Я сам похороню своих мертвецов

– Да, мистер Инглиш, – отозвался Винс и направился к кабинету. Когда он открыл дверь, громкие голоса и смех хлынули в тихую приемную с такой силой, что Инглиш нахмурился.

– Побудь здесь немного, ладно? – обратился он к Лоис. – Возможно, ты еще понадобишься мне сегодня. Если не позвоню в течение часа, ступай домой.

– Хорошо. – Она вопросительно взглянула на него. – Что-то случилось, мистер Инглиш?

Он посмотрел на нее, затем придвинулся ближе, положил руку ей на бедро и улыбнулся.

– Ты когда-нибудь видела моего брата Роя?

Она выразила изумление, покачав головой.

– Ты ничего не потеряла. – Он легонько похлопал ее по бедру. – Он только что застрелился.

Она ахнула:

– О, мои соболезнования.

– Не стоит, – сказал он, направляясь к двери. – Он не заслуживает твоего сочувствия, а моего и сам бы не захотел. Дело будет хлопотное. Посиди здесь еще часок. Если газетчики что-то пронюхают, собьешь их со следа. Скажешь им, что ты понятия не имеешь, где я.

Он взял из шкафа шляпу и пальто.

– Гарри угостил тебя шампанским? – спросил он, нахлобучивая на голову шляпу и нервно дергая ее за поля.

– Да, мистер Инглиш.

– Хорошо. Что ж, пока что до свиданья. Возможно, я еще позвоню.

Он перебросил пальто через руку и вышел, закрыв за собой дверь.

II

Чак Иган направил большой сверкающий «кадиллак» в одну из боковых улиц делового квартала и сбавил скорость.

По правой стороне у высокого здания стояли два патрульных автомобиля. Здание было погружено в темноту, если не считать двух освещенных окон на седьмом этаже.

Чак припарковался позади полицейских машин; к тому моменту, как он заглушил мотор и вышел, Ник Инглиш уже открыл заднюю дверцу и шагнул своими длинными ногами на тротуар.

Чак вопросительно поглядел на него:

– Мне подняться с вами, босс?

– Почему бы нет. Только не высовывайся и держи рот на замке.

Инглиш пересек тротуар, направляясь к двум патрульным, стоявшим по бокам от входа в здание. Оба они тут же узнали его и взяли под козырек.

– Лейтенант ждет вас, мистер Инглиш, – сказал один из полицейских. – Поднимайтесь на лифте. Седьмой этаж.

Инглиш кивнул и вошел в тускло освещенный холл с полом, выложенным каменной плиткой. Внутри пахло мусором и неисправной канализацией, кисло воняло застарелым потом. Напротив входной двери находился древний лифт, в который с трудом могли бы поместиться четыре человека.

Чак отодвинул решетку и, пропустив Инглиша, вошел вслед за ним в лифт, нажал кнопку, и клеть, подергиваясь, поползла вверх.

Пальто Инглиш оставил в машине. Он стоял, перенеся вес тела на мыски ног и сунув руки в карманы смокинга, в зубах дымилась сигара, глаза были задумчивы и холодны.

Чак бросил на него быстрый взгляд и тут же отвел глаза.

В конце концов лифт дернулся, остановившись на седьмом этаже, и Чак отодвинул решетку.

Инглиш ступил в тускло освещенный коридор. Почти напротив была открытая дверь, откуда на грязное резиновое покрытие пола падал яркий квадрат света. Чуть дальше по коридору, слева, была еще одна дверь, сквозь матовое стекло которой тоже лился свет. Справа, в самом конце коридора виднелась дверь без стекла, из щели под ней просачивалась полоска света.

Из открытой двери вышел лейтенант Морилли – мужчина лет под пятьдесят, плотного телосложения, с худощавым бледным лицом с крупными чертами, на котором маленькие усики казались особенно черными по сравнению с белой кожей.

– Простите, что прервал вечеринку, мистер Инглиш. Но я подумал, вы захотите приехать, – почтительно и негромко произнес он низким голосом: так похоронный агент беседует с богатым клиентом. – Весьма печальное дело.

Инглиш хмыкнул.

– Кто его обнаружил?

– Консьерж. Проверял, все ли офисы заперты. Он позвонил мне, а я позвонил вам. Я и сам здесь не дольше двадцати минут.

Инглиш подал знак Чаку, чтобы тот оставался на месте, а сам шагнул на порог обшарпанной комнатки, служившей приемной. По матовому стеклу двери вилась надпись:

АГЕНТСТВО БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ

Старший следователь

РОЙ ИНГЛИШ

В комнате имелись письменный стол, кресло для машинистки, пишущая машинка, накрытая чехлом, шкаф с папками и ковровая дорожка на полу. На стене висели покрытые пылью наручники и выцветшие благодарственные письма в узких черных рамках, некоторые из них датировались еще 1927 годом.

– Он в кабинете, – сказал Морилли, пропуская Инглиша дальше в приемную.

В тесной комнате неловко топтались два детектива в штатском. Оба проговорили нестройным дуэтом:

– Добрый вечер, мистер Инглиш, – и один из них коснулся пальцем шляпы.

Инглиш кивнул им, прошел через приемную и остановился у двери, ведущей в кабинет шефа. Он был чуть просторнее. У стены напротив окна стояли два больших шкафа с папками. На полу лежал вытертый и пропыленный ковер. Львиную долю пространства занимал большой письменный стол. Рядом со столом было обшарпанное кресло для клиентов. Взгляд Инглиша стремительно прошелся по всем этим деталям, и он поморщился, отмечая убожество обстановки.

Его брат умер, сидя за письменным столом. Затем мертвое тело повалилось вперед: голова лежала на бюваре, одна рука безжизненно свисала, касаясь пальцами ковра, другая осталась на столешнице. Лицо покоилось в луже крови, которая расползлась по всему столу и весьма удачно стекала струйкой в металлическую мусорную корзину на полу.

Инглиш несколько секунд смотрел на брата мрачным взглядом, но безо всякого выражения на лице.

Морилли наблюдал за ним от двери.

Инглиш подошел к столу и наклонился, чтобы лучше рассмотреть мертвое лицо. Его ботинок задел что-то твердое, и он опустил глаза. Полицейский револьвер 38-го калибра лежал в нескольких дюймах от пальцев покойника.

Инглиш отступил назад.

– Давно он уже мертв? – спросил он отрывисто.