Измене доверяют, как лисе

Эллис чувствовал, как в венах пульсирует кровь, как к горлу подступает тошнота, как слабеет тело. Но он не сдавался. Выбросил руки вперед, вцепился в мокрую траву и ждал.

Заметив, что он высунулся из траншеи, Грейс перешла на неровный бег. На плече у нее была сумка, а вокруг запястья обмотана веревка: судя по всему, Грейс волокла по траве какой-то предмет.

– Зря вы так, – задыхаясь, сказала она, оказавшись у траншеи. – Нельзя было вставать.

– Помоги, – возбужденно сказал Эллис. – Я больше так не могу. Дай руку.

Наклонившись, Грейс схватила его за руку и потянула. Эллис стал потихоньку выбираться из траншеи: вскрикивал, чертыхался, кусал губы. От боли в ноге полыхало все тело. Наконец он, тяжело дыша, плюхнулся на траву. Подступила тьма, и он снова почувствовал, что балансирует на грани обморока. Грейс потащила его дальше. Эллис попытался двинуться, но не смог. Ногу пронзила боль, и он снова выругался, после чего распластался на чем-то мягком и расслабился, потеряв интерес к происходящему.

Твердая прохладная рука приподняла его голову. Эллис услышал голос девушки:

– Все в порядке. Выпейте. Вам будет полезно. Это чай.

Чай!

Разлепив веки, он уставился на Грейс. Ее огромные встревоженные глаза были совсем рядом. Она поднесла чашку к его губам. Чай оказался крепким и сладким.

Кивнув, он отпил еще немного. Чай придал ему сил, смыл дурной привкус с языка. Выпив всю чашку, Эллис вздохнул и снова улегся на траву.

– Отлично, – только и сказал он.

Тьма отступила, и его снова приласкало горячее утреннее солнце. Эллис понял, что лежит на носилках, а под головой у него – скатанное в трубочку одеяло.

– Я нашла еды, – сказала Грейс, – но лучше сначала перебраться в лес. Думаю, я смогу тащить носилки. У меня с собой веревка.

Блестящая мысль, подумал Эллис. Эта девица – далеко не дурочка. Если бы он пополз к лесу, мог бы окончательно повредить ногу. Да, до леса примерно четверть мили, и тащить носилки будет очень непросто. Но это уже ее проблемы. Не двигаясь, Эллис смотрел, как Грейс кладет на носилки сумку и одеяло.

Наконец она собралась. Намотала веревку на руку, повернулась и потянула. Носилки остались на месте. Спина девушки выгнулась, ноги зарылись в мягкую землю. Грейс изо всех сил налегла на веревку, но не продвинулась ни на дюйм.

Глядя на нее, Эллис почувствовал смутное возбуждение. Жаль, под рукой нет кнута. Хлестнул бы ей по ногам, и дело пошло бы веселее, свирепо подумал он. И крикнул, чтобы Грейс поторапливалась.

Она старалась, как могла. Вены у нее на руках вздулись, словно лиловые черви. Дыхание ее было прерывистым. Край носилок приподнялся на несколько дюймов, но девушка никак не могла сдвинуть их с места. Пару минут она тянула веревку, налегая всем телом. Потом поскользнулась и упала лицом в траву. Увидев, как сверкнули ее белые бедра, Эллис привстал. Губы его дрожали, а в глазах горел лихорадочный огонек.

– Давай вставай! – кричал он, размахивая руками.

Не глядя на него, не понимая, что он к ней обращается, Грейс с трудом поднялась на ноги и снова схватилась за веревку – теперь повернувшись лицом к носилкам. Взгляд у нее был отчаянный, чуть ли не безумный. Зарывшись в землю каблуками, она потянула веревку на себя. Проехав по траве где-то с фут, носилки остановились. Грейс попятилась, потянула еще раз. Носилки снова сдвинулись с места и резко встали.

– Ну что ты копаешься, тяни давай, – бормотал Эллис. – Давай, всем весом тяни.

Лицо девушки исказила напряженная гримаса, дыхание свистело в пересохшем горле. С огромным трудом она передвинула носилки с неровной земли на лужайку вокруг лунки. Там тянуть стало легче. Повернувшись, Грейс согнулась и закинула веревку на плечо. Носилки медленно, но верно поползли в сторону леса.

Затея, однако, все еще выглядела безнадежной. Девушка решительно шла вперед, но то и дело спотыкалась. Очевидно, силы покидали ее. Вскоре она начала идти зигзагами, отклоняясь то вправо, то влево. Эллис посылал ей в спину проклятия, но Грейс этого не знала: в тот момент для нее имели значение лишь носилки за спиной и собственные силы, которых почти не осталось.

Эллис оглянулся. Да, прогресс налицо. Траншеи уже не видно. Крыша клуба почти скрылась за склоном холма. Оглянувшись снова, он и ее не увидел.

Вдруг Грейс, тяжело дыша, растянулась на траве. Лицо ее блестело от пота и было совершенно белым. Эллис понял, что она совсем выбилась из сил. Раздраженно всплеснув руками, он ждал, пока девушка не придет в себя.

Через несколько минут она села, запустила пальцы в спутанные волосы и сказала, стараясь дышать ровнее:

– Придется сделать перерыв. Еще очень рано. Если не отдохнуть, я не смогу идти дальше. – Несмотря на изнеможение, она улыбнулась Эллису и вдруг превратилась в красавицу. Улыбка была ей к лицу. Увидев эту перемену, Эллис рассердился. Ему нравилось думать, что Грейс страшненькая. Нравилось насмехаться над ее внешностью.

– А вы тяжелый, – добавила она таким тоном, словно решила пошутить.

– Это не я тяжелый, а ты слабачка, – резко сказал Эллис. – Маловато от тебя толку. – И в очередной раз его презрительная ремарка не достигла цели: девушка отвернулась к сумке.

Вынув из нее какой-то сверток, она села рядом с Эллисом:

– Вы, наверное, проголодались. – Развернув салфетку, она протянула ему бутерброд. – Хлеб слегка зачерствел, но есть можно.

Не глянув, осталось ли что-то для Грейс, Эллис схватил бутерброд и впился в него мелкими острыми зубами.

Хлеб застрял в пересохшем горле. Эллис подавился, у него скрутило желудок. Бросив бутерброд на траву, он попытался проглотить то, что откусил, но не смог; отвернулся и выплюнул. А потом улегся снова, разочарованный и встревоженный. Теперь он точно знал, что болен. Эллис встревоженно взглянул на девушку. Интересно, она хоть понимает, насколько ему худо?

Грейс с озабоченным видом смотрела на него.

– Не переживай, – сердито сказал он. – У меня температура. Мне сейчас нельзя есть. – И он уставился на лес. Главное, чтобы девчонка его не бросила.

– Вы поправитесь, – нерешительно произнесла Грейс. – Да, вас лихорадит, но так и должно быть. Ничего страшного.

Вот и все ее знания, с горечью подумал Эллис. У него был жар, и он чувствовал, как в голове тяжело пульсирует кровь.

– Бутерброд был с ветчиной, да? – спросил он, чтобы не молчать. Нельзя, чтобы девчонка поняла, что он плохо соображает. – Я сто лет не ел ветчины.

– Нашла банку в холодильнике, – объяснила Грейс. – Они тут неплохо устроились. Наверное, хватятся своей ветчины.

Кивнув, Эллис быстро глянул на нее лихорадочно блестевшими глазами. Как только выяснится, что в клубе побывали воры, сюда тут же явится полиция. Полисмены начнут их искать и без труда найдут. Он снова посмотрел в сторону леса. Казалось, этот лес – единственное безопасное место на свете.

– За нами будет погоня, – с тревогой сказал он.

Устремив взгляд на далекие холмы за лужайкой, Грейс жевала свой бутерброд. Не ожидая увидеть подобную безмятежность, Эллис рассвирепел и хлопнул девушку по руке.

– За нами будет погоня, – повторил он, когда Грейс взглянула на него.

– Время еще есть, – ответила она. – Продолжим, как только отдохну. Едва ли кто придет раньше девяти. У нас больше двух часов.

– Тебе легко говорить, с целыми-то ногами! – взорвался Эллис. – Конечно, тебе некуда торопиться. Если что, всегда сможешь сбежать. А я не смогу!

– Все будет хорошо, – тихо успокоила его девушка. – Найдем место в лесу, спрячемся. Я не собираюсь никуда убегать.

Вот и все, что Эллис хотел узнать. Собирался спросить, почему она не бросает его, но решил, что задавать такой вопрос опасно. Вдруг она задумается и поймет, что у нее нет ни единой причины с ним возиться. Что она запросто может взять и уйти. Если девчонку до сих пор не осенило, не стоит подсказывать.

– Я вас не брошу, – сказала Грейс, словно отвечая на незаданный вопрос. Она заглянула ему в глаза. – Вы мне помогли. Накормили. Теперь моя очередь, хоть вы и вели себя довольно грубо. – Закусив губу, она покраснела и продолжила: – Но я к такому привыкла. Со мной всегда дурно обращались. Забавно… Вы добрее всех, кого я знаю. – Похоже, она не сердилась на Эллиса.

Он вспомнил, как запустил в нее раздавленным пирожком. Вспомнил, как она выедала повидло из липкого бумажного пакета. «Вы мне помогли. Вы добрее всех, кого я знаю». Ну ладно. Если этой дуре нравится подобное обращение, так тому и быть.

– Ну, давай вставай, – грубо сказал он. – Хватит языком чесать. Ты уже долго отдыхаешь. Вставай!

Безропотно взяв веревку, Грейс развернулась и снова потащила носилки по траве, теперь под горку. Дело пошло быстрее, но девушке все равно приходилось несладко.