Колониальный рефлекс

– Черт! – выругалась я, ощутив, как разливается жар от откровенных чувственных воспоминаний.

– Все в порядке? – раздался его баритон за дверью.

– Исчезни!

– Я принесу воды для дома и бани, – я уловила пристыженные нотки в его голосе и остановила поток ругательств, готовых снова сорваться с моего языка.

После молчаливого завтрака, состоявшего из гречневой каши, я помыла посуду и удалилась в баню, прихватив с собой занавески, покрывало и простынку с напоминанием о реальности прошлой ночи. До обеда я занималась их стиркой, а затем очистила и отмыла парную и предбанник. Периодически я выходила на улицу, чтобы отдохнуть на свежем воздухе. В один из таких перерывов я с удивлением обнаружила веревку, протянутую от колодца к бане. Я точно знала, что ранее ее там не было. Я незамедлительно развесила на ней чистое мокрое белье, внутренне отметив предприимчивость Демиана. Уж очень не хотелось после всего происшедшего обращаться к нему с просьбой.

В следующий мой перерыв он колол около дома дрова. Демиан работал без майки, спиной ко мне, тем самым позволяя моим глазам беспрепятственно блуждать по его телу и наслаждаться приятным зрелищем. Раньше меня напугала бы такая гора мускулов, но теперь вызывала трепет и желание прикоснуться к разгоряченной работой коже. На стадии, когда мои глаза уже окончательно неприлично залипли на его торсе, а губа находилась где-то в районе колен, Демиан неожиданно повернулся ко мне. Краснея, я с опозданием опустила взгляд в землю, перед этим заметив его ухмылку. Резко вскочив, я снова скрылась в бане.

После обеда я прогулялась в лесу, стараясь не заходить далеко в чащу. Встреча с дикими зверями теперь казалась мне не более опасной, чем время наедине с Демианом. Его взгляды за столом красноречиво свидетельствовали о том, что мне есть чего опасаться. Поэтому до вечера я бродила по округе. Не забыла заглянуть в автомобиль, в надежде увидеть ключи в замке зажигания, в козырьке или бардачке. Но все было напрасно. Издалека я видела, как он аккуратно перетаскал нарубленные дрова под навес около бани. А через какое-то время из трубы пошел дым.

Я сидела под высокой сосной на земле, усыпанной пожелтевшими иголками, когда Демиан резко образовался надо мной, нависнув, словно грозовое облако. Я приготовилась к молниям.

– Ничего не скажу хорошего о твоей реакции, – попенял он, усаживаясь рядом.

– Я видела, что ты шел, – соврала я.

– Я ведь говорил тебе о диких зверях, – напомнил Демиан, откинувшись спиной на ствол, о который облокачивалась и я. Таким образом наши плечи и руки оказались совсем близко, а на щеке я почувствовала его дыхание. От него приятно пахло мокрым деревом, из чего я заключила, что он уже ополоснулся в бане. После сегодняшней полуденной жары меня туда вовсе не тянуло. А вот искупаться в прохладной воде – другое дело.

– Ты же все равно спас бы меня, – я закусила губу, понимая, что мои слова можно истолковать, как кокетство.

– Даже не сомневайся. Последнее время только этим и занимаюсь, – улыбнулся он, вступая в игру.

– Да, но сначала впутываешь меня во всякие неприятности, – возмущенно осадила я спасателя Малибу.

– Относись к этому, как к приключению перед свадьбой. А потом будет скучная семейная жизнь, дети, стареющий лысеющий муж и сплошное постоянство.

– А, может, мне нравятся такие перспективы? Возможно, я хочу, чтобы у меня был дом, заботливый муж и дети? – сказала я с горечью, взглянув в его аквамариновые глаза, в которых на долю секунды проскочило понимание. Но потом он будто надел маску и саркастически заметил:

– Не слишком ли громкое заявление в твоем возрасте?

– Мне двадцать восемь, – выплюнула я и испугалась. В моих документах указан возраст, на пять лет моложе. Черт. Оставалось надеяться, что он никогда их не увидит. Следующая его фраза частично развеяла мои страхи:

– Ух ты! Выглядишь лет на двадцать, не старше, – заметил он, впившись в мои глаза внимательным взглядом. – И очень красивая. – сказал Демиан уже тише и прижался своими губами к моему вопреки здравому смыслу тянущемуся на встречу рту. Его руки обхватили мою голову, запрокидывая ее еще сильнее, нежно потерли скулы и ласкающими движениями зарылись в волосы. Внезапно он схватил меня в охапку.

– Молчи, – оборвал он мои протесты, шокировав меня.

– Что?… – начала я, но он снова шикнул.

– Залезай на дерево, – прошептал Демиан коротко и поднял меня на вытянутых руках к веткам дерева, под которым мы только-что начали совершать свою вторую ошибку.

Почувствовав серьезность ситуации, я не стала спорить, а обхватив руками ближайшую более-менее толстую ветку, если таковыми можно назвать сосновые сучья, быстренько подтянулась и села на ней, обняв ствол руками для надежности. Через секунду Демиан устроился на соседней, свесив ноги. Он улыбнулся мне, поразив не столько своей шикарной улыбкой, сколько абсурдностью происходящего, и… запел песню бременских музыкантов. Я в ужасе смотрела на него, вспоминая, что можно сделать для людей с неожиданным помешательством рассудка. Мои терзания не облегчало то, что у него оказался приятный голос. Он махнул мне указательным пальцем на что-то за моей спиной. Я обернулась и замерла.

На поляну выскочил маленький медвежонок? Нет! Это был огромный кабан. Его шерсть напоминала медвежий мех, он и ввел меня в заблуждение, а вот на свинью само существо мало походило. Два желтых бивня торчали из приоткрытой пасти, а на голове из меха образовался ирокез, делая его вид еще более агрессивным. Он остановился в двух метрах от нашего дерева и, казалось, прислушался к концерту Демиана. Тот же немного увеличил громкость, продолжая распевать песню уже по второму кругу. В отличие от меня, кабан оказался неблагодарным слушателем и протаранил наше дерево. По нему прошла протестующая волна, но серьезно сосна не пострадала.

– Кажется, он в режиме охоты и так быстро не свалит, – раздраженно заключил Демиан.

– Может, ему не понравилась твоя песня? – я попыталась разрядить обстановку.

– Да брось. Природа, животные, что он еще хотел? Не про огни же большого города.

– Может, он почувствовал дискриминацию, так как про свиней в этой песне ничего не упоминается? – предположила я.

– Я не знаю других песен про животных.

– Тогда, может, вообще не стоило петь?

– Звери стараются обходить людей, поэтому лучше всего в лесу шуметь, чтобы они заранее убрались с твоей дороги, – наставительно заметил он.

– Я, может быть, ошибаюсь, но, кажется, ты, наоборот, привлек его своим концертом, – я саркастически подняла бровь.

Он скрипнул зубами, а кабан снова попытался атаковать дерево.

– Слушай, они же вроде травоядные, а ты сказал, что он охотится. Не понимаю, как это связать с нападением на нас? Не хочет же он сожрать нас? – я передернула плечами.

– Нет, просто это агрессивное животное. Он почувствовал опасность и нападает. Кроме того, еще чрезвычайно тупорылое и непробиваемое. Ты не представляешь, сколько людей погибло, недооценив его упертость и агрессию. Свалить такого здорового кабана можно только крупнокалиберным оружием. Остальное его еще сильнее разозлит. Пожалуй, встречу с ним лучше переждать на дереве. Благо, он не лазает по деревьям, как медведь, и не прыгает, как волк. Ты в безопасности.

В голове моей возникли воспоминания, как этот же мужчина кинулся в толпу падальщиков, чтобы вытащить меня из их мерзких лап. Тот образ никак не вязался с сегодняшним разговорчивым Демианом. От этих мыслей на лице у меня расплылась саркастическая ухмылка. За последний год не только я растеряла навыки выживания.

– Что? – мой загадочный и мелкопакостноулыбающийся вид его разозлил.

Я понимала, как глупо себя так вести, но ничего не могла поделать. Так сильно мне хотелось отомстить за свою слабость сегодня ночью. Зря он обвинил меня в посягательстве на него. Такое женщине, имеющей хоть каплю гордости, перенести довольно тяжело.

– Демиан…хм…ты выглядишь гораздо крупнее этого кабана. Но он внизу, а ты сидишь на дереве… – сказала я непринужденно, подначивая его.

Голова мужчины дернулась, как от пощечины, челюсти сжались, заставляя двигаться желваки. Я поняла, что так просто мой поступок он не простит и мне еще за эту низкую провокацию придется ответить. Я сглотнула, ощутив весь идиотизм своего положения.

Он ловко спрыгнул с дерева, оказавшись за спиной кабана. В моей душе все перевернулось.

– О боже, Демиан! Это просто дурацкая шутка! Вернись, прошу тебя!

В секунду кабан развернулся и кинулся на него. Движения животного были молниеносными. Сердце мое замерло. Из-за меня человек, которого я любила всем сердцем, стоял перед разгневанным животным. Что я наделала?! Захотелось закрыть глаза, но я не могла этого сделать. Я вцепилась пальцами в дерево, ужасаясь последствиям своего поступка. Демиан выглядел спокойным и сосредоточенным. Его напряжение выдавали только внимательный взгляд, не отрывающийся от кабана, и плотно сжатые челюсти.

– Демиан, пожалуйста… – еще раз взмолилась я громче, ощущая свою несостоятельность.

Он ловко увернулся, и кабан промчался мимо, разворачиваясь и оставляя борозду рыхлой земли, обработанной не хуже, чем профессиональным мотоблоком. Стук его копыт эхом отражался в моих ушах. Он захрюкал, но звуки эти ничем не напоминали милое свинячье похрюкивание, а больше походили на рев чудовища, будто объявляющего начало атаки воинственным кличем. В следующее нападение Демиан в последний решающий момент отклонился немного в сторону и с размаха ударил дикого зверя в бок ботинком так, что тот завалился и, кувыркаясь, сделал несколько полных оборотов по земле. Понадобилось совсем немного времени, чтобы тот снова оказался на ногах и со злобным верещанием кинулся на человека. Демиан повторил в точности тот же маневр, что и перед этим, но теперь попал твердой подошвой ботинка в переднюю конечность кабана, сломав ее. Специфический хруст, раздавшийся при этом, вызвал у меня приступ тошноты. Очень громкий визг прорезал тишину леса. В небо взметнулись птицы, до этого мирно восседающие на деревьях.

Кабан тяжелым грузом упал на бок, не переставая голосить. Он нелепо пытался встать, но снова падал на землю. Демиан отвернулся и пошел к дому. Я почувствовала боль в пальцах. Так сильно я впилась в кору дерева. Некоторые ногти были поломаны. Я прислонилась головой к стволу. Кора расцарапала мне лоб, но я наконец вдохнула полной грудью.

Демиан принес ружье и выстрелил кабану в голову, прекратив его страдания. Оглушающий звук пронесшийся в глухом лесу показался мне зловещим предзнаменованием. Затем он развернул мешковину и расположил на ней тушу поверженного животного. Оттащив ее в дом, он вернулся на поляну, встал под деревом и наконец посмотрел мне в глаза. Взгляд его говорил о том, что я и так знала – не тому человеку бросила вызов жалкая девчонка. Молча он протянул ко мне руки и снял меня с дерева. Затем сдавив мою кисть на манер наручников, он направился к бане уверенными размашистыми шагами. Не поспевая за ним, я бежала следом, постоянно спотыкаясь. Я следовала за рассерженным мужчиной, полностью осознавая свою вину, поэтому даже не пыталась сопротивляться. Мы зашли в предбанник, Демиан подкинул дрова в печку, а потом повернулся и впился в меня внимательным взглядом. Только сейчас я поняла, что мое лицо мокрое, а из глаз бегут все новые потоки беззвучных слез. Протянув руку, Демиан убрал волосы с моих глаз и медленно снял с меня всю одежду, не прерывая зрительного контакта. Здесь было очень тепло, но я все равно покрылась мурашками. Обхватив себя руками за плечи, я смиренно ждала приговора. После того, как разделся сам, он втолкнул меня в парную. Жар опалил мое тело, ударив огнем в голову, дыхание стало затрудненным. Душа моя тоже пылала в унисон с телом. Я никогда не любила баню, но теперь ни за что не призналась бы ему в этом. Наверное, хоть нам и удалось избежать плачевных последствий моего безрассудства, в душе я винила себя за свой провокационный поступок и хотела наказания. А может, я втайне надеялась, что оно будет особенным.

Он взял меня за локоть, подвел к лавке на пьедестале, которую я утром на совесть оттерла от многовековой пыли, и подтолкнул вперед в немом приказе устроиться на ней. Я залезла и повернулась к нему. Теперь мне не надо было задирать голову, чтобы попытаться прочитать, что таится в его потемневших глазах. Мое лицо находилось как раз напротив его. Демиан осторожно взял меня за плечо, надавил и повернул таким образом, что я сама не заметила, как легла на живот. Я нервно поерзала, но послушно устроилась, гадая, чего он хочет. Во мне боролись страх и возбуждение. Я услышала всплеск воды, а через секунду мою кожу обжег влажный горячий удар… веником. От неожиданности я приподнялась, но он тут же нажал мне на спину рукой, вынуждая опуститься в исходное положение. Если бы не высокая температура в бане, стало бы заметно, как я покраснела от унижения и ярости. Затем последовал еще один удар, устремленный к тому же месту, и я поняла, что меня наказывают в лучших традициях средневековья. Поркой. Мне не было больно, но слезы, теперь от унижения, сами собой беззвучно скатывались на локти, где я прятала свое лицо. Удары сыпались все слабее, а затем переместились на спину, нося уже больше терапевтический характер.

Я всячески старалась убедить себя, что это не наказание, а оздоровительные процедуры, и скоро уже перестала считать и окончательно расслабилась. В самом деле, мне ведь совсем не больно. Кроме того, по бане распространился восхитительный пряный дубовый запах.

Через некоторое время, когда я уже задыхалась от жары, Демиан стал нежными движениями растирать мыло по моему телу. Достав пузырек с шампунем, он аккуратно вымыл мне голову и ополоснул тело. В этот момент наслаждения я была готова простить ему унижение, которому он меня подверг ранее. После того, как Демиан проделал те же манипуляции со своими волосами и телом, мы вышли в предбанник, где меня бесцеремонно замотали в полотенце на манер смирительной рубашки. Теперь он избегал моего взгляда, а я не искала его.

На улице было уже темно, и дремучий лес выглядел как черный провал в другое измерение, восхищая и в то же время пугая такой оптической иллюзией. Зато на небе ярко светили миллионы звезд, окутывая своей романтической красотой каждую частичку моей истерзанной событиями прошедшего дня души. Они всегда меня успокаивали своим монументальным постоянством, низвергая человеческие проблемы до размера ничтожной пыли.

В доме я попыталась двинуться в сторону печки, но он не выпустил мою руку, вцепившись в нее, словно клещами, и упрямо потянул к кровати в спальне. Свет он не зажег, поэтому я не видела выражение его лица и не могла ни понять направление его мыслей, ни предположить, что меня ожидает. Демиан внезапно вытащил мое полотенце так быстро, что я не успела даже попытаться его выхватить. Произошедшее напомнило трюк фокусника, срывающего со стола скатерть, но оставляющего посуду на месте. В голове застряла глупая дилемма, посудой или столом меня можно считать. Судя по случившемуся днем, скорее, столом, причем дубовым.

Жар после парной еще не прошел, но дрожь все же охватила тело, защищая то ли от прохлады, то ли от стресса. Я не шевелилась, застыв в ожидании, а затем услышала шелест упавшей на пол ткани, а он медленно приблизился ко мне вплотную, буквально нависнув надо мной. Я не ощутила даже дуновения воздуха при его движениях, но почувствовала тепло, исходившее от него, когда он оказался ближе. Так мы и стояли друг напротив друга, разделяя один воздух на двоих. Постепенно я привыкла к темноте и смогла различить не только силуэт, но и мужественные черты лица Демиана. Лишь глаза его оставались таинственными бездонными черными провалами.

– Демиан… Прости меня. Я… – что я хотела ему сказать? Что люблю его. Именно это чуть не сорвалось с моего языка. И как бы он отреагировал на такое громкое заявление от женщины, которую знает два дня?… Хотелось бы сказать ему, кто я на самом деле. Тогда какие варианты развития дальнейших событий могут иметь место? Он вернет меня на базу или в тюрьму, ведь я преступница. Которая слишком много знает о нем, чтобы просто отпустить меня. Что он оставит меня в покое и даст мне продолжить расследование – вообще фантастический вариант.

Исключено… Я прочно запечатала зачатки правды в белый конверт и отправила его почтой на другой континент.

Прежде, чем позволить себе искренность, я должна разобраться в том, что случилось в ту ночь. Я до сих пор ничего не помнила, но все больше была уверена, что не могла убить Марка. Что бы ни подсовывал мне мозг в воспоминаниях, этому должно быть логическое объяснение. А когда мое имя будет очищено, тогда и расскажу все Демиану. Если встречу его еще раз… А пока я должна вырваться от него и вернуться к понедельнику на работу, чтобы никто не вздумал копаться в моем прошлом.

– Мне жаль, что я спровоцировала тебя… – я подняла руку и провела по его волосам, убирая со лба прядь, тут же упавшую обратно.

Он не двигался, его лицо было в нескольких сантиметрах от меня, но я не могла понять, о чем он думал. Его бездействие наводило на мысль, что Демиан сам не знал точно, что делать дальше. Он на что-то определенно решался, и при всем своем угрожающем виде и богатырских размерах выглядел, скорее, растерянным. Я ощутила непреодолимое желание помочь ему забыть о всех дилеммах и правилах. Внутренне ужасаясь своему бесшабашному поступку, я подалась к нему вперед и обвила его шею своими руками, а затем прижалась к горячим губам с нежностью и всей любовью, которую столько времени хранила в своей душе. Пусть не могла сказать о своих чувствах, да и знала, что для него они ничего не значат, но в этот момент я ощущала близость к нему, имела возможность касаться его, сжимать в своих объятиях и самой растворяться в руках любимого.

Наконец Демиан поддался мне и ответил на поцелуй. Одна его рука заскользила под затылок и обхватила голову, прижимая сильнее к себе, припечатывая губы с силой. А другая оказалась на спине, поглаживая ее и приподнимая, заставляя меня выгибаться дугой к нему навстречу. Мои ладони не переставали двигаться по его голове, шее, спине, плечам, поглаживая и запоминая все выемки и впадины, словно скульптор, оценивая все совершенство своего шедевра. Только он не мой и никогда не сможет им быть, пришла обжигающая и подавляющая мысль, от которой я еще сильнее прижала его к себе.

Глава 11

– Может быть, ты разбудишь меня сегодня поцелуями, а не ударами? – около уха послышался хриплый голос, на который тело тут же откликнулось волной жара.

– Ничего личного, но я против утренних поцелуев до зубной щетки, – улыбнулась я в подушку, не поворачиваясь. Волосы плотной занавеской скрывали меня от всего мира, чему я втайне порадовалась. Определенно Демиан, плотно прижавшийся ко мне сзади, тоже отреагировал на пикантную ситуацию.

– Я был готов и к такому развитию событий, поэтому уже побывал на утренних процедурах. Так что эта отговорка отпадает, – его рука, как змей-искуситель, заползла и по-хозяйски расположилась на моем животе. Таким образом я оказалась еще ближе к возбужденному мужскому телу.

– Но я не могу позволить себе на втором свидании появиться в таком виде, – смущение окрасило мои щеки розовым цветом, и я уже второй раз за пять минут порадовалась, что он меня не видит.

Он будто прочитал мои мысли, потому что вдруг приподнялся и навис надо мной. Нежным движением руки Демиан отодвинул шелковую ширму волос, вынуждая меня, пересилив стеснение, взглянуть на него. Просто преступление, что он так сногсшибательно выглядит с утра, будто стилисты готовили его к съемкам для журнала. Даже легкий беспорядок на голове выглядел, словно заранее продуманная прическа, мастерски уложенная парикмахером. Наверное, полный контраст со мной. Я не придумала ничего лучше, как в возмущении задержать дыхание и отвернуться к стене. Он меня разгадал и расхохотался. Я попыталась встать, чтобы оттащить свое алое лицо к умывальнику, но Демиан тут же опрокинул меня обратно.

– Фактически, это уже третье свидание, и я не планировал отпускать тебя так быстро.

– Это говорит лишь о том, как пала нравственно современная молодежь, – я поджала губы в притворном неодобрении.

– Скорее, это говорит о том, что ты не смогла передо мной устоять, – самодовольно заявил он.

– Ты что-нибудь слышал о скромности? – пожурила я его с улыбкой.

– На днях загляну в энциклопедию, а пока терпи мою необразованность.

– Сдаюсь. А теперь дай мне встать.

– Нет.

– Разве ты не хочешь есть? – простонала я.

– Хочу. Но есть более насущная потребность… – и он поднял одну бровь, с хитрой улыбкой уставившись на меня.

– Кстати, о потребностях. Ты давишь на мой мочевой пузырь, – использовала я последний аргумент.

– Хорошо. У тебя пять минут, – он откатился в сторону и, расположившись на спине, непринужденно закинул руки за голову.

– Если не вернусь, отомсти за меня кабанам и медведям, – улыбнулась я, чувствуя легкую досаду от вынужденного расставания с ним.

Мои процедуры заняли немного больше времени, так как я решила ополоснуться еще не остывшей теплой водой из бани. Обдумывая сложившуюся ситуацию, я окончательно уверилась, что пытаться держаться от него на расстоянии во время этого уикенда – дело абсолютно проигрышное. Поэтому намерение, сопротивляться своим чувствам, я отогнала прочь.

Вернувшись, я застала его лежащим на кровати. Из-за его габаритов размеры ее визуально уменьшились. Впрочем, как и всей комнаты. Он о чем-то думал, нахмурившись, но увидев меня, будто переключился, и его губы расплылись в улыбке Чеширского кота. Я, не мешкая, дабы не передумать, стянула с себя полотенце и бросила его на край кровати. Под внимательным загоревшимся взглядом я выпрямилась, хотя была очень смущена. Не каждый день твое тело рассматривают, как товар, выставленный на продажу, но почему-то хотелось, чтобы он его увидел, потому что оно принадлежало настоящей мне. Не как мое лицо, которое претерпело изменения в силу трагических обстоятельств. Год назад середину торса пересекал огромный шрам – следствие вскрытой грудной клетки, но опытные руки Ноя и моя потрясающая регенерация сделали свое дело. Теперь этот след невозможно было заметить.

– Ты красивая, – сказал он тихим голосом, от которого мурашки прошлись демаршем по моему телу, и протянул ко мне руку. – Иди сюда.

Волна удовлетворения от его слов накрыла меня. Слышать от человека, которого любишь, что ему нравится в тебе – бесценный дар, способный заставить парить от счастья. И в данный момент во мне будто опустилась преграда, выпуская наружу все чувства и эмоции.

Я поставила сначала одно колено на кровать, а потом другое, затем опустилась на руки и медленно потянулась к нему, как цветок тянется к солнцу. Когда я подобралась совсем близко к его восхитительному лицу, немедленно прижалась к горящим губам в страстном голодном поцелуе. Его руки обхватили мою талию, и через секунду он повернул нас так, что оказался сверху, впечатывая меня в кровать. Я не сдержала стон удовольствия, почувствовав на себе его руки и вес. Частично он сдерживал его, но я все равно ощутила приятную тяжесть, ограничившую мои движения. Это позволяло мне чувствовать его каждой клеточкой кожи. Его тело прижалось ко мне с твердой и непоколебимой уверенностью, как моя любовь к нему. Я любила его сильно, и мне казалось в этот момент, что и он любит меня. Я зарылась в свои иллюзии и в его руки, отбросив последние сомнения.

Очнулись от чувственных грез мы к обеду и, быстро перекусив, вернулись к первоначальным сладострастным занятиям, которые прерывались краткими периодами сна. Я оттягивала до последнего это волшебное время, стараясь запомнить для себя как можно больше деталей, чтобы можно было их вспоминать и переживать снова и снова.

Ближе к вечеру наши усталые пресыщенные тела, переплетенные между собой в объятиях, окончательно попали во власть Морфея. Я открыла глаза, с усилием вырывая себя из сна, и некоторое время лежала без движения, пока не удостоверилась, что Демиан погрузился в глубокий сон. Я горько вздохнула, внутренне сопротивляясь мягкости, на которую толкала меня взбунтовавшаяся совесть.

Пришла пора действовать. Ключи от машины Демиан все еще носил при себе. Я заметила, что он периодически позвякивал ими в кармане брюк, которые теперь в беспорядке валялись около кровати. Осторожно соскользнув с нее, я прокралась к его штанам. Аккуратно поддев связку, я, стараясь не звенеть, вытянула двумя пальцами из кармана ключ за брелок. Затаив дыхание, я повернулась к нему.

Демиан – человек с военной выправкой. Несмотря на то, как мы были вымотаны после целого дня…ничегонеделания, любой шорох мог его разбудить. Но легкое равномерное дыхание Демиана указывало на то, что он спал. Во сне его безмятежное лицо выглядело моложе. Внутри меня раненым зверем ревела совесть, но я не могла позволить себе мягкость. Он ведь собирался удерживать меня здесь неделю! Без сомнения, что эта неделя была бы самой счастливой в моей жизни. Но, возможно, по совместительству и последней. Я вернусь за ним в следующие выходные. Или пошлю кого-нибудь, во избежание травм.