег

– Вот об этом я и забочусь.

Я вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ.

Вручив Расти неоновую вывеску, я предупредил его, что сегодня вечером не приду в бар.

Расти как-то чересчур уж пристально посмотрел на меня.

– Знаешь, Джефф, – сказал он, смущенно почесывая затылок, – пора нам поговорить с тобой. Мои постоянные посетители не очень-то разбираются в твоих музыкальных способностях. Я не могу платить тебе тридцать долларов в неделю. Пора бы тебе взяться за ум и отправиться домой. Все-таки ты ведешь здесь бесполезную жизнь. Одним словом, я больше не могу держать тебя. Приобретаю радиолу-автомат. Ты работаешь последнюю неделю.

Я широко улыбнулся:

– Ну что ж, Расти, договорились. Я знаю, ты хочешь мне добра, но домой я не поеду. Когда ты увидишь меня в следующий раз, я буду ездить в «кадиллаке».

Потеря тридцати долларов в неделю меня не беспокоила. Я не сомневался, что Римма вскоре начнет зарабатывать большие деньги.

Позвонив Уилли Флойду, я сообщил, что привезу Римму примерно в половине десятого. Он согласился, хотя и без особого энтузиазма. Потом я вернулся в наш пансион и по пути в свою комнату заглянул к Римме. Она спала.

Времени до половины десятого оставалось еще много, и я не стал будить девушку. Я прошел к себе, побрился, надел чистую сорочку, потом вынул из шкафа смокинг, почистил его и погладил. Вообще-то, смокинг выглядел далеко не блестяще, но другого у меня не было, а о покупке нового я не смел и мечтать.

Без четверти девять я снова зашел к Римме и разбудил ее.

– Ну, звезда, вставай. В твоем распоряжении всего полчаса.

Римма выглядела довольно апатичной. От меня не укрылось, что ей стоило немалых усилий подняться.

Может, она в самом деле была голодна. Во всяком случае, я понял, что она не сможет петь в таком состоянии.

– Вот что. Я пошлю Кэрри за бутербродами, а ты пока одевайся.

– Как хочешь.

Равнодушие Риммы обеспокоило меня. Она начала переодеваться, и я ушел. Кэрри я нашел внизу, на крыльце.

По моей просьбе она сходила в лавку за бутербродами. С бумажным пакетом в руках я поднялся в комнату Риммы.

Девушка уже переоделась и теперь сидела перед засиженным мухами зеркалом. Я положил пакет ей на колени, но она с гримасой его отбросила:

– Я ничего не хочу.

– Черт возьми!..

Я схватил Римму за руки, заставил встать и с силой встряхнул ее.

– Да приди же ты в себя, слышишь? Ты будешь сегодня петь! Другой такой возможности не представится. Ешь этот проклятый бутерброд – ты же вечно жалуешься на голод! Ешь, говорю!

Римма вынула из пакета бутерброд и, отщипывая маленькие кусочки, принялась есть, но почти сразу же перестала.

– Меня стошнит, если я съем еще хоть капельку.

Бутерброд пришлось доедать мне.

– Просто противно смотреть на тебя, – заметил я с набитым ртом. – Иногда я вообще жалею, что познакомился с тобой. Ну что ж, пошли. Я обещал Уилли приехать в половине десятого.

Все еще продолжая жевать, я немножко отступил и оглядел Римму. Бледная как полотно, с синяками под глазами, девушка казалась выходцем с того света. И все же было в ней что-то пикантное и зазывающее.

Мы спустились по ступенькам и вышли на улицу.

Вечер выдался душный, но когда Римма случайно прикоснулась ко мне, я почувствовал, что она вся дрожит.

– Что с тобой? – резко спросил я. – Ты мерзнешь?

– Нет. Ничего.

Вдруг она громко чихнула.

– Перестань! – крикнул я. – Тебе же надо сейчас петь.

– Как скажешь…

Она, без сомнения, действовала мне на нервы, но я сдерживался, думая о ее голосе. Каково будет, если она расчихается перед Уилли Флойдом?

Мы сели в трамвай и доехали до Десятой улицы. Вагон был переполнен, и Римму прижали ко мне. Время от времени я чувствовал, как ее начинает трясти. Это серьезно беспокоило меня.

– Ты здорова? Ты сможешь петь, правда?

– Я здорова. Отстань.

В клубе «Голубая роза», как всегда, собрались видавшие виды почти преуспевающие и почти честные бизнесмены, почти красивые девицы легкого поведения, время от времени получавшие крошечные роли в кино, и гангстеры, устроившие себе выходной вечер.

Музыканты на сцене выдавали жаркий свинг, вокруг шныряли взмокшие официанты, и атмосфера в целом была такая, что ее можно было резать ножом.

Подталкивая перед собой Римму, я довел ее до кабинета Уилли, постучал и, открыв дверь, втолкнул девушку в комнату.

Уилли сидел, положив ноги на стол, и чистил ногти. Он взглянул на нас и нахмурился.

– Хэлло, Уилли, – сказал я. – Вот и мы. Познакомься с Риммой Маршалл.

Уилли еще раз внимательно осмотрел нас и кивнул. Взгляд его маленьких глаз задержался на Римме, и он поморщился.

– Когда мы начнем? – спросил я.

Уилли пожал плечами:

– Мне безразлично. Хоть сейчас. – Он снял ноги со стола. – Ты уверен, она действительно хорошо поет? Что-то непохоже, если судить по ее виду.

– Я не напрашивалась сюда! – с внезапной вспышкой негодования заявила Римма.

– Замолчи! – прикрикнул я. – Не лезь не в свои дела. Цыплят по осени считают, – снова обратился я к Уилли. – Это замечание обойдется тебе в сто долларов в неделю.