Праздники, звери и прочие несуразности

– Удивительно, на что способен человек в чрезвычайных обстоятельствах, – включился Теодор. – Кажется, в Боснии несколько деревень на несколько месяцев завалило снегом, и многие… м-м… перешли к каннибализму.

– Ну сколько можно! – не выдержала мать. – И без того тошно.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Ларри. – Какие у нас запасы?

– Арбузы, три зеленых перца и две буханки хлеба. Таки пытается рыбачить, но в этой бухте, говорит он, с рыбой обстоит дело неважно.

– У нас же оставались ножки ягненка, – заметил ей Ларри.

– Да, дорогой, – сказала мать, – но они протухли, и мне пришлось их закопать.

– Господи. Остается только каннибализм.

Еще день прошел, и по-прежнему ни одной лодки. На ужин мы ели засохший хлеб, подвядшие зеленые перцы и арбуз.

Таки и Спиро заняли места дозорных на носу «бензины», а мы, голодные, улеглись спать.

За ночь мимо бухты никто так и не проплыл. Наше положение, поначалу несколько комичное, становилось все серьезнее. Мы устроили на борту военный совет. Мое предложение, что мы сможем продержаться несколько дней на моллюсках, было тут же отправлено в корзину.

– Мои образцы быстро разлагаются, – пожаловался Теодор.

– К черту ваши образцы! – взорвался Ларри. – Если бы вы умели собирать нечто более существенное, чем микроскопические создания, это нам сейчас помогло бы выжить.

– Не представляю, что нам дальше делать, – сказала мать. – Сегодня на завтрак мы съели по кусочку хлеба, и больше у нас ничего не осталось. Мы просто здесь умрем. А это не то место, где я бы хотела быть похороненной.

– Матер не умрет, – с нежностью промолвил Макс. – Езли понадобится, я зовершу замоубийство, и вы меня зъедите.

Она несколько оторопела от такого щедрого предложения:

– Макс, вы очень добры, но я очень надеюсь, что до этого не дойдет.

И в эту самую минуту Спиро, дежуривший на носу «бензины», издал такой бычий рев, что, кажется, содрогнулись скалы.

– Сюда! Сюда! – кричал он по-гречески. – Давай сюда!

До того зычным был голос, вырывавшийся из мощной грудной клетки, да еще усиленный горным эхом, что рыбак в лодке его услышал и развернулся в нашу сторону. Мы все перебежали на нос и вовсю замахали руками. Рыбак заглушил мотор, а Спиро снова прокричал ему:

– Давай сюда! Давай сюда!

– Кто, я? – удивился мужчина.

– Ты, кто ж еще!

– Вы просите меня подплыть к вам? – Мужчина желал полной ясности.

Спиро призвал на помощь Спиридона и других святых.

– ТЕБЯ! – проревел он. – Или там есть еще кто-то?

Рыбак на всякий случай поглядел вокруг.

– Никого, – ответил он.

– Вот ты мне и нужен!

– Зачем? – заинтересовался мужчина.

– Подойдешь ближе – узнаешь, – рявкнул Спиро и тихо выругался: – Идиот!

– Ладно, – сказал мужчина.

Он снова завел мотор и зигзагами направился в нашу сторону.

– Слава богу, – дрожащим голосом выговорила мать. – Слава богу.

Должен сказать, что в эту минуту все мы испытывали такие же чувства. Маленькая моторка, метра четыре в длину, подплыла ближе, мужчина заглушил мотор, и лодка тихо ткнулась в наш борт. Мужчина был смуглый, как фундук, с черно-синими глазищами и вьющейся копной волос. С первой минуты стало ясно: если он и не идиот, то близко к этому.

Он заискивающе улыбнулся нашей честной компании:

– Kalimera!

С несказанным облегчением мы тоже сказали kalimera.

– Послушай, – Спиро сразу взял ситуацию под контроль, – у нас…

– Вы грек? – Рыбак с интересом его разглядывал.

– А то кто же, – ответил он. – Понимаешь, мы…

– Вы все греки? – спросил рыбак.

– Нет. – Спиро начал терять терпение. – Они иностранцы. А дело в том…

– Я люблю иностранцев, – признался рыбак.

Он осторожно убрал ногу с мертвого осьминога, на которого наступил невзначай, перейдя с кормы на нос.

– Они хотят купить у меня рыбу? – спросил он.

– Да не собираемся мы покупать рыбу, – прорычал Спиро.

– Но иностранцы любят рыбу.

– Дурак! – сорвался Спиро. – Не нужна нам твоя рыба. Нам нужен бензин.

– Бензин? – удивился рыбак. – А зачем вам бензин?

– Для нашей «бензины»! – проревел Спиро.