Питер Пэн

– Никому я не нужен!

Этого, разумеется, леди в вечернем платье не смогла вынести и воскликнула:

– Нужен! Мне нужен! Я так хочу третьего ребёнка!

– Мальчика или девочку? – спросил Майкл без особой надежды.

– Мальчика, только мальчика!

Майкл бросился к матери в объятия. Вроде бы ничего особенного, как тогда показалось и самим Дарлингам, и Нане, но это была последняя ночь, которую Майкл провёл в детской.

Они продолжали вспоминать.

– И тут, помните, в комнату вихрем влетел я, – обычно говорил в этом месте мистер Дарлинг с раскаянием в голосе, но именно так оно и было.

Вероятно, его поведению можно было найти некоторое оправдание. Он собирался в гости, и всё шло прекрасно, пока не дошла очередь до галстука. Это может показаться странным, но человек, прекрасно разбиравшийся в акциях и капиталах, порой оказывался абсолютно бессильным перед галстуком. Иногда этот аксессуар подчинялся хозяину беспрекословно, но случалось и так, что обитатели дома молились, чтобы он переступил через свою гордость и надел галстук с готовым, уже завязанным узлом.

В тот день был именно такой случай. Мистер Дарлинг влетел в детскую с перекрученным непокорным негодником в руках.

– Что-то случилось, папочка?

– Да уж, случилось! – прямо-таки взревел мистер Дарлинг. – Этот предмет не завязывается! Во всяком случае, вокруг моей шеи. Вокруг ножки кровати – пожалуйста, хоть сто раз, но вокруг моей шеи – ни за что! Боже мой, ни за что! Вот так!

Не рассчитывая, что произвёл на жену должное впечатление, мистер Дарлинг сурово продолжил:

– Предупреждаю: до тех пор, пока на моей шее не будет галстука, на обед мы не пойдём, а если мы не пойдём на обед сегодня, то ноги моей никогда больше не будет в конторе, а если я не стану ходить в контору, мы все будем голодать и дети окажутся на улице.

Однако даже после этого спича миссис Дарлинг умудрилась сохранить спокойствие:

– Позволь мне, дорогой.

Мистер Дарлинг, собственно, за этим и пришёл. Дети молча стояли рядом, пока миссис Дарлинг ловкими прохладными руками повязывала мужу галстук.

Наверное, найдутся мужчины, которых возмутила бы та лёгкость, с которой женщина справилась с галстуком, однако мистер Дарлинг, человек по натуре добрый, лишь беззаботно поблагодарил жену, через секунду забыв про гнев, а через две уже гарцуя по комнате с Майклом на плечах.

– Как же нам в этот день было весело! – вздохнула миссис Дарлинг.

– В последний раз, – простонал мистер Дарлинг.

– Джордж, а помнишь, как Майкл вдруг спросил: «А как ты узнала обо мне, мама?»?

– Ещё бы не помнить!

– Как они были милы! Правда, Джордж?

– Это были наши, наши дети, а сейчас их нет.

В тот вечер их веселью помешала Нана. Стоило ей по-явиться в детской, как мистер Дарлинг принялся громко выражать своё неудовольствие по поводу того, что её шерсть оказалась на его брюках. Самое печальное заключалось в том, что это были не просто брюки, а совершенно новые брюки, к тому же первые в жизни мистера Дарлинга брюки со штрипками, и он закусил губу, чтобы не расплакаться.

Конечно, миссис Дарлинг их вычистила, но муж опять заявил, что взять в няньки собаку было с их стороны большой ошибкой.

– Джордж, ты не прав: Нана настоящее сокровище.

– Согласен, но у меня порой возникает подозрение, что она смотрит на детей, как на щенков.

– Ну что ты, дорогой, я уверена: ей известно, что у них есть душа.

– Как знать, – задумчиво протянул мистер Дарлинг, – как знать.

Миссис Дарлинг решила, что настал подходящий момент рассказать мужу о странном мальчике. Поначалу он было отмахнулся, но затем, стоило показать тень, призадумался и в конце концов заключил:

– Нет, никого похожего я не знаю, но сдаётся мне, что это какой-то негодник.

Они опять вернулись к недавнему прошлому.

– Помнишь, мы как раз обсуждали тень, – заметил мистер Дарлинг, – когда вошла Нана с лекарством для Майкла. Теперь никогда не придётся носить в зубах лекарство, и в этом виноват только я.

Каким бы сильным человеком ни был мистер Дарлинг, стоит признать, что в случае с лекарством он повёл себя довольно глупо. Ему почему-то казалось, что, в отличие от сына, он сам всю жизнь храбро глотал лекарства. И теперь, когда Майкл увернулся от ложки, которую держала в зубах Нана, мистер Дарлинг укоризненно произнёс:

– Будь мужчиной, Майкл.

– Не буду! – капризно закричал ребёнок.

Миссис Дарлинг отправилась за шоколадкой для малыша, а мистер Дарлинг решил, что здесь нужна строгость.

– Не надо ему потакать! – крикнул он вслед жене и добавил, уже сыну: – Майкл, в твоём возрасте я пил лекарство безропотно да ещё приговаривал: «Спасибо, дорогие родители, за то, что лечите».

Мистер Дарлинг сам сейчас в это верил, а Венди приняла его слова за чистую правду и попыталась подбодрить Майкла:

– То лекарство, которое пьёт папочка, гораздо противнее, правда?

– Гораздо, – бодро согласился с дочерью мистер Дарлинг, – и сейчас я его выпью, чтобы доказать тебе, Майкл, что я говорю правду, если, конечно, не потерял бутылочку с лекарством.

На самом деле ничего он не потерял, а однажды ночью, взобравшись на стул, спрятал лекарство на самую верхнюю полку в шкафу. Однако ему было невдомёк, что верная Лиза обнаружила бутылочку и водрузила на прежнее место – на столик в ванной.

– Я знаю, где она! – воскликнула Венди, всегда готовая услужить. – Сейчас принесу.

Она так быстро умчалась, что мистер Дарлинг не успел её остановить, настроение у него непонятным образом испортилось.

– Джон, – сказал он, передёрнувшись, – это жуткая гадость: противная, тягучая, сладковатая.

– Но это ничего! – весело отреагировал Джон.

И в этот момент в комнату вбежала Венди с лекарством в стакане и, с трудом отдышавшись, произнесла:

– Простите, но я торопилась.

– Ты удивительно быстро обернулась, – ответил мистер Дарлинг с сарказмом, которого дочь не поняла, и жёстко заявил: – Сначала Майкл!