Приемный ребенок

– Дик-не-мужик, если не ошибаюсь? – Не могу не улыбнуться в ответ.

С Пэмми всегда было легко. Что обычно говорят про друзей? Это те люди, которые все про тебя знают, но все равно тебя любят. Хотя Пэмми всего про меня не знает – больше не знает. Когда-нибудь я расскажу ей про случившееся в Лондоне. Будет хорошо, если появится еще один человек, кроме Дэна, с которым я смогу об этом говорить, да и я знаю, что для меня будет облегчением сбросить этот груз с плеч. Но сегодня я пришла говорить не об этом. Сегодня меня беспокоит совсем другое, и мне нужно с кем-то поделиться, пока я совсем не перестала понимать происходящее.

– Давай-ка я налью тебе бокальчик вина, – предлагает Пэмми и ведет меня в огромную, абсолютно белую гостиную.

Сейчас. Скажи ей прямо сейчас.

– Как Дэн?

Дэн с Пэмми встречались всего пару раз, и я испытала облегчение от того, что они, похоже, поладили. Надеюсь, теперь наша дружба возобновится, я имею в виду настоящую дружбу, а не то, когда связываешься с человеком, только если ты в жутком состоянии или на пороге смерти. Я совсем не знаю взрослого Ричарда (надо следить за языком, чтобы не назвать его Дик-не-мужик в лицо), но если он способен мириться с Пэмми, то совершенно точно поладит с Дэном и мной.

– Он хороший, напоминает ребенка, отправившегося за приключениями. Он – настоящий городской житель, поэтому переезд сюда можно назвать подвигом. Он напоминает мне героев Энид Блайтон [14 - Энид Мэри Блайтон (1897–1968?гг.) – британская детская писательница, автор серий о детях-детективах, приключенческой детской и подростковой литературы с элементами фэнтези и магии.], хотя клянется, что не прочитал ни одной ее книги.

Пэмми открывает дверцу огромного серебристого холодильника. Он напоминает мне наш с льдогенератором в дверце, который стоял в нашей квартире в Лондоне. Я чувствую щемящую тоску по нашей стильной бездонной денежной яме.

– Думаю, до него еще не дошло, что мы здесь надолго, если не навсегда. Я все время ловлю его на том, как он пытается настроить центральное отопление с помощью телефона.

Пэмми хихикает.

– Я вообще-то удивлена, что в вашем доме есть центральное отопление. Вы на самом деле планируете там жить? Домик сильно отличается от вашего пентхауса.

Я толкаю ее в руку.

– У нас был не пентхаус. И он даже был не наш, если помнишь. Столько денег потрачено, и ничего нет. И да, мы какое-то время поживем в бабушкином доме, попробуем его немного отремонтировать перед тем, как продавать.

Пэмми протягивает мне бокал вина. Я качаю головой.

– Нет, для меня слишком рано.

Она пожимает плечами.

– Как хочешь. Где-то сейчас уже пять часов. – Она щедро наливает себе вина. – Чайник ставить?

– Давай я поставлю.

Я наливаю воду в прозрачный чайник из космического века.

– Он все еще пытается убедить тебя воссоздать «Уолтонов»? [15 - «Уолтоны» – сериал о большой семье, которую хочет иметь Дэн.]

– Ага. У меня уже заканчиваются легкомысленные отмазки. Теперь я обычно громко включаю кран в ванной, когда достаю из упаковки противозачаточную таблетку.

Пэмми втягивает воздух сквозь зубы.

– Как же все запутано, и ведь мы сами плетем нашу паутину. – Она устраивается за кухонным островком и предлагает мне сделать то же самое. – Не позволяй ему разговаривать с Ричардом, а то мой муженек начнет ему рассказывать про свободные штаны и теплые ванны. – Пэмми улыбается, увидев, как я приподнимаю брови. – Очевидно, это хорошо для спермы. У сперматозоидов одна задача, но оказывается, они во многом как сами мужчины: им нужны подходящие условия, все должно быть правильно, или ничего не получится.

Я корчу сочувственную гримасу.

– Значит, у вас так пока ничего и не получается?

– Нет, – морщится она. – Низкий уровень сперматозоидов.

Не знаю, что тут играет роль – то, что я сижу здесь с моей лучшей подругой, как в подростковые годы, или то, как она произнесла эту фразу (будто объявила, что у нее грипп), но я ничего не могу с собой поделать. Фыркаю и мгновенно краснею.

– Боже, Пэмми, прости…

– Можешь смеяться, сучка. – Пэмми улыбается, комкает бумажное кухонное полотенце и бросает в меня. – Ричард очень болезненно относится к тому, что количество живчиков у него уменьшается.

– Пэм, прости, я не смеялась. Я просто…

– Не извиняйся. – Пэмми смеется. – Мы даже не можем произнести слово «сперма» и не поссориться. Это ужасно. Не уверена, что кто-то из нас сильно хотел детей до того, как мы выяснили, что их, вероятно, у нас не будет. А теперь даже разговоры о чужих детях приводят к скандалу.

Услышав эти слова, я чувствую укол вины – я знаю о том, что растет внутри моего тела, и эта тайна жжет меня. Как я могу отказать Дэну в семье, зная, как люди типа Пэмми и Ричарда стараются завести детей? Я снова и снова повторяла себе, что думаю о ребенке, ведь я по собственному опыту знаю, что это такое – быть нелюбимой и нежеланной. А что, если я буду так же относиться к своему ребенку, как моя мать относилась ко мне? Едва ли идеальным вариантом является ждать и надеяться на лучшее.

– Эй! – Пэмми склоняется вперед и касается моей руки. – С тобой все в порядке? У вас с Дэном все в порядке?

– Да, у нас все нормально. – Я чувствую, как начинаю закипать. Чертовы гормоны. Раньше я никогда не была такой эмоциональной. – Просто… – Я вздыхаю. В свете того, что моя лучшая подруга только что сказала мне, это последнее, что я хочу сообщать ей, но я должна с кем-то поделиться. У меня такое ощущение, будто слова разбухают внутри меня, и я задохнусь, если не дам им вырваться из горла. – Я беременна.

Пэмми с шумом выдыхает.

– Дерьмооо… Ты в порядке?

Ее вопрос срабатывает как триггер, он срывает плотину, и у меня начинают литься слезы, которые я сдерживала весь день после того, как утром сделала тест. Как я могла быть такой дурой? Я в обязательном порядке каждый вечер принимала противозачаточные таблетки, но несколько недель назад подхватила кишечную инфекцию, и неделю после этого не могла просить Дэна использовать дополнительную контрацепцию – как бы это выглядело, раз предполагается, что мы пытаемся зачать ребенка?

– Нет, думаю, что нет, – шепотом отвечаю я.

Пэмми обнимает меня, и я позволяю себе плакать, уткнувшись ей в плечо. Уже охрипнув от рыданий, я откидываюсь назад на спинку стула и вытираю глаза рукавом.

– Прости меня, – говорю я, когда Пэмми встает, чтобы снова включить чайник. – Ты мне только что рассказала, как вы с Ричардом хотите детей, а я тут рыдаю из-за того, что забеременела. Готова поспорить: ты, наверное, жалеешь, что я вернулась после всех этих лет.

– Не дури. – Она заваривает чай и вручает мне чашку. – Он без кофеина, – говорит Пэмми. – Две ложки сахара. У нас у всех свои проблемы. Моя не облегчает твою. Ты уже думала о том, что будешь делать?

– Я выяснила только сегодня утром. Всего несколько недель, не больше. У меня все это время немного кружилась голова и вроде беспричинно подташнивало. Я все списывала на стресс из-за возвращения сюда. Мы чуть машины не лишились – попали в аварию, только въехав в город… – Я отмахиваюсь от обеспокоенного взгляда Пэмми. – Оказалось, ерунда, но когда я почувствовала головокружение, то решила, что от шока. А затем несколько дней назад я поняла, что месячных не было. И мне потребовалось столько времени, чтобы набраться храбрости и сделать тест.

Пэмми опускает ладонь на мою руку, и я чувствую, как тепло разливается по всему телу. Слава богу, у меня есть она, человек, с которым я могу поговорить. Сегодня с утра после теста я сходила с ума, металась взад и вперед по дому, а Дэн в это время что-то писал на своем ноутбуке наверху, совершенно не представляя, какое изменяющее жизнь событие только что произошло. Я не уверена, что он даже знает, какой сегодня день недели, – он всегда такой, когда пишет первый набросок. Он очень удивился, когда я зашла к нему, чтобы сообщить, что отправляюсь к Пэмми. Уверена: он думал, я на работе.

– Наверное, это глупый вопрос: ты сказала Дэну?

Я смеюсь.

– Ты права: это глупый вопрос. Если б я сказала Дэну, то мы бы не увиделись: он бы замотал меня защитной пупырчатой пленкой. – Делаю глоток чая и корчу гримасу. – У чая без кофеина именно такой вкус? Серьезно? Даже нормального чая нельзя выпить, пока беременна? Чертовому ребенку еще нет десяти недель, а я уже иду на жертвы.

– Это тебе ничего не подсказывает?

– Нет, – твердо заявляю я. – Мне это ни о чем не говорит. Говорит другое. У меня есть новость, которую мой муж ждет больше года, – это то единственное, что сделает любовь моей жизни самым счастливым человеком на свете, но я лучше воткну булавки себе в глаза, чем сообщу ему об этом.

– Но ты же не можешь избавиться от ребенка? Это разобьет ему сердце.

– А он никогда не узнает, – тихо отвечаю я. – Если я решу прервать беременность, Дэн никогда, вообще никогда не должен узнать, что я была беременной. Это разобьет ему сердце, и, думаю, в таком случае нашему браку придет конец.