Большая Планета. Плавучие театры

Он взялся обеими руками за уже холодеющие лодыжки Кетча. Фэйн тоже нагнулся, подхватил тело под мышки, но тут же отпустил: «Что ты хочешь сделать?»

«Выбросить его в реку. Мне очень жаль. Но мы не можем позволить себе сентиментальность».

Фэйн открыл рот, хотел что-то сказать, запнулся. Глистра ждал.

Наконец Фэйн подавленно произнес: «Разве ты не считаешь, что мы должны… ну, сам понимаешь… похоронить его по-человечески?»

«Где? В болоте?»

Фэйн снова нагнулся и помог Глистре поднять тело.

Выполнив мрачный долг, Глистра снова обернулся к городу кудесников: «Гриамобот оказался мистификацией, коммерческим трюком. С помощью этой разрисованной посудины кудесники отпугивали людей от реки, чтобы им платили за пользование канатной дорогой».

Тяжелая, влажная ночь опустилась на Большую Планету, берега Ауста исчезли во мраке. На плоту воцарилась тишина: только речная рябь потихоньку хлюпала под трухлявыми бревнами. Оставшихся в живых землян и трех девушек несло вниз по течению, но в то же время плот, влекомый оборванным тросом канатной дороги, постепенно приближался к топкому берегу.

Над ними уже возвышались стволы голого леса Болотного острова. В воздухе жужжали и стрекотали бесчисленные мелкие насекомые. Нигде не было никаких огней.

Плот мягко приткнулся к едва выступающему из воды глинистому берегу и остановился.

«Придется ждать рассвета, – сказал Глистра. – Попробуем немного выспаться».

Все они, однако, долго сидели на плоту, глядя в ночь невидящими глазами и ощущая потерю Кетча так, как пациент дантиста ощущает языком пустоту на месте вырванного зуба.

День начинался на реке почти незаметно – мягчайший, осторожнейший свет, словно пропущенный сквозь крылья ночной бабочки, сочился ниоткуда и отовсюду. Вскоре на восточном небосклоне разгорелись оранжевые и желтые сполохи, исполосованные черными вертикалями болотных деревьев. Семидесятиметровые стволы толпились так плотно, что местами соприкасались.

Мотта оглушительно завизжала. Глистра испуганно обернулся к реке – у него замерло сердце, похолодела кровь. Речной простор загородила лениво вздымающаяся гигантская черная туша с посаженной на мощной шее цилиндрической головой, расщепленной почти пополам костистым беззубым зевом. Шея выгнулась дугой, голова опустилась – на какое-то мгновение взгляд маленьких глазок скользнул по группе собравшихся на плоту людей – но движение шеи продолжалось: голова погрузилась в воду и поднялась из воды с пастью, полной влажных, желтоватых, волокнистых водорослей. Чудовище судорожно проглотило водоросли, отрыгнуло и погрузилось в реку так же постепенно, как появилось.

Истерические женские вопли всех разбудили.

Глистра с облегчением вздохнул: «Очевидно, гриамоботы существуют».

«Неопровержимый факт, засвидетельствованный моими собственными глазами!» – торжественно подтвердил Роджер Фэйн.

«Но гриамоботы питаются водорослями. Кудесники нарочно распускали лживые слухи об их плотоядности. И все это для того, чтобы наживаться на канатной речной переправе… Что ж, пора в дорогу».

Опустевший плот праздно покачивался на речной ряби. Навьюченные зипанготы стояли на губчатом прибрежном перегное, поочередно приподнимая и опуская каждую из шести ног, раскачивая над самой землей головами на длинных шеях – им явно не терпелось скорее уйти подальше от реки.

Глистра сходил на разведку в болото, проверяя надежность почвы. Тыквообразные основания стволов, пепельно-серые с зеленоватым отливом, не позволяли что-либо разглядеть дальше, чем примерно в сотне шагов, но – насколько мог судить Глистра – между стволами практически повсюду стелился черноватый плотный торф, местами поблескивавший лужами.

Когда он вернулся к реке, зипанготов уже выстроили вереницей – длинная зубастая морда каждого следующего животного болталась почти между задними ногами впереди стоящего. «Пошли!» – сказал Глистра.

Река осталась позади и скоро скрылась из виду. Караван извивался, как змея в высокой траве – то налево, то направо, обходя глубокие лужи.

Солнце уже поднималось к зениту, а зипанготы все брели по болотному лесу, расчерченному, как зебра, слепящими солнечными лучами и черными тенями высоких голых стволов.

X

Примерно в полдень перед ними неожиданно возникло открытое пространство – озеро. У самых ног рябили и поблескивали мелкие волны, в зеркале глубоких синих вод плыли отражения облаков. Вдали по озеру неспешно перемещались несколько низкобортных лодок с мешковатыми оранжевыми треугольными парусами на поперечных реях. А еще дальше, за озером, виднелся Болотный город. Город, напомнивший Глистре традиционную земную рыбацкую деревню, висел в дрожащем воздухе над лесом, как мираж.

Некоторое время все они молча стояли на берегу и смотрели на это невероятное скопление сооружений на сваях-стволах… Их испугало пронзительное кудахтанье: рядом взлетело, тяжело хлопая крыльями, большое синее существо с желтыми пятнами по бокам.

«На какое-то мгновение, – признался испуганный Фэйн, – мне показалось, что нас догнали кудесники».

Им пришлось снова зайти в лес, чтобы обойти озеро: опять караван плутал среди стволов, огибая заводи и слишком плотно заросшие участки, хотя иногда удавалось пройти двадцать-тридцать шагов, не меняя направление движения.

Солнце так же постепенно и неустанно продвигалось по небу; наконец, когда дело уже шло к вечеру, Глистра заметил висящие над головой сооружения города. Еще через пять минут караван оказался в тени почти сплошных перекрытий на голых стволах.

Рядом кто-то спокойно сказал: «Одну минуту!» Из-за стволов выступил вооруженный отряд коренастых людей в багрово-красных униформах.

Командир подошел к Глистре: «Будьте добры объяснить, по какому делу вы пришли».

«Мы – путешественники, больше никакого дела у нас нет».

«Путешественники? – офицер взглянул на зипанготов. – Откуда?»

«Из Джубилита, на северной окраине Божоле».

«Как вы переправили животных через реку? Вы не пользовались канатной дорогой – наш агент сообщил бы об этом».

«Мы переправили их на плоту. Прошлой ночью».

Командир покрутил ус кончиками пальцев: «Почему же гриамобот…»

Клод Глистра улыбнулся: «Кудесники вас обманывали. Гриамоботы – безобидные растительноядные гиганты. Единственная опасность на реке – плавучий макет чудища, изготовленный кудесниками и набитый их копейщиками».

Офицер тихо выругался: «Лорд Виттельхач будет приятно удивлен. Правила и пошлины кудесников его давно раздражают – тем более, что их трос протянули за его счет».

«Меня интересует материал, из которого изготовлен трос, – заметил Глистра. – Он металлический?»

«Конечно, нет! – офицер, молодой человек приятной наружности с выразительной физиономией и щегольскими усами соломенного оттенка, дружелюбно рассмеялся. – Пойдемте, я отведу вас туда, где ваш караван сможет расположиться на отдых, а по пути вы сами увидите, как устроена наша индустрия. Мы – лучшие в мире тросоплеты, таких вы больше нигде не найдете».

Глистра колебался: «Мы хотели бы как можно скорее покрыть как можно большее расстояние, пока еще не стемнело. Может быть, вы могли бы посоветовать…»

«Если у вас много металла и вы спешите, – отозвался командир, – вы можете сразу нанять гондолу канатной дороги. Но это обойдется дорого, очень дорого… Поговорите с Виттельхачем, так будет лучше всего».

«Очень хорошо!» – Глистра подал знак своему отряду. Путники последовали за офицером – и получили возможность полюбоваться картиной местной промышленности.

Квадратный участок со сторонами длиной не больше двухсот метров, почти полностью очищенный от леса – на нем оставались лишь несколько стволов, необходимых для поддержки сооружений сверху – занимали параллельные канатокрутильные ряды. Каждый ряд состоял из последовательности станин. В процессе формирования троса он пропускался через отверстие в очередной станине и сразу после этого – через отверстие в колесе, вращавшемся вокруг троса, как вокруг оси. На ободе колеса, через равные промежутки, были привязаны пять больших жирных личинок, выделявших бледные нити, спускавшиеся к тросу. По мере того, как трос перемещался через каждую станину ряда, каждое вращающееся колесо с пятью личинками наматывало на него пять новых нитей.

«Очень изобретательно! – похвалил Глистра. – Замечательный в своем роде процесс».

«Лучше наших тросов нет ни у кого! – офицер с гордостью покрутил ус. – Гибкие, крепкие, не боятся ни солнца, ни дождя. Мы поставляем тросы для канатных дорог Фелиссимы, Боговера и Тельмы, для Гросгартской линии дальнего следования в Божоле и для канатной дороги, доходящей до самого Миртопрестольного Родника».

«Гм… Хотел бы я знать, как устроена сама канатная дорога…»

Офицер рассмеялся: «Шутить изволите? Пойдемте, я проведу вас к Виттельхачу – не сомневаюсь, что он устроит в вашу честь вечерний пир горой. Насколько я знаю, у него уже коптится превосходный озерный угорь».

«Но как быть с нашими вьюками, с багажом? И зипанготов мы еще не кормили – на болоте им негде было пастись!»