Миссис Всё на свете

– Увы, нашему отцу не пришлось выбирать. За него это сделали твои родители. Ему не дали окончить школу, не дали поступить в колледж. Отец так и не доучился – он пошел работать, чтобы помочь семье. Помочь тебе! Неужели он сделал это только ради того, чтобы умереть, не дожив до сорока пяти? – Бетти перевела дух и нанесла последний удар: – Или чтобы его дочь лапал раз в неделю его же родной брат?

Лицо дяди Мэла потемнело. Он поднял руки:

– Ты все неправильно поняла…

– Чего уж тут понимать! – перебила Джо. – Как тебе не стыдно?! Нам следовало бы сообщить Коллегии офтальмологов! – Джо яростно сверкнула глазами. – Или твоей жене.

Сидя за полированным письменным столом, дядя Мэл беззвучно шевелил губами.

– Я не хотел… – наконец выдавил он, сглотнул и добавил: – Я был не в себе от горя!

– Спорим, тетя Шерли тоже будет не в себе, если узнает, чем ты занимался?

Дядя Мэл поежился и опустил глаза. Бетти заметила капельки пота, блестевшие сквозь жесткие волоски его усов.

– Чего вы хотите?

– В свое время наш отец просил у тебя денег в долг. Помнишь? Он хотел открыть прачечную самообслуживания с Генри Шешевски. А ты ему отказал!

– Я всего лишь защищал вашу семью! – напыщенно воскликнул дядя Мэл, с опаской оглянулся на дверь и тихо добавил: – Ваш отец… у него не было kop far geshefte. То есть голова его для бизнеса не годилась. Он потерял бы и мои деньги, и все свои накопления!

– Возможно, – сказала Бетти. Она понимала, что сестре вряд ли приятно слушать, как оскорбляют отца, чуть ли не прямо называя его тупым невежей. Сердце Бетти бешено колотилось, во рту пересохло. – А возможно, сейчас мы жили бы в Саутфилде, в большом доме с бассейном. Мы уже никогда не узнаем. Это путь, который остался не пройденным. – Бетти выдала дяде Мэлу самую милую из своих улыбок. – На развилку, увы, не вернуться, зато тебе наверняка полегчает, если поможешь нашей матери. – Бетти сложила руки в замок, чтобы дядя Мэл не видел, как они дрожат. – Сколько бы там отец ни просил у тебя в долг – выпиши чек на имя моей мамы. – Она откинулась на спинку стула. Живот снова скрутило, сердце стучало так, что звенело в ушах. «Сейчас, – подумала Бетти. – Сейчас он заявит, что я все выдумала. Позвонит моей матери и скажет, что я лгунья. Начнет орать и вышвырнет нас вон».

Вместо этого дядя вздохнул и опустил голову, потом открыл ящик стола, выписал чек и положил в конверт, на котором в верхнем углу значилось его имя – доктор Мэлвин Кауфман – и адрес врачебного кабинета. Конверт он отдал Бетти.

– Мне очень жаль, – сказал он.

К ужасу Бетти, в его голосе звучала неподдельная печаль. Кем бы он ни был, что бы он ни совершил, он оставался младшим братом ее отца. И он тоже потерял близкого человека. Все, чего хотелось Бетти сейчас, – покинуть этот дом, желательно не встретив по пути ни тетю Шерли, ни кузин или кузена. Она сунула чек в карман сумочки и застегнула молнию. Джо встала, и они молча вышли из кабинета дяди Мэла. Бетти бросилась к выходу, не собираясь прощаться с тетей Шерли, но по пути заметила в столовой негритянку, которая что-то напевала себе под нос, стоя перед гладильной доской со стопкой белых салфеток. Бетти остановилась так внезапно, что сестра едва не врезалась ей в спину. Девочка посмотрела на нее настороженно, и Бетти подумала, что уже израсходовала весь запас мужества на сегодня, на эту неделю, а может, и на всю оставшуюся жизнь. Потом ей вспомнились дядины руки у нее на груди, его зловонное дыхание… К тому же рядом была старшая сестра, и это придало Бетти сил.

– Как тебя зовут? – спросила она, делая шаг вперед.

– Корали, мэм.

Горничная оказалась старше, чем думала Бетти, – ближе к двадцати годам или чуть больше. Лицо у нее было маленькое, в форме сердечка. Два передних зуба чуть находили друг на друга, ресницы загибались на кончиках.

– Я тебе не мэм, а просто девочка. – Бетти подошла к темнокожей девушке и шепотом спросила: – Он тебя трогал? – Глаза Корали испуганно расширились. Она помотала головой. – Если он к тебе притронется… если он посмеет…

Бетти не знала, что говорить дальше, и на помощь пришла сестра:

– Мы – его племянницы. Джо и Бетти Кауфман.

– Я вас помню, – кивнула Корали.

– Мы живем на Альгамбра-стрит. Наш номер телефона UN 29291. Если что – звони!

Девушка снова кивнула, и Бетти направилась к двери. В гостиной лежало пресс-папье с кусочком коралла внутри. В детстве Бетти любила держать в руках этот тяжелый и гладкий кусок стекла. Она помедлила, потом взяла пресс-папье и сунула в карман сумки, рядом с чеком. Сестры вышли через парадную дверь и поспешили вниз по пологому склону перед домом дяди туда, где их ждала машина.

Джо

Джо с Линетт посмотрели друг на друга поверх микрофона, через который их голоса вот-вот услышит по системе громкой связи вся школа. Улыбнувшись, Джо одними губами сказала: «Раз… два… три», и Линетт заиграла первые ноты из вступления к песне Mr. Sandman на ксилофоне, позаимствованном из кабинета музыки. Они вдвоем склонились к микрофону и запели:

Мальчишки и девчонки,
Сдавайте ваши взносы!
Устроим выпускной,
Классный и чумовой!
Отправимся в круиз,
По реке вверх и вниз.
Хотите ночь напролет плясать,
И вкусности поедать?
Сбережения класса скудны,
Значит, помочь вы должны!
Денежки нам несите,
И будет все, как хотите!

Миссис Дуглас бросила на них суровый взгляд – так она смотрела на всех без исключения, слегка улыбнулась и сказала: «Неплохо, девочки». Джо с Линни вышли в коридор, закрыли за собой дверь с армированным стеклом, торжествующе вскинули руки и с хохотом обнялись.

– Я была уверена, что ты это сделаешь! – воскликнула Линетт.

– Что именно? – с невинным видом спросила Джо.

На прошлой неделе они перебрали кучу песен, от смешных до отвратительных и непристойных, и Джо постоянно придумывала неприличные рифмы, пока Линетт не стала умолять ее прекратить, утирая слезы и заверяя, что вот-вот описается. Будучи секретарем класса, Джо также отвечала за сбор взносов по пять долларов с каждого ученика. Деньги нужны были на аренду двухпалубного кораблика, на котором они поедут кататься по реке Детройт после выпускного вечера в мае.

Ликующая и запыхавшаяся Джо шла по коридору, любуясь Линетт, такой очаровательной в темно-вишневой форме девушки из группы поддержки. Минувшее лето принесло и горести, и радости, произошло много удивительного и странного. Все дни Джо проводила на солнце, у озера или на теннисном корте, и эти часы были такими насыщенными, что времени горевать не оставалось. По ночам они с Линетт тайком ходили на пляж, сбрасывали одежду и купались нагишом в теплой воде, иногда с другими вожатыми, иногда одни. «Люблю тебя», – шептала Джо, и Линетт отвечала ей тем же. Увы, стоило им вернуться домой, как Линетт вновь стала встречаться с Бобби Карвером, словно этого лета и не было. Бобби Карвер, капитан футбольной команды. Бобби Карвер, который когда-нибудь унаследует отцовский автосалон Carver Chevrolet. Линетт называла их свидания «субботние вечерние битвы», качала головой и рассказывала Джо, что каждое заканчивалось отчаянной битвой на заднем сиденье авто Бобби. Она описывала подруге его слюнявые поцелуи и вездесущие руки, как он терся об нее сквозь одежду, пытаясь пристроить свой член хоть куда-нибудь. «А если он воткнет его мне в руку, это считается траханьем?» «Полагаю, об этом спорили еще Платон с Сократом», – с серьезным видом проговорила Джо, скрывая отвращение. Она была достаточно храброй, чтобы признаться Линетт в любви, но не настолько, чтобы потребовать от Линни порвать с Бобби.

– Смешно, – одобрила Линни, толкнув Джо в бок и глядя с такой любовью, что сердце у Джо подпрыгнуло. – Ты очень смешная! Тебе нужно вести шоу по телевизору, как Люсиль Болл.

– Тогда тебе придется стать моей Этель, – ответила Джо.

Ей вовсе не хотелось на телевидение. Иногда она мечтала стать адвокатом, как Перри Мейсон. Столь честолюбивое стремление разделяли немногие одноклассницы Джо, и Сара неизменно высмеивала ее идею, стоило поднять в разговоре эту тему. Между тем Линетт вообще не собиралась в колледж. Она хотела жить точно так же, как и ее мать: большой дом, дети, достаточно денег, чтобы нанять прислугу для готовки и уборки, а она тем временем будет играть в бридж и маджонг или заниматься благотворительностью. Как бы сильно Джо ни любила свою Линни, как бы ей ни хотелось верить, что они всегда будут вместе, она прекрасно понимала, что женщине жить с женщиной очень трудно. Линетт, ее милая, глуповатая, ленивая подруга… Линетт с клубнично-сладкими губами и острым язычком… Линетт, которая не читает ничего сверх школьной программы и не делает домашние задания, если может списать у Джо… Девушка, чьи знания о мире не простираются дальше кампуса школы Беллвуд, вовсе не создана для борьбы. Переделать этот мир она бы не сумела, да и не хотела. Идея отвергнуть предложение руки и сердца Бобби Карвера и сбежать с Джо казалась ей столь же абсурдной, как жизнь на Луне.

– Чем займешься на выходных? – спросила Джо, имея в виду «Чем займемся вместе?».

Большинство субботних вечеров девушки проводили на двойных свиданиях – они вдвоем плюс Бобби Карвер с одним из своих друзей. За эти годы Джо заработала репутацию недотроги, которая не позволяет даже под блузкой себя потрогать и у которой грудь так мала, что не стоит и утруждаться. «Мечта плотника», шутили незадачливые кавалеры, имея в виду, что Джо плоская как доска. Джо было плевать. Она надеялась, что в конце концов ее вообще перестанут приглашать на свидания, однако чем дольше Джо держала оборону, чем больше мальчиков отталкивала, тем решительнее становились некоторые из них.

Каждую субботу Линни с Бобби и Джо с очередным желающим сломить ее оборону отправлялись в кино или на танцы, на футбольный или на баскетбольный матч на территории школы-соперника, где атмосфера неизменно оживлялась фляжкой, передаваемой по кругу. Бобби Карвер подъезжал к дому Боббеков, Джо заходила внутрь и ждала, пока Линни наконец от него оторвется. Подруги шли в кухню перекусить, потом в спальню. Джо вытаскивала раскладушку, на всякий случай сминала одеяла и сбрасывала одежду ровно за десять секунд. Переодевшись в пижаму, она битых полчаса наблюдала, как Линетт готовится ко сну. Сперва та расшнуровывала свои двухцветные кожаные туфли, вытирала их и убирала в нижнюю часть платяного шкафа, затем следовало отстегнуть чулки от пояса с подвязками. «Помоги мне», – просила Линни, и Джо медленно расстегивала молнию, иногда целуя подругу в шею или в плечо. От тугого белья на белой коже оставались красные отметины. «Зачем ты все это носишь?» – недоуменно спрашивала Джо, расстегивая крючки, и Линетт вздыхала, рассматривая себя в зеркале, поворачивалась из стороны в сторону, втягивая живот и бормоча: «Вот бы мне шею подлиннее», пока Джо не брала ее за плечи и не отводила в ванную. Там Линетт приступала к затяжной процедуре подготовки ко сну, включавшей кольдкрем Pond’s для снятия макияжа, ватные шарики, «ведьмин орех» от прыщей и сто взмахов щеткой по волосам.

Джо лежала на кровати и разглядывала балдахин, издавая одобрительные или возмущенные возгласы, пока Линетт говорила о фильме или о танцах или спрашивала, понравился ли ей Гордон Вайс или Луис Эттингер больше, чем мальчики, с которыми она встречалась раньше. Ложась в постель в персиковой или голубой ночной сорочке, Линетт продолжала болтать и мазать лицо кремом. «Двигайся», – велела она, спихивая Джо локтем с теплого местечка. Джо ждала, пока подруга накроется одеялом и шаловливо спросит: «Обнимешь меня?» или «Почешешь спинку?». Она тихо напевала, когда Джо обнимала ее или проводила короткими ноготками по атласной коже, потом поворачивалась к ней – веки полусомкнуты, губы приоткрыты для поцелуя.

На выходных Джо старалась побыть у Линетт подольше – делала уроки, смотрела телевизор, тянула время сколько могла, лишь бы не возвращаться в мрачный, опустевший дом на Альгамбра-стрит. Когда отец был жив, они всегда ужинали вместе. В воскресенье, которое Сара называла «выходной повара», они брали китайскую еду навынос, ребрышки и блинчики с начинкой, обжаренные во фритюре, рагу и омлет фу-янг. Отец привозил еду, и они ели в гостиной у телевизора под «Шоу Эда Салливана» или «Угадай профессию». Теперь по выходным Сара работала и редко возвращалась раньше восьми. Девочки готовили еду сами, ужинали и оставляли порцию для матери в духовке.

В коридоре прозвенел звонок.

– Переночуешь у меня сегодня? – спросила Линетт.

– Как насчет завтра? – поинтересовалась Джо.

Линетт прижала учебники к груди.

– Завтра у нас годовщина, – проговорила она застенчиво и в то же время гордо. – Бобби пригласил меня в ресторан, потом мы пойдем на танцы в Cliff Bell’s… – Линетт побарабанила пальцами по учебнику алгебры.