Жаркие бразильские ночи

– Даже если бы вы удвоили мое жалованье и если я жила бы в офисе и питалась одной лапшой, то и тогда я не смогла бы позволить себе продолжать содержать папу в том пансионате. В некотором смысле понимание того, что я ничего не могу сделать, облегчило мое решение уволиться. Единственный позитив во всей темноте.

– Я еще больше облегчу вашу ситуацию. Поезжайте со мной в Рио, и я буду оплачивать уход за вашим отцом до тех пор, пока он будет в нем нуждаться. Идет?

– Я… Деанджело, это очень щедро.

– Не стоит благодарности. Вам нужны деньги, а у меня их много.

– На это могут уйти тысячи фунтов или даже десятки тысяч.

Сантос небрежно пожал плечами, словно такие огромные суммы ничего для него не значили. Что, скорее всего, так и было.

– Так мы договорились?

Харриет хотелось сказать «да», но она не могла согласиться, не выяснив подробностей.

– Насколько необычна работа, которую вы мне предлагаете?

На мгновение Деанджело отвел взгляд и ответил:

– Мне нужно, чтобы вы притворились моей женой.

Глава 3

Порядок был восстановлен, по крайней мере на данный момент. Харриет вернулась на свое законное место за столом, а ее маленький кактус снова разместился рядом с монитором компьютера. Жизнь вернулась в нормальное русло. Почти…

Деанджело кинул взгляд через открытую дверь кабинета в приемную, где Харриет, печатая на компьютере, что-то напевала. На первый взгляд, все было как прежде, но что-то изменилось, и Деанджело не мог понять, что именно. Помимо пения.

Оказывается, у Харриет приятный, мелодичный голос. Деанджело не осознавал этого раньше. Но опять же, она раньше и не пела в его присутствии. Что же еще изменилось? Харриет, как и прежде, вела себя уважительно, но теперь напоминала больше его партнера по бизнесу, а не прежнюю неуверенную в себе помощницу.

Эта новая уверенность очень шла ей, добавляла красок ее обычно бледным щекам и пружинистости ее шагу. Вот как сейчас, когда Харриет подошла к Деанджело с планшетом в руке.

– Я хочу окончательно уточнить сроки поездки, прежде чем отправиться домой собирать вещи. – Харриет посмотрела на маршрут, который корректировала в течение последних двух недель. – Не могу поверить, что мы летим завтра. Я ни разу не бывала в Южной Америке. Вы, наверное, с нетерпением ждете возвращения домой?

Деанджело нахмурился.

– Домой? Мой дом – Лондон.

– Это сейчас, но ведь вы выросли в Рио, не так ли? – Ее голубые глаза с длинными ресницами загорелись от любопытства. – Вы, должно быть, ждете встречи с семьей и друзьями.

Деанджело понятия не имел, как ей ответить. Его прошлое было закрытой книгой – он сам так захотел, и для этого были очень веские причины.

Деанджело не было стыдно за то, каким образом он выбрался из трущоб Рио, разбогател и поселился в пентхаусе. Но была и другая сторона его жизни, которой он стыдился.

– Я туда еду не ради встречи с семьей.

Вот только это ложь. Он возвращается в Рио только ради своих родных, ради семьи, которая когда-то отвергла его, даже когда Деанджело проглотил свою гордость и умолял их.

– Я читала о Рио. Это невероятный город. С нетерпением жду знакомства с ним. Надеюсь, у нас найдется время для осмотра достопримечательностей. А вы снова посетите места, которые любили, воскресите призраков прошлого.

«Призраки» – подходящее слово. В Рио Деанджело везде будут сопровождать призраки и те воспоминания, которые он запер в своей памяти много лет назад. Он стиснул зубы и посмотрел в окно. Возвращаться было рискованно, и Деанджело это понимал. Но он также знал, что это может наконец освободить его от гнета прошлого.

– Я давно потерял связь со своими друзьями, – сухо сказал Деанджело. – Постараюсь найти время, чтобы повидать тетю, кузена и кузину. Если получится.

Но вряд ли это случится. Он даже не сообщил им, что возвращается. Деанджело понимал, что тетя не одобрит то, что он собирается сделать. Невыносимо будет увидеть разочарование в ее глазах, так похожих на глаза его матери.

Кроме того, Харриет не нужно знать о том, какую работу выполняют для него тетя, двоюродный брат и двоюродная сестра, а также о том, что при мысли о Рио он начинает нервничать. Англия была местом, где Деанджело заново обрел себя. Он завоевал Лондон. Этот город с его серыми зданиями, серой погодой и церемонностью подходил ему, но часть души Деанджело всегда будет стремиться к ярким воспоминаниям о родине: цветы, пряные запахи, музыка, умение местных жителей превратить любое собрание в шумную вечеринку…

«Довольно!» – одернул себя Деанджело, отвлекаясь от мыслей о прошлом, и произнес вслух:

– Итак, маршрут наконец-то утвержден?

По лицу Харриет он понял, что она заметила резкую перемену темы разговора, но не стала комментировать, а просто положила свой планшет на стол.

– Да. Вы хотели приехать ближе к вечеру, поэтому завтра утром мы вылетаем из аэропорта Хитроу. В Рио на аэродроме нас встретит машина и отвезет прямо в отель. Ваша первая встреча с семьей Каэтанос запланирована на следующий день. До сих пор не верится, сколько раз пришлось вносить изменения в график.

Она больше ничего не добавила, но Деанджело понимал, что Харриет смутила его готовность подстраиваться под постоянно меняющийся график семейства Каэтанос, хотя обычно такая капризность делового партнера заставляла его отказываться от встречи.

Харриет коснулась экрана тонким пальцем.

– Насчет отеля. Я изменила бронирование, как вы просили. Полагаю, действительно имеет смысл остановиться в отеле, который вы собираетесь покупать, но должна вас предупредить: он не соответствует вашим обычным требованиям. – Она провела пальцем, и на экране планшета возникло изображение огромного белого здания с фасадом, усеянным балконами; на переднем плане виднелась золотистая полоса песка. – Вот «Дворец Каэтанос». Как видите, расположение отличное, но отель, по-видимому, представляет собой видавшую виды версию собственного былого величия. Отзывы о нем уже менее восторженные, чем когда-то. Я немного покопалась в Интернете, чтобы больше узнать о семье Каэтанос. Они напоминают персонажей мыльной оперы – старинный бразильский род, практически аристократы. Еще около двадцати лет назад всего один человек, Аугусто Каэтанос, контролировал тут весь бизнес.

Харриет нажала на ссылку, и грудь Деанджело болезненно сжалась, когда он увидел фото мужчины лет пятидесяти с седыми волосами и проницательным взглядом смеющихся глаз.

Аугусто Каэтанос утратил контроль над своей компанией ровно двадцать лет назад. Эта дата была выгравирована на том, что осталось от сердца Деанджело. Он молчал, чувствуя, как старая ядовитая смесь горя и гнева пузырится в душе.

– Согласно договоренности, мы встречаемся с его наследниками – двумя сыновьями и дочерью, – продолжала Харриет. – Ходят слухи, что, хотя они и управляют теперь семейным бизнесом, ни у кого из них нет ума прежнего владельца. Они быстро превратили гостиницы в роскошные островные курорты. По моим данным, те вызывают недовольство местных жителей и экологов. Имеются сведения о взяточничестве и вымогательстве, о некоторых довольно серьезных нарушениях правил охраны окружающей среды, а также о жалобах на низкую зарплату сотрудников из числа местных бедняков. Все это вынудило новых владельцев потратить целое состояние, и поэтому они позволяли сторонним инвесторам вкладывать средства в свой бизнес, желая продолжать увеличивать расходы и вести роскошный образ жизни. – Харриет наморщила лоб. – Это не очень хорошая инвестиция, ни в финансовом, ни в репутационном плане.

– Инвестиция? Нет. Но поглощение – да.

– Поглощение? – Харриет удивленно вскинула брови. – Но в контрактах речь идет только о двух процентах.

– Разве я когда-либо беспокоился о двух процентах чего-либо? Лететь через полмира ради такой незначительной доли? Нет, Харриет, это не инвестиции. Каэтаносы были небрежны. Мало того что они распродали долю бизнеса, они еще каждый дробили свои собственные доли, время от времени скидывая часть акций. И каков же результат? Никто из них не знает, сколько всего акций было передано посторонним.

– А вы знаете.

Это был не вопрос, но Деанджело все равно ответил:

– Сорок девять процентов. И даже если бы они знали, что продано так много, они, скорее всего, предположили бы, что большинство акций принадлежит теперь сотням инвесторов по всей Южной Америке и что они могут продолжать вести себя как мажоритарные владельцы. Однако это заблуждение. Все сорок девять процентов в настоящее время принадлежат дочерним компаниям «Эйон». Это было бы достаточно легко проследить, если бы Каэтаносы удосужились это сделать. Я не совершил ничего противозаконного. Но сейчас семейка Каэтанос готова обхаживать меня, пытаясь убедить приобрести два процента акций, не зная, что в таком случае я завладею контрольным пакетом.

Сердце Деанджело сжалось в предвкушении этого момента.

– Похоже, вы прикладываете слишком много усилий, чтобы купить сеть нерентабельных отелей. Да, здания – великолепные образчики архитектуры Старого Света. Но, судя по их фотографиям в Интернете, им требуется серьезный ремонт. И острова потрясающе красивые, но местные власти погрязли в коррупции. Если вы планируете владеть собственными отелями, разве не проще начать строить их с нуля?

– Речь идет не об отелях, Харриет. Речь идет о восстановлении справедливости.

А еще о выполнении обещания, которое Деанджело дал своей матери. Он машинально провел пальцем по тонкой линии шрама на своем лице, тянущейся от лба к подбородку, и подумал: «Я заставлю их заплатить! Каждого из них! Я сотру имя Каэтанос из памяти всего города. И это стоит любых денег!»

Деанджело резко сменил тему.