Джейн Остен расследует убийство

– Что ж, если мой самый умный ребенок не может с этим разобраться, на что надеются власти? – Мистер Остен трет глаза.

– Очень любезно с твоей стороны, отец. – Джеймс подпирает подбородок рукой. – Но, признаюсь, это меня озадачило. Преступники не могли полностью замести следы. Ты видел письмо, которое я подготовил для юриста? Недди подтвердил, что он доволен условиями и просит отправлять счета напрямую ему.

Мистер Остен мельком подмигивает Джейн, подбадривая ее разбитое сердце.

– Я видел письмо, Джеймс, спасибо. Я бы сказал, что его можно отправлять.

Джейн уставилась на свои колени, пытаясь скрыть ухмылку. Однажды, когда она была наедине с отцом в его кабинете, он заявил, что с ее стороны очень хитро позволить Джеймсу верить, что он умнее ее, чтобы было легче его дурачить.

Мадам Рено убили около семи часов вечера. Джейн проверила приглашение на бал у Харкортов: гостей ожидали с восьми. Следовательно, убийство произошло в то время, когда поблизости было гораздо меньше людей, чем она первоначально думала – Харкорты, Риверсы, слуги и торговцы. Это значительно сокращает список подозреваемых. Осталось лишь изучить каждого из них и обманом заставить убийцу выдать себя.

От Стивентона до Эша – чуть менее двух миль. Это хорошая прогулка в погожий день, и Джейн совершала ее много раз… правда, никогда раньше поблизости не бродил убийца. Несмотря на решимость не позволить злодею отобрать у нее личную свободу так, как он отнял жизнь мадам Рено, девушка ускоряет шаг и вздрагивает от каждого шороха в живой изгороди. К тому времени, когда она достигает церкви Святого Эндрюса, ее сердце бьется, как у загнанной лани. Не желая выглядеть взволнованной перед своим тайным возлюбленным при первой встрече после их любовного свидания в оранжерее, Джейн заставляет себя неторопливо пройтись по церковному двору, чтобы восстановить дыхание. Надгробия здесь более вычурные, чем у церкви Святого Николая, но покрыты таким же пятнистым лишайником и клубками пушистого зеленого мха.

Миссис Лефрой открывает дверь и высовывает голову в золотом тюрбане наружу, на бледный солнечный свет. Она достигла среднего возраста, но является превосходной наездницей, и физические упражнения поддерживают ее изящную фигуру.

– Входи, Джейн, входи…

Джейн задается вопросом, смогут ли они с Томом когда-нибудь достичь такой же непринужденной атмосферы изысканного гостеприимства, как у его тети и дяди. Она, конечно, на это надеется.

Лефрои улучшили дом во многом таким же образом, как обогатили общество Хэмпшира своим культурным щегольством. Некогда обветшалое здание из красного кирпича теперь может похвастаться элегантным фасадом в палладианском стиле[24 - Палладианство, или Палладиева архитектура – течение раннего классицизма, обращающееся к традициям античности. Берет свое название от фамилии итальянского архитектора Андреа Палладио (1508–1580).], а под свежевыкрашенными створчатыми окнами вьется плющ. Джейн переступает порог и следует за хозяйкой, украдкой оглядываясь по сторонам в поисках Тома. На полке для обуви не видно его высоких сапог, как нет и пальто на ряде медных крючков. Миссис Лефрой в роскошном пестром халате идет по узкому коридору в сторону своей лучшей гостиной, которую называет «салоном». Комната оклеена зелеными обоями с имитацией шпалер, обставлена подобием французской мебели и наполнена книжными шкафами.

Отсутствие Тома бросается в глаза.

– Мистер Лефрой не присоединится к нам?

Миссис Лефрой берет корзинку Джейн, чтобы та могла снять плащ и шляпку.

– Джорджа нет дома, он организует помощь бедным на зиму, – отвечает она, имея в виду своего мужа, преподобного Джорджа Лефроя.

– Нет, я имела в виду мистера Тома Лефроя.

– Тома?! – Миссис Лефрой подносит свои длинные белые пальцы к горлу. – С чего бы ему присоединяться к нам?

Джейн опускает голову, чувствуя, как бледнеет ее лицо.

– О, я просто так спросила.

Если Том не поделился новостью об их взаимном увлечении с родными, он не может быть серьезен в своих намерениях по отношению к Джейн. Возможно, он намеренно избегает ее, поэтому ушел, когда увидел, как она приближается к дому, либо потому, что его ужасает перспектива быть связанным с женщиной, брата которой обвинили в крупной краже, либо она ему никогда по-настоящему не нравилась. Джейн хватается за спинку кресла, чтобы не упасть, затем обходит его и плюхается на сиденье.

Миссис Лефрой отворачивается и ставит корзинку Джейн на буфет красного дерева.

– Собираешь терн? Хочешь приготовить настойку для сердца?

– Что? – Джейн морщит нос. – А-а, нет… это для чернил.

– Значит, тебе удается писать? При данных обстоятельствах? – Миссис Лефрой присаживается на краешек шезлонга.

– Нет, не совсем. Но я подумала, что хорошая долгая прогулка на свежем воздухе поможет мне прочистить мозги. – Джейн протягивает замерзшие ноги к огню. Она пыталась продолжить «Леди Сьюзан», но не смогла написать даже записку Кассандре. Она начала письмо своей любимой сестре, но вместо обычного веселого изложения деревенских сплетен обнаружила, что царапает:

«Стивентон, среда, 16 декабря 1795 года

Моя дорогая Кассандра,

кто мог убить несчастную модистку мадам Рено?»

Таким письмо и осталось – всего три строчки. Незаконченное, оно лежит на зеленой кожаной крышке ее переносного письменного стола, дома, на комоде. Рядом с письмом на деревянной подставке, которую Фрэнк вырезал для Джейн, выставлена соломенная шляпка, купленная у мадам Рено. К зеркалу прислонено напечатанное на жестком пергаменте приглашение на злополучный бал у Харкортов.

– Это, должно быть, ужасно для всех вас. – Миссис Лефрой похлопывает Джейн по руке. – Мой муж уже вызвался выступить в качестве свидетеля в защиту Джорджи, но ты обязательно дай мне знать, если мы еще чем-нибудь можем помочь.

– Спасибо, я так и сделаю. – Глядя на дубовую каминную полку, Джейн заставляет губы изобразить подобие улыбки. По периметру полки вырезаны виноградные лозы и этрусские вазы. Медные часы в виде кареты отсчитывают время.

Комната наполняется сильным ароматом кофе, когда горничная вносит на подносе расписанный цветами стаффордширский кофейник и ставит его на приставной столик. Миссис Лефрой закрывает глаза, вдыхая аромат.

– Твоя бедная мама. Как она справляется?

– Даже не знаю. Похоже, она держится бодро.

Раньше Джейн думала, что ее родители невосприимчивы к нескончаемой череде несчастий, которые постоянно обрушивались на них. Несмотря на все неудачи – болезни и тяжелые утраты в большой семье, происшествия на ферме и постоянные усилия заработать достаточно денег для покрытия расходов, – родители всегда пребывали в хорошем настроении. Теперь Джейн видит их огорчение из-за Джорджи, запечатленное на лицах и в медленной походке. Пускай их стоицизм не знает границ, но годы берут свое.

Миссис Лефрой наклоняется вперед, наливая густой черный кофе в две маленькие чашечки.

– И эта несчастная женщина… я ходила посмотреть, как ее готовят к погребению.

– Мадам Рено. – Джейн накручивает на палец один из своих с трудом завитых локонов и выпрямляет его.

– Да, пусть земля ей будет пухом. Леди Харкорт тоже вне себя от огорчения. Она возлагала большие надежды на этот вечер, а он закончился такой трагедией… Она вложила сердце и душу в организацию бала. Была такой оживленной, какой я давно ее не видела. Ты знаешь, как она обычно погружена в себя. И кто может ее винить? Она через многое прошла. Потеря Эдвина и все эти неблагоразумные поступки сэра Джона… – Миссис Лефрой делает паузу. – Возвращение Джонатана домой и его помолвка – единственный луч света на ее горизонте.

Краем глаза Джейн наблюдает за поджатыми губами миссис Лефрой, когда та отхлебывает кофе из своей чашки. Есть ли хоть капля правды в непристойных сплетнях Мэри об экономке сэра Джона? Если он действительно нанял падшую женщину вести хозяйство, это, несомненно, объясняет слепую преданность миссис Твистлтон ему.

– О да, все эти неблагоразумные поступки сэра Джона, – подхватывает Джейн.

– Боже, он еще и пьет… – цокает языком миссис Лефрой, – …и играет в азартные игры…

Она гладит себя по горлу, и Джейн действует напрямик:

– …не говоря уже о миссис Твистлтон.

– Уф… эта миссис Твистлтон. Почему сэр Джон считает необходимым вести себя так под носом у своей бедной жены, выше моего понимания. Одно дело, когда он распутничает в Бейзингстоке, но привести потаскуху в Дин-хаус и нарушить брачные обеты под собственной крышей! Леди Харкорт была бы оскорблена, если б узнала. Презренный человек… у него совсем нет сострадания к расшатанным нервам жены.

Джейн выпрямляется, широко раскрыв глаза.

– Вы хотите сказать, сэр Джон спит со своей экономкой?!

Миссис Лефрой ахает, ее пальцы взлетают ко рту.

– Джейн, маленькая шалунья! Что я сказала? Иногда ты кажешься такой строгой матроной, что я забываю, какая ты невинная. Не говори своей матери, что я рассказала тебе этот слух, я услышала его от своей парикмахерши, а она самая ужасная сплетница. Это все домыслы… мне не следовало говорить ни слова.

Джейн невольно смеется. Если б миссис Лефрой была убийцей, Джейн, без сомнения, вытянула бы из нее правду ровно за пять минут.