Дочь Клеопатры. Царевна Египта, пленница Рима, царица Африки

Чтобы понять саму Клеопатру Селену, необходимо понять место, в котором она родилась. Многое из того, что она совершала, будучи царицей Мавретании, основано на ее желании сохранить семейное наследие, насчитывающее 300 лет, а также обеспечить продолжение рода, хотя и в немного измененной форме. А наследство накладывало поистине огромную ответственность: основатель династии Птолемеев, Птолемей, сын Лага (отсюда пошло другое имя династии, которое использовалось в древности – Лагиды), в дальнейшем известный как Птолемей I Сотер, пришел к власти в 323 году до н. э., после смерти Александра Македонского, завоевавшего царство персов-Ахеменидов в 332 году до н. э. И, хотя сам он умер через девять лет, прямые наследники Птолемея с переменным успехом правили последующие три века.

Благодаря усилиям Птолемея I Сотера (жившего в период с 367 по 283 год до н. э.) и его ближайших преемников империя Птолемеев достигла своего расцвета в течение III века до н. э., во время правления Птолемея II Филадельфа (285–246 до н. э.) и Птолемея III Эвергета (246–222 до н. э.). Его империя состояла не только из Египта. Помимо прочего, в нее входили территории современных Ливии, Израиля, Иордании, Ливана, Сирии и Кипра, а также многочисленные заморские территории современной Турции, Фракии и греческого Пелопоннеса. Однако такое превосходство длилось недолго, и в течение II века до н. э. царство Птолемеев было уничтожено его соседями: македонскими Антигонидами, сирийскими Селевкидами и растущей Римской империей. Со временем все эти царства стали частью римского мира; в годы правления Клеопатры VII свою независимость смог сохранить только Египет, но даже ей, учитывая связи ее отца Птолемея XII Авлета с империей, приходилось поддерживать хорошие отношения с рядом влиятельных римлян[31 - Shatzman, 1971. Siani-Davies, 1997.].

Женщины Македонии (например, Олимпия (375–316 до н. э.), мать Александра Македонского, которая тяжелым трудом добилась славы для своего сына и внука после смерти первого), по всей видимости, обладали большим влиянием, чем их современницы-афинянки, древнегреческие женщины, о которых в большинстве своем и рассказывают сохранившиеся источники. Представительницы династии Птолемеев им не уступали. К их числу относится Арсиноя II (316–270 до н. э.), именно при ней братья и сестры стали вступать в брак между собой для сохранения династии, и она сама правила вместе со своим братом-мужем, а после смерти была обожествлена. Также Клеопатра Сира (205–176 до н. э.), будучи представительницей династии Селевкидов, которым подчинялись территории современных Турции, Сирии, Ирака, Ирана, Иордании и Израиля, вышла замуж за человека из династии Птолемеев. Она стала регентом при своем несовершеннолетнем сыне Птолемее VI и таким образом оказалась первой женщиной династии Птолемеев, которая правила без мужа. Еще стоит упомянуть Клеопатру Селену I, которая правила Египтом вместе с двумя своими братьями (последовательно), после чего покинула Египет и через брак породнилась с династией Селевкидов, став царицей при Антиохе VIII Сирийском, а затем и полноправной правительницей со своим сыном Антиохом XIII[32 - Таким образом, оглядываясь назад, можно сказать, что выбор Клеопатрой VII имени для своей единственной дочери был особенно удачным, поскольку, как и ее тезка, вторая Клеопатра Селена формально правила Египтом вместе с двумя своими братьями, а затем покинула его, чтобы вместе с мужем управлять другим царством, прежде чем произвести на свет сына. О первой Клеопатре Селене читайте у Dimitru, 2016.]. Эти могущественные женщины послужили примером женского правления в эллинистический и римский периоды, которому затем следовала Клеопатра VII и, в свою очередь, соответствовала Клеопатра Селена, будучи царицей Мавретании. Они доказали, что женщины-правительницы, будь то полноправная царица, регентша или супруга правителя, могут обладать значительной политической, военной и культурной властью в течение долгого времени.

О могуществе, влиянии и исключительной значимости женщин династии Птолемеев свидетельствует созданная приблизительно в 200 году до н. э. мастером Софилосом мозаика из Тмуиса, города в Нижнем Египте (греческий текст в верхнем левом углу мозаики гласит: «Это сделал Софилос»; очевидно, он гордился своим произведением искусства и хотел увековечить свое имя). В настоящее время она хранится в Греко-римском музее в Александрии[33 - Graeco-Roman Museum inv. 21739.]. Вероятно, по аналогии с картиной, эмблема на ней изображает Беренику II, жену Птолемея III, как олицетворение самой Александрии. Головной убор царицы выполнен в виде носа корабля с нарисованными по бокам морскими существами, ее красные, пурпурные и золотые одежды собраны на воротнике брошью в форме якоря, а в руках она держит флагшток с изображением корабля, украшенный лентами. Все это – символы военно-морской доблести Египта во времена ее совместного с мужем правления.

Александрия была политической столицей Египта, а Мемфис – его религиозным и административным центром (Птолемей I Сотер фактически перенес царскую резиденцию из Мемфиса в Александрию). В античном мире взаимосвязь двух городов была широко признана и даже нашла наглядное воплощение на византийской мозаике в церкви Святых Петра и Павла в древнем городе Гераса (современный Джараш на севере Иордании), на которой эти города изображены бок о бок[34 - Yale University Art Gallery inv. 1932.1735. Была дарована церкви епископом Анастасием, но сейчас находится в Художественной галерее Йельского университета в Нью-Хейвене, штат Коннектикут.].

Александрия, город, где родилась и провела первые десять лет жизни Клеопатра Селена, была основана Александром Македонским 7 апреля 331 года до н. э., после того как поэт Гомер, явившись ему во сне, одарил его вдохновением, хотя сам он и не дожил до завершения строительства[35 - Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Александр, 26.4-7.]. Что примечательно, в классической Античности его египетское название означало «строительная площадка»[36 - Речь идет о древнем городе Ракотис, который располагался там, где была позднее основана Александрия. Существует мнение, что так называли и саму Александрию.], в то время как официальным греко-римским именем города было «Александрия Египетская». Справедливости ради стоит сказать, что город, намеренно расположенный на Средиземноморском побережье и обращенный скорее к Греции, нежели к Египту, всегда оставался несколько в стороне от остального царства. Произведение «Оракул горшечника», которое составляло часть пропаганды против династии Птолемеев и было переведено с демотического египетского на греческий, дает понять, как отличалась Александрия и ее население от остального Египта. В тексте Александрия описывается как «город у моря», «город иностранцев» и «город тех, кто носит пояса» в связи с греческой манерой одеваться[37 - Papyrus Rainer, 19.813.]. Несмотря на то что произведение было создано в III веке до н. э., его не забыли и спустя несколько веков. Хотя к тому времени, когда Клеопатра Селена появилась на свет, Египет был далеко не таким могущественным, а империя Птолемеев не такой обширной, как раньше, Александрия по-прежнему оставалась самым крупным и важным городом в Восточном Средиземноморье. Центр политической, культурной, интеллектуальной и экономической жизни сохранял прочные связи с царствами, которые однажды превратятся в Мавретанию, вотчину Клеопатры Селены и Юбы. Александрия привлекала людей со всего античного мира, поэтому население города включало не только македонян и прочих греков, но также и египтян, евреев, сирийцев и персов[38 - Fraser, 1972. P. 38–60.]. Эти разнородные этнические группы жили в относительной гармонии[39 - Этого не случилось бы при римском правлении, как подробно описано у Филона в «О посольстве к Гаю» и в «Послании императора Клавдия александрийцам», Лондонский папирус, 1912.]. Греческий мыслитель Страбон из Амасии (современная Амасья в Турции) описывал город как центр науки и торговли[40 - Страбон, География, 17.1.13.]. Позднее этот город послужит для Клеопатры Селены источником вдохновения для реконструкции Иола Кесарии, столицы Мавретании, которую она провела вместе со своим мужем Юбой.

Александрия занимала площадь 30 стадиев в длину и 7–8 стадиев в ширину, что составляло примерно 25,5 гектара. Город был разделен на пять отдельных районов[41 - Доподлинно неизвестно, какой именно длины был древний стадион, поскольку эта единица измерения равнялась 600 греческим футам, а длина фута варьировалась по всему греческому миру, но были сделаны оценки и высказано предположение, что стадион Птолемеев составлял 185 метров. Если это так, то это означало бы, что Александрия имела размеры 5550 ? 1480 метров.], которые, по-видимому, назывались по буквам греческого алфавита (хотя известны названия только трех из них, об оставшихся можно догадаться). Район «Альфа» принадлежал судебным институтам, «Бета» составляли стои и зернохранилища. В районе «Дельта» преобладало еврейское население Александрии. Что представляли районы «Гамма» и «Эта», неизвестно. Согласно греческому историку Диодору Сицилийскому, жившему в Александрии в I веке до н. э., в то время город населяли 300 000 человек, но, так как это число не включает рабов, реальное количество жителей могло быть гораздо больше[42 - Диодор Сицилийский, Историческая библиотека, 15.52.6.]. Есть признаки того, что Александрию воздвигли по примеру Афин, города, где Александр Великий и многие другие выдающиеся деятели ранней Александрии провели значительную (и плодотворную) часть жизни[43 - Delia, 1991.].

Страбон прибыл в Александрию между 26 и 24 годами до н. э. вместе со свитой римского перфекта Гая Эллия Галла вскоре после римского завоевания Египта в 30 году до н. э. Благодаря ему у нас есть детальное описание города времен детства Клеопатры Селены, и во многом его слова подтвердили подводные археологические раскопки, предпринятые за последние три десятилетия[44 - Страбон, География, 17.6-10. Информацию о подводных исследованиях Александрии и их находках см. в работах Франка Годьо https://www.franckgoddio.org/projects/sunken-civilizations/alexandria.html (от 2 ноября 2020).]. В те времена этот город был намного красивее Рима, хотя сейчас, к сожалению, от его былого величия мало что осталось из-за природных катаклизмов и постепенного оседания грунта, в результате чего большая часть Александрии погрузилась под воду. К IX веку н. э. Александрия Клеопатры Селены уже исчезла в волнах Средиземного моря и осталась недостижимой до 1990-х годов, когда две соперничавшие между собой команды археологов под руководством Жан-Ива Эмперёра и Франка Годдио соответственно начали исследовать морское дно. Им удалось обнаружить удивительные вещи: под толщей воды были захоронены не только руины величественных античных зданий, статуи фараонов и их божественных покровителей, но также крошечные предметы, некогда принадлежавшие давно почившим горожанам, такие как монеты и украшения.

Страбон начинает свое повествование с Фаросского маяка, спроектированного и построенного из белого мрамора греческим архитектором и инженером Сократом Книдским в III веке до н. э. за 800 талантов золота. Он располагался на острове Фарос и смотрел в сторону Большой Гавани, которую соединяла с городом дамба, известная как Гептастадион из-за ее длины семь стадий[45 - Плиний Старший, 36.18.83. В книге Лукиана «Как писать историю», глава 62, приведена дарственная надпись на маяке: «Сострат Книдский, сын Дексифана, от имени моряков, Божественным покровителям» – «Божественными покровителями», вероятно, были Диоскуры, братья Кастор и Поллукс, которые, как считалось, особенно оберегали моряков. Если бы стадион Птолемеев составлял 185 метров, это означало бы, что длина Гептастадиона составляла 1295 метров.]. Этот маяк был одним из семи чудес античного мира, при этом он выполнял свою непосредственную задачу, будучи заметным на расстоянии примерно 300 стадий[46 - Иосиф Флавий, Иудейская война, 4.10.5. Если бы высота стадиона Птолемеев составляла 185 метров, это означало бы, что Фарос был виден примерно с расстояния 55,5 километра.]. Он состоял из четырех этажей: первый этаж был квадратным, второй – восьмиугольным, третий имел форму круга, на четвертом находились розжиг и зеркала, которые отражали огонь и направляли его свет в сторону моря (расположенную в Тапосирисе гробницу, которая датируется II веком до н. э., соорудили по подобию маяка в размерном соотношении четверть к одному, что дает полное представление о том, как он выглядел). Со времен Античности сохранились многочисленные описания маяка в период процветания. Особенно много их осталось на оборотных сторонах монет, выпущенных в Александрии, таких как эта бронзовая полудрахма, отчеканенная в царствование императора Адриана в 134–135 годах н. э.[47 - American Numismatic Society inv. 1974.26.3475.]. Хотя маяк был разрушен и разграблен ради строительных материалов, некоторые мраморные блоки, разбросанные по морскому дну, все же сохранились. Александрийский маяк не только вдохновил Клеопатру Селену и Юбу воздвигнуть такой же в Иоле Кесарии; он повлиял на появление маяков по всей Римской империи, в том числе и в Остии, главной гавани Древнего Рима[48 - Светоний, Божественный Клавдий, 20.3. См. реверс RIC 178, or the Torlonia Portus Relief.].

Согласно Страбону, район царей Брухейон составлял четверть или даже треть всего города, поскольку последующие правители династии Птолемеев оставляли нетронутыми дворцы своих предшественников и возводили свои собственные, тем самым дополняя первоначальную застройку[49 - Диодор Сицилийский, 17.52.5.]. Археологические раскопки в этом районе обнаружили следы жизни и быта, относящиеся к IV веку до н. э.: дом, в оформлении которого прослеживаются черты македонских построек из родного города Александра Македонского, Пеллы, был найден в саду бывшего британского консульства[50 - Empereur, 2008. P. 80.].

Брухейон охватывал полуостров Лохиас на северо-востоке и север самого города. Именно здесь во время своего пребывания в городе жили и проводили большую часть времени Клеопатра VII и ее семья. Авл Гирций, один из легатов Цезаря, заметил, что александрийские здания были практически несгораемыми, поскольку их строили из камня почти без использования дерева[51 - Авл Гирций, сопровождавший Цезаря в Александрию в 48 году до н. э., добавил восьмую книгу к «Галльским войнам» Цезаря, отредактировал «Войны в Африке» и «Войны в Испании» и, вероятно, является автором «Александрийской войны». Подробнее об этом см. в «Первая Александрийская война» Цезаря. Однако практически несгораемость – это не то же самое, что полная несгораемость, как выяснилось, когда эта часть города сгорела в 48 г. до н. э. во время александрийской кампании Цезаря против Птолемея XIII и Арсинои IV, см. Cherf, 2008.]. Все дворцовые здания в комплексе, каждое из которых состояло из множества дворов с колоннадами, отличавшихся друг от друга размерами и планировкой, были связаны между собой. При желании тот, кто имел доступ, смог бы пройти путь от самого последнего сооружения до самого первого – дворца Александра Македонского в Акрополе[52 - Полибий, Всеобщая история, 15.25. См. Grimm, 2003.]. Места во дворцах было достаточно и для того, чтобы встречать и располагать важных гостей, таких как Цезарь, Антоний и Октавиан. Ряд комнат Цезаря, по всей видимости, находился близко к театру Диониса и выходил на царский порт и верфи[53 - Цезарь, Гражданская воойна, 3.112.].

Также к комплексу дворцов относились Мусейон и Великая библиотека, которые, как и маяк, пользовались международной известностью и влиянием. Точно так же, как Александрию построили по образцу Афин, Мусейон создали по образцу лицея Аристотеля[54 - Delia, 1992. Р. 1449–1450.]. Мусейон был храмом, посвященным девяти музам греческой мифологии, божественным покровительницам искусств: Клио (история), Урании (астрономия), Каллиопе (эпическая поэзия), Эвтерпе (лирическая поэзия), Полигимнии (священная поэзия), Эрато (любовная поэзия), Мельпомене (трагедия), Талии (комедия) и Терпсихоре (танец). Мусейон включал в себя экседру (похожую на галерею площадку с нишами и креслами, где ученые могли сидеть, слушать лекции и обсуждать свою работу) и общественные тропинки, проходившие через живописные сады, по которым посетители могли прогуливаться, как это делали Аристотель и его коллеги-перипатетики в Афинах. Украшали его прекрасные картины и статуи выдающихся философов[55 - Synesius of Cyrene, Phalakas encomium 6; Аммиан Марцеллин, Римская история, 22.16.12. Один из постаментов, на котором стояла статуя ритора Элия Деметрия, которую Флавий Кир посвятил своим коллегам в Мусейоне, был найден на улице Шериф-паша в Александрии; возможно, он украшал залы комплекса.]. Здесь находился вольер с птицами, включая фазанов, зверинец с экзотическими животными (в том числе жила огромная змея, пойманная в Эфиопии) и ботанический сад, в котором были собраны образцы растений не только из Северной Африки, но и из таких отдаленных мест, как Аравия и Индия[56 - Агатархид, Об Эритрейском море. См. фрагмент 1. См. также: Афиней, Пир мудрецов, 14.654, 5.196, 14.654b; Элиан, О природе животных, 17.3; Диодор Сицилийский, Историческая библиотека, 3.36-37. О получении Птолемеем II Филадельфом в подарок экзотических животных с территории к востоку от реки Иордан см. Papyrus Cairo Zenon, 1.59.075 – вполне вероятно, что другие иностранные правители делали подобные подарки, как только узнали о существовании царского зверинца, точно так же как правители обмениваются подарками и сегодня. Вполне вероятно, что царский зверинец был источником многих животных, выставленных в Риме в 29 году до н. э. после Тройного триумфа Октавиана, см. Дион Кассий, Римская история, 51.22.5 для упоминания гиппопотамов и носорогов. Животные царского зверинца использовались в царских процессиях, и их учет см. Афиней, Пир мудрецов, 5.198d.]. Царские дети, несомненно, проводили там много времени, поэтому вполне вероятно, что именно благодаря зверинцу Клеопатра Селена прониклась любовью к крокодилам, пронеся ее через всю оставшуюся жизнь.

Монета с изображением Фаросского маяка

Ученые, которых Птолемеи выбирали и которым даровали свое покровительство, чтобы те могли воплощать в жизнь свою академическую мечту, хоть и не в башне из слоновой кости, а в мраморном храме, получали щедрое жалованье, освобождались от уплаты налогов и проживали там же, где работали. В связи с тем, что на территории Мусейона имелся зверинец, один древний сатирик, Тимон Флиазийский, в шутку назвал его птичьей клеткой, потому что ученых здесь держали и кормили, как птиц в сетчатом загоне: «Множество певчих птиц откармливают в клетке Муз, в Египте, где многие народы враждуют друг с другом»[57 - Афиней, Пир мудрецов, 1.22d.]. Создавалось впечатление, будто ученые толпились у своеобразного фуршетного стола и извлекали максимальную выгоду из своего положения «все включено» (любой, кто работал там, где хорошо кормят, узнает в них себя). Другой древний комментатор, драматург Антидот, проявлял больше жестокости и насмехался над этими учеными, называя паразитами[58 - Там же, 6.240b – c.]. Один из современников Страбона, Аристоник Александрийский, написал трактат, посвященный Мусейону, в котором, вероятно, описал его повседневное устройство, но текст, к сожалению, не сохранился.

В Античности при храмах обычно воздвигали и библиотеки. В Египте же эта традиция была еще более дальней, поэтому здесь до сих пор можно увидеть археологические остатки храмов и их библиотек, значительная часть коллекций которых была обнаружена и переведена[59 - Ryholt, 2013.]. Великая Александрийская библиотека была крупнейшей библиотекой Древнего мира и содержала самое обширное собрание произведений, общее количество которых составляло где-то от 500 000 до 700 000 наименований[60 - Гранитный блок с надписью «3 тома Диоскорида», обнаруженный в саду генерального консульства Пруссии, был идентифицирован как хранилище папирусных свитков, и, если эта информация верна, она дает некоторое представление об устройстве такого хранилища в библиотеке. О библиотеке см. Erskine, 1995; Bagnall, 2002; MacLeod, 2004. О мифологизации библиотеки в Античности см. Delia, 1992; от Античности до наших дней см. Handis, 2013.]. Ранние Птолемеи, несомненно, были большими любителями книг. Птолемей II Филадельф (309–246 до н. э.) приобретал солидные личные библиотеки известных коллекционеров, таким образом, книги попадали к нему из Пергама, Афин и Родоса[61 - Афиней, Пир мудрецов, 1.3b.]. Птолемей III Эвергет (284–222 до н. э.) еще больше преуспел в этом увлечении: он отправлял письма всем известным ему правителям с просьбой прислать в ответ литературные и научные труды[62 - Galen, Second Commentary on Hippocrates’ Epidemics 3.239–240.]. От Сиракуз он получил очень большой дар, доставленный в Александрию на борту огромного корабля «Сиракузия», который изобретатель Архимед воздвиг для Гиерона II (тирана, правившего Сиракузами с 270 по 215 год до н. э.)[63 - Афиней, Пир мудрецов, 5.206d–209b.]. В Афинах Птолемей III позаимствовал рукописи трагиков Софокла, Эсхила и Еврипида и отказался их возвращать. Ученый и врач Гален рассказывает, что он якобы даже ввел правило, согласно которому корабли, причаливающие в Александрию, подлежали обыску, и если на борту находили какие-либо книги, то их следовало переписать и приобщить к коллекции, причем владельцу возвращали копию, а не оригинал[64 - Гален, Комментарий об эпидемии, 3.17.1.606.]. Для переписывания книг нанимались люди, владевшие двумя языками, или билингвы, которые переводили литературные произведения с их родных языков на греческий. Однако в 48 году до н. э., во время гражданской войны между Клеопатрой и ее младшим братом, Цезарь поджег корабли в гавани, которые блокировали город, и из-за направления ветра огонь распространился на ту часть Александрии, где находилась библиотека[65 - Цезарь, Александрийская война, 3.111.]. Ученые до сих пор спорят, насколько сильно она и ее коллекции пострадали, поскольку древние источники, упоминающие об этом событии, довольно противоречивы: одни утверждают, что библиотека была полностью уничтожена, другие – что пострадали лишь некоторые второстепенные книгохранилища[66 - Cherf, 2008; Empereur, 2008; Hatzimichali, 2013. О масштабах ущерба см., например, противоречия в: Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Цезарь, 49.6–7; Дион Кассий, Римская история, 42.38. Во многих древних источниках приводятся подозрительно точные цифры количества утраченных книг.]. Несмотря на это, вполне вероятно, что ремонтные и реставрационные работы продолжались на протяжении всего детства Клеопатры Селены. Антоний якобы подарил Клеопатре в качестве компенсации 200 000 книг, похищенных из царской библиотеки Пергама, главного конкурента Великой Александрийской библиотеки во всем, что касалось грандиозных эллинистических книгохранилищ. Если бы этот жест имел место в реальной истории, царская семья, так любившая книги, встретила бы его с энтузиазмом[67 - Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Антоний, 58.5. Об Александрии и Пергаме см. Erskine, 1995.].

Значимым местом в городе был мавзолей Сома. В этой гробнице хранились мумифицированные останки Александра Македонского, человека, которому династия Птолемеев в первую очередь обязана своей властью над Египтом[68 - Erskine, 2002.]. Птолемей I Сотер перехватил тело Александра по пути из Сирии в Македонию, выкрал его и увез в Египет. Первоначально Александра Македонского похоронили в Мемфисе, религиозной столице Египта, но Птолемей II Филадельф перенес его тело в Александрию, где построил священное место, достойное того, чтобы служить ему гробницей[69 - Павсаний, Описание Эллады, 1.6.3, 1.7.1.]. Мумия Александра была помещена в золотой саркофаг, но ко времени рождения Клеопатры Селены его заменили на стеклянный или, возможно, алебастровый, поскольку стесненные в средствах Птолемеи нуждались в золоте. Это осквернение никак не подорвало уважения, с которым относились к Александру, его телу и гробнице: Октавиан, как сообщается, избавил Александрию от нападений своей армии из почтения к покойному царю, кумиру своего приемного отца Цезаря[70 - Плутарх, Сравнительные жизнеописания. Антоний, 80.].

Позднее неотъемлемой частью стал Кесареон, или Цезариум, храм, посвященный Цезарю. Строительство было начато Клеопатрой VII и завершено римским императором Августом. Хотя Страбон не упоминает о нем (вероятно, во время его пребывания в городе храм еще не успели достроить), еврейский интеллектуал Филон, который сам родился в Александрии примерно в 20 году до н. э. и жил там вплоть до своей смерти в середине I века н. э., дает подробное описание храма во всей его красе[71 - Филон, О посольстве к Гаю, 149–151; см. также Страбон, География, 17.1.9; Плиний Старший, Естественная история, 36.69. Именно в Кесариуме толпа христиан убила философа Гипатию в 415 году н. э.]