Ранняя пташка

– Ну хорошо. Вот тест, и он начинается прямо сейчас.

Последовала пауза.

– Я не знаю, что должен сделать.

– В этом и заключается тест.

Тридцать секунд я сидел, тщетно пытаясь сообразить, что хочет от меня Логан.

– Говорила же я, что мы напрасно теряем время, – торжествующим тоном заявила мать Фаллопия.

– Что ж, спасибо за то, что пришел, – сказал Логан, когда истекла минута. – Сколько там еще осталось?

– Я был последним.

Он захлопнул записную книжку.

– Тогда на этом всё.

Чувствуя, как во мне снова поднимается отчаяние, я поднялся на ноги, старательно избегая взгляда матери Фаллопии, поблагодарил Логана и направился к двери. Взявшись за ручку, я остановился и обернулся, осененный внезапной догадкой.

– Чтобы проводить пригожего прохожего, – медленно начал я, – из ледяного Лланбойдана с кру2жками и… стружками из Флитуика в Чизуик пока… Крюгерс и Люгерс палят из пушки по подушкам этого хватит чтобы…

Я остановился, напрягая память. Скороговорку я слышал всего один раз, и не сосредотачивался. Но она звучала складно, и это упрощало задачу. Логан с любопытством смотрел на меня.

– Продолжай.

– …сделать мамонта из одного грамма… грамоты и наполнить литую кастрюлю кипятком из Ливерпуля.

Логан кивнул.

– Очень хорошо.

– Ерундовая задача, – недовольно буркнула мать Фаллопия. – К тому же Уортинг добавил в середине «из Флитуика».

– Знаю, – согласился я, – но так лучше звучит.

Логан улыбнулся.

– И то правда. Когда можешь начать?

– Я могу начать прямо сейчас. Можно задать один вопрос?

– Конечно.

– Зачем вам нужна моя память?

Логан смерил меня взглядом.

– Потому что моя недостаточно хороша для того, что, возможно, мне потребуется.

Поднявшись на ноги, он взял мою руку и заключил меня в Зимние объятия. Вблизи я почувствовал исходящий от него запах лосьона после бритья, ужина и коньяка.

– Добро пожаловать в Службу. Держись рядом со мной, делай то, что я говорю, и совершай сколько угодно ошибок – но только не повторяй одну и ту же дважды. Понятно?

– Да, сэр.

Отпустив меня, Логан взглянул на часы и сказал, что ему пора идти. Я изумился, увидев, как они с матерью Фаллопией – Пруденс – поцеловались в губы. Они крепко обнялись и попрощались, и Логан направился к двери.

– Следуй за мной, – сказал он.

Я обернулся к матери Фаллопии.

– Спасибо за все, что сделали для меня, – сказал я, стараясь быть искренним, однако на самом деле в моих словах прозвучал глубокий сарказм.

В ответ та сверкнула на меня глазами.

– Ты вернешься к Весеннему пробуждению, – сказала она, – или поджав хвост, или в цинковом гробу. Никакой разницы. На эту работу тебя больше не возьмут. Желаю удачи. Тебе она ох как потребуется.

Ничего больше не сказав, я вышел вслед за Логаном.

– Пруденс вовсе не такая плохая, какой себя выставляет, – сказал он по дороге к выходу. – Чем ты ее так разозлил?

– Считалось, что я не переживу вторую Зиму, – сказал я, – и мои перспективы на усыновление были невысоки, поэтому ждать от меня денег было напрасно. И я не знаю, на сколько хватило выплат по страховке.

– Приюты – жестокое место, – согласился Логан, – и все-таки они выполняют важную задачу. Как долго ты максимум не спал?

– Сто восемь часов двадцать шесть минут, когда мы играли по телефону в «спящий теннис».

– Ну и как у тебя получилось?

– Не очень.

Я объяснил, что играл вместе с ныне покойными Билли Дефройдом и Сианом Морганом и услышал их насмешливые телефонные сообщения, когда наконец проснулся спустя шестнадцать недель. Победил Билли, продержавшийся сто сорок два часа, однако победа его была омрачена: Сиана обнаружили Умершим во сне вследствие осложнений, вызванных недостаточной подготовкой к переходу в спячку, и нас с Билли обвинили – несправедливо, как нам показалось, – в Подстрекательстве к отбиранию еды. Мне дали шесть недель общественных работ, но за Билли заплатил штраф его приемный отец.

– Такое случилось не в первый раз, – усмехнулся Логан, толкнув дверь и выходя из здания, – и определенно не в последний. Знаешь, что Зимой убивает больше всего людей?

– Злодеи?

– Попробуй еще раз.

– Лунатики?

– Нет.

– Холод?

– Одиночество. Летом оно просто портит человеку настроение, а вот Зимой оно может привести к летальному исходу. Мне приходилось видеть, как у крепких людей ломалось все внутри. И не образно, я имею в виду, буквально. Как будто их покидала душа. Это было видно по глазам. Они стекленели, как у мертвых, как у лунатиков, словно внутри больше ничего не оставалось.