Несущая смерть

Там она меня ждет.

– Север, северо-восток, – сказал он. – Маршрут от Главдома до Йиши. Увеличьте.

Слуги в будке управления потянули за рычаги и рукоятки настройки. Снизу донесся скрежет железных трещоток, и, подобно волне, набегающей на деревянный океан, плитки пола скользнули вниз, в расположенный в глубине невообразимый механизм.

Спустя миг на их место встали новые плитки, переворачиваясь одна за другой, пока пол снова не стал единым целым. Теперь карта показывала увеличенную версию северо-востока Империи. Сетка была перевернута, и запланированный маршрут вторжения подсвечивал красный свет.

– Мы движемся в обход, – заметил Хиро. – Почему бы нам не отправиться прямо в горы?

– Мертвые земли в провинции Джукай следует избегать, даймё. – Кенсай указал на серые области вокруг Главдома, называемого Пятном. – Землекрушителю это не помешает, но некоторые трещины слишком широки, и корчеватели-кусторезы не смогут их пересечь. Кроме того, вам нужно собрать войска.

– Флот Феникса собран, – нахмурился Хиро. – Даймё Шин и Шу любезно передали мне командование армиями. Кстати, и мои войска Тигра не дремлют, пока мы сейчас разговариваем.

– А клан Дракона? А Лисы?

– Рю будут болтаться туда-сюда, как костяшки на счетах. А Лисы зарылись в норах. Они нам не понадобятся. В дополнение к Землекрушителю, сотне кусторезов и флоту неболётов Феникса, у нас более чем достаточно мечей, чтобы уничтожить Кагэ.

– Драконы и Лисы еще могут преклонить колени, когда увидят Землекрушителя.

– Сейчас наша главная задача – уничтожить повстанцев. Остальное пока не имеет значения, Кенсай-сан.

В голосе Второго Бутона зазвучал холод металла:

– Я считаю, что лучше сделать крюк: надо дать Лисам и Драконам шанс присоединиться к нашему начинанию.

– Нет.

– Нет?

– Я не хочу тратить время на то, чтобы обращаться к ним за помощью. Каждый день Юки… – Хиро запнулся и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Каждый день жизни убийцы Йоритомо – это очередной день, когда элита Казумицу влачит позорное существование. Кагэ сожгли мой город. Убили невесту. Они должны умереть. Все до одного. Но не в новом году. Не в следующем месяце. Сейчас! – выкрикнул он и ударил бронированным кулаком по дереву.

– Я повторюсь. – Кенсай скрестил руки на груди. – Если Кицунэ и Рю предложат присягнуть на верность, когда увидят Землекрушителя, вы их примете.

– Ты забываешься, гильдиец. Я – твой сёгун!

– Но вы – не сёгун, Хиро-сан. Даймё Харука из клана Дракона не присягал вам. Даймё Исаму из клана Лиса даже не присутствовал на свадебном пиру. Вы командуете кланами Тигра и Феникса только благодаря силе оружия, которое предоставляет Гильдия Лотоса. Если Лисы или Драконы в какой-то момент склонят перед вами знамена, вы встретите их с распростертыми объятиями. Хотя вы, вероятно, полны решимости совершить славное самоубийство, но у некоторых из нас есть обязательства перед Империей после подавления мятежа. Война против гайдзинов должна быть возобновлена. Нам необходимо больше земли, рабов. И конечно, иночи. Если мы сумеем избежать многомесячного конфликта с Лисами и Драконами, мы это сделаем.

– Я не буду просто…

– Ты будешь делать то, что тебе говорят!

Самураи Хиро, все как один, вытащили цепные катаны из ножен и включили зажигание. Блеснул свет фонарей, отразившись от вращающихся стальных зубьев в глазах мертвенно-белых самураев в масках демонов. Воздух наполнился визгом зубчатых лезвий. Шипящих поршней. Ускоряющих скорость вращения двигателей.

Раздался глухой смех Кенсая.

– Вы обнажили цепные клинки против меня? А ведь я предоставляю вам чи, которая их питает. И я спроектировал колосса, которого ты поведешь к Йиши, – ухмыльнулся Сятей-гасира за своей идеальной маской юноши. – Кагэ испепелили твой флот, когда сожгли гавань Кигена, даймё. Ты не сможешь даже переместить свои войска без нас, не говоря уже о том, чтобы сражаться, когда – и если – вы туда доберетесь.

– Железная дорога пока работает. Наши силы могут отправиться на север на поезде.

– А кто, по-твоему, снабжает топливом поезда? – Кенсай покачал головой. – Уберите мечи, дети, и вспомните, кто вы такие.

– Мы воины клана Тигра. Мы – самураи!

– Кем бы вы ни были, – проронил Кенсай, – вы, прежде всего, принадлежите нам.

Хиро плотно сжал челюсти и еще сильнее – кулаки. Но через томительно долгое мгновение взглянул на своих людей и резко взмахнул рукой. С мучительной медлительностью каждый самурай снял перчатку, обагрил обнаженную сталь кровью, затем вложил клинок в ножны. Кенсай молча наблюдал, но истинное выражение его лица было скрыто за бесстрастной маской юноши.

Когда он заговорил, его голос был похож на жужжание тысячи лотосовых мух:

– У погребального костра Леди Аиши ты произнес волнующую речь, даймё. Но время зрелищ закончилось. Танцующая с бурей представляет для нации такую угрозу, которую невозможно переоценить. За несколько недель она привлекла к мятежу почти все население, а столицу страны превратила в пепел. Но не думай, что проблемы сёгуната исчезнут, когда она умрет. Если тебя не заботит будущее государства, имей хотя бы здравый смысл подчиниться тем, кого оно заботит. – Глаза его горели кроваво-красными пятнами, словно звезды, умирающие на небе из латуни.

– Ты слышишь меня, Хиро-сан?

Хиро смотрел на механическую руку. Вытянул пальцы с шаровидными суставами и железно-серыми сухожилиями, окрашенными в цвет белой кости. Цвет траура.

Он думал о смерти, ожидающей его в конце жизненной стези.

О смерти чести. О Пути.

О девушке, которая когда-то считала его своей любовью.

– Я слышу тебя.

– Чем раньше состоится твое свидание с Землекрушителем, тем быстрее он отправится в дорогу, – сказал Кенсай. – И с того момента… сколько тебе понадобится времени? Пятнадцать дней?

Металлические пальцы цвета белой кости сжались в кулак.

Он кивнул.

– Пятнадцать дней.

3

Сброшенная кожа

С каждым вздохом, когда спертый воздух проникал сквозь сжатые зубы, боль вспыхивала в нем, как солнечный свет на битом стекле. Даичи закашлялся, и влажные брызги оставили черный привкус на языке. Он сгорбился в железном кресле внутри камеры без окон, наручники врезались в запястья, вонь чи наполняла сломанный нос. Пол сотрясался от гула бесчисленных двигателей.

Сколько он уже здесь? Несколько дней? Недель? Желудок был настолько пуст, что не урчал, а в голове до сих пор звенело от последнего удара. Но он не сломался. Не молил о пощаде. Во всяком случае, пока.

Но он знал, что это лишь вопрос времени. Капля камень точит, а сильные дожди способны превратить горы в песок. Так и черная чума продолжала трудиться в его теле, в бесконечной, тихой темноте, между одним ударом и другим. Недуг не унимался и в те минуты, когда от землетрясений тряслись окружавшие его стены, окрашивая кожу в цвет пыли. Даже когда лотосмены прекращали обрабатывать его со всей тщательностью, приближая к финалу, враг, затаившийся в плоти, упорно собирал и копил силы.

И он задавался вопросом, кто же окажется победителем в гонке.

Конечно же, у смерти есть фаворит.

Дверь камеры открылась, желтый камень прорезала полоса болезненного света. Раздался грохот тяжелых железных сапог, дробный, как сердцебиение, стук пяток и носков смешивался со звуками песни, исполняемой механическими устройствами на коже лотосменов. Сколько их прибыло сегодня, чтобы поработать с ним на сей раз? Четверо? Пятеро?

Впрочем, какая разница?