Тень ушедшего

Давьян устало отмахнулся. За последние недели он не раз слушал эти соображения от желающих помочь, но впервые слышал подобное от Вирра. Беда в том, что он знал: все они правы. Одаренные, требуя от своего тела запредельных усилий, инстинктивно обращаются к потаенному запасу сути, поддерживая ею силы взамен сна. А если он истощил тайник, все попытки до него дотянуться напрасны.

И все же три года разумного распорядка тоже не помогли. Что бы ни препятствовало ему в использовании сути, причина крылась не в бессоннице.

Вирр, посмотрев на друга, со вздохом поднялся на ноги.

– Ну, если ты не собираешься спать, я точно засну. Старшая Кэн ждет от меня анализа основных мотивов половины Ассамблеи, а урок с ней у меня с самого утра. – Он выглянул в окно. – Всего через несколько часов.

– Ты не засыпаешь на своих дополнительных по политике? Я думал, ты на них и пошел, чтобы отсыпаться. – Давьян выдавил усталую улыбку, показывая, что шутит. – Но ты прав. Спасибо, что составил компанию, Вирр. Увидимся за обедом.

Давьян подождал, пока уйдет Вирр, и скрепя сердце обратился к заглавию очередной отложенной для занятий книги: «Принципы извлечения и восстановления». Он прочел ее неделю назад, но мог что-то упустить. Должна же быть причина, почему он не может дотянуться до сути. Наверняка он чего-то недопонял.

Старшие считали, что он отгородился, что подсознательно сопротивляется своим силам после первого знакомства с ними в тот день, когда обзавелся шрамом. Но Давьян в этом сомневался: та боль давно погасла. Вот если он действительно авгур, одно это могло послужить причиной… Хотя сведения о былых правителях Андарры скрывались теперь так надежно, что искать их было мало толку.

К тому же… Возможно, дело просто в технике. Возможно, если прочитать все, написанное о природе дара, он сумеет решить задачу.

Вопреки собственной решимости, оставшись один, Давьян заметил, что слова на обложке расплываются перед глазами, а челюсти растягивает зевота. Может быть, в одном Вирр был прав. Изнеможением дела не поправишь.

Давьян нехотя встал, дотянулся и погасил светильник.

И сел на кровать, уставившись в темноту. Мысли все еще бурлили. Несмотря на усталость, несмотря на поздний час, уснул он не скоро.

Глава 2

Давьян вздрогнул и проснулся.

Разбудивший его звук – настойчивый стук в дверь – повторился. Мальчик очумело оглядывался, в голове стоял сонный туман. Который час? Отдаленный гомон снизу, со двора, означал, что уже начались уроки. В луче из оставшегося открытым окна медленно проплывали пылинки: по тому, как круто падал луч, он сообразил, что теперь середина утра, если не позже.

Ругаясь под нос, Давьян вскочил на ноги. Обычно он просыпался с рассветом и надеялся, что его тело само будет соблюдать расписание, но, как видно, слишком уж много ночей оно провело без сна. Снова постучали;

торопливо накинув какую-то одежду, мальчик бросился к двери, открыл.

У стоявшей за дверью девушки светлые волосы падали на плечи, а на скулах погожие дни оставили еле заметную россыпь веснушек. Она бесхитростно улыбнулась, в ее зеленых, как море, глазах плескался смех.

– Привет, Аш, – неловко поздоровался Давьян, сразу вспомнив, каким растрепой он выглядит.

– И тебе, Дав. Вид у тебя…

– Знаю. – Он пятерней расчесал густые, непокорные черные волосы, хоть и знал, что не поможет. – Похоже, я заспался.

– Похоже, что так. Самую малость. – Аша бросила многозначительный взгляд в окно. Потом тщательно оглядела коридор, убедилась, что они в самом деле наедине, и понизила голос. – Госпожа Алита с утра заставила меня побегать, но я зашла, едва смогла отпроситься. – Улыбка ее погасла. – Мне сказали про Лихима.

Память о прошедшей ночи обрушилась на Давьяна – должно быть, это отразилось и на лице, потому что Аша шагнула к нему. В ее глазах светились мягкое сочувствие и забота.

– Ты ничего?

– Ничего. – Он лгал: на самом деле страх нахлынул заново при воспоминании о бьющемся в судорогах мальчике и черных жилах, расползающихся по его лицу. Но не признаваться же Аше. – Я… ничего подобного раньше не видывал. Просто… наверно, мне это напомнило, как близки испытания.

Аша, поморщившись, кивнула, но промолчала.

В груди у Давьяна при взгляде на нее становилось тесно. За пролетевшие несколько месяцев он не раз сталкивался со страхом превратиться в тень, но только сейчас понял, что сильнее всего боялся никогда больше не увидеть Ашу. Потому что их дружба за последние пару лет превратилась в нечто большее, по крайней мере для него.

Но заговорить об этом он не мог. Пока не мог. Признание сделало бы оставшиеся несколько недель еще тяжелей для обоих, даже если Аша его чувств не разделяет.

Оба помолчали: Давьян оглянулся на косой луч солнца – оно поднялось уже так высоко, что почти не заглядывало в выходящее на восток оконце.

– Я все расскажу тебе потом, – пообещал он, вспомнив вдруг, что его ждут и другие обязанности, и выдавил бодрую улыбку. – Мне сегодня полагалось доставить припасы из Каладеля.

– Доставить припасы из Каладеля тебе полагалось бы часа два или три назад, – уточнила Аша. – Собственно… Не хочу окончательно портить тебе настроение, но я затем и пришла. Госпожа Алита спохватилась, что ты не явился за списком покупок.

Давьян застонал.

– Что она сказала?

Госпожа Алита следила за учениками строже любого старшего. Хуже того, Давьяна она почитай что вырастила и потому любое уклонение им от своих обязанностей воспринимала как личное оскорбление.

Аша пожала плечами.

– Сам знаешь – как всегда. Что-то насчет тебя, кипящего котла и ножичка, который у нее висит над столом. Всех подробностей не упомню. – Аша горестно улыбнулась. – Но уверена, она не откажется тебе повторить.

– Замечательно… – Давьян помялся. – Наверно, не стоит просить тебя… умолчать в разговоре с ней, какой я соня?

– Она спросит.

– Соври, – Давьян вздернул бровь. – Я прошу тебя соврать.

– Вот уж от кого не ожидала! – насмешливо улыбнулась Аша.

Давьян вздохнул, пряча улыбку.

– Я буду у тебя в долгу.

– Не первый раз, – напомнила девушка.

Давьян прищурился, но улыбка наконец прорвалась наружу.

– Спасибо, Аша.

Когда Аша скрылась на лестнице, он притворил дверь куда в лучшем настроении. Как ни мало радовала его предстоящая выволочка от госпожи Алиты… и как ни тяжело легло на плечи вернувшееся воспоминание о прошедшей ночи… если тебя будит Аша, значит, день начался далеко не худшим образом.

Он постоял перед зеркалом, стирая сон с глаз и оправляя одежду, расчесывая пальцами волосы, пока не привел их в пристойный вид. Старшие настаивали, чтобы всякий выходящий за стены школы выглядел прилично. Он все равно опоздал, так что не стоило усугублять дело, выскочив на улицу растрепой.

Уверившись, что выглядит достойно, Давьян поспешил спуститься по винтовой лестнице Северной башни во внутренний дворик. Несколько учеников обступили стоящего у дальней стены старшего Джарраса, кое-кто хихикал над его рассказом. Давьян полюбовался на бородача, который картинно жестикулировал, взмахивая красным плащом одаренного, и потешно округлял глаза, вызывая среди малышни новые взрывы смеха. Улыбнулся и Давьян. Джаррас нравился всем.

Он двинулся дальше, проскочил через узкий проход к задней двери кухни. Большинство учеников вошло бы через главную дверь из столовой, но Давьян служил здесь поваренком задолго до того, как стал учеником, и не мог так просто избавиться от въевшейся привычки.

Он пробрался внутрь тише мыши, вдохнул знакомые запахи. Тепло огня, деловито кипящий над потрескивающими дровами котел. Смешение пряных ароматов, веселая болтовня Тори с Гундером, кухарки и ее подручного, рубивших овощи спиной к нему. Даже три года спустя он чувствовал себя здесь дома больше, чем в собственной башенной комнате.

Давьян замялся. Госпожи Алиты нигде не было видно. А вот Тори, немолодая и неряшливая женщина, вечно баловавшая его, пока в Давьяне не обнаружился одаренный, наконец заметила постороннего. Она сразу отвернулась, узнав вошедшего, и их разговор с Гундером замер, когда и тот тоже увидел Давьяна.