На Другой стороне. Падение

– Вечно с тобой какие-то проблемы, Тодор! – прорычал тихо Алистар, недобро сверкнув синими глазами, и отвел Тодора чуть дальше от арья в сторону поджидающих их стражников эферья.

– Возвращаемся в форт! – приказал Раниеро, и когда его подчиненные начали проявлять крылья за спинами, чтобы взлететь в воздух вместе со спасенным Тодором, Абаур вдруг снова заговорил:

– Так это ты одолел Издубара? – спросил Абаур, оценивающим взглядом осмотрев Раниеро.

Раниеро невольно задержался на месте, обернувшись к Абауру. Сражение близ Громового форта, когда арья под предводительством вождя Издубара чуть было не захватили крепость при старом командире эферья Фероксе, стало поворотным моментом в жизни Раниеро. Тогда он и занял пост Ферокса, не дав арья пройти границу Басилеи. Несмотря на победу в том бою и ее последствия в виде повышения, услышав старое имя павшего соперника, Раниеро заметно посерьезнел и даже разозлился.

– Надеюсь, это будет наша последняя встреча, – холодно произнес Раниеро, кивнув на прощание Абауру, и взмыл за солдатами эферья в небо.

Заметив, что Раниеро отстал от отряда, Алистар поровнялся с ним в полете, взглянув на еще караулящих у храма арья. Абаур, проследив за солдатами эферья, скрылся в стенах храма вместе со своей свитой, в которой была смуглая арья-воин. На миг задумавшись, Алистар слегка встряхнул головой и внимательно взглянул на Раниеро.

– Что сказал Абаур? – спросил Алистар.

– Что арья не забыли прежние обиды и, возможно, скоро снова на нас нападут, – ответил Раниеро, не глядя на Алистара, и направился возглавить процессию, перелетев в начало колонны.

Вернувшись в Громовой форт, Раниеро первым делом решил разобраться с Тодором. Ученый-лекарь вынудил их рисковать своими жизнями на вражеской территории, и сам чуть было не погиб, покинув форт без разрешения. Поэтому, стоило Тодору приземлиться на смотровой площадке, как Раниеро тут же накинулся на него, схватив за воротник мантии:

– Когда я говорил, что не против твоих экспериментов, я не имел в виду вылазки в южный лес! – возмутился Раниеро, встряхнув опешившего Тодора так, что седой лекарь чуть не упал.

– Командир, я искал редкие травы, – попытался оправдаться Тодор, – Они должны были лечь в основу нового снадобья! Я не думал, что меня поймают так близко от форта!

– Чтобы вылечить солдат, не нужны особые снадобья! А мне не нужны лишние проблемы! – толкнув Тодора, Раниеро махнул рукой, приказав стражникам схватить лекаря. – Работа в шахте поможет привести мысли в порядок и напомнит о прямых обязанностях! Присоединишься к тем часовым, что выпустили тебя без моего ведома!

Смотря как стражники уводят Тодора, Раниеро, взмыв на крыльях в сторону северной части форта, не сразу заметил, что Алистар остановился рядом.

– Если есть угроза нападения на форт, надо предупредить генерала, – уверенно, но тихо, чтобы их не услышали удаляющиеся на посты солдаты, заявил Алистар.

Раниеро стиснул зубы и направился через выход со взлетной башни внутрь крепости, стремительным шагом пересекая лестницы и коридоры, ведущие вглубь форта. Алистар не отставал, преследуя Раниеро до массивных дверей, которые сам и закрыл, стоило Раниеро первым зайти в просторный кабинет. Во главе кабинета стоял рабочий стол, освещенный спифами, по периметру располагались забитые доверху шкафы и сундуки с военными трофеями, картами и оружием. Как только Раниеро приблизился к столу, в ярком свечении почтового ящика по правую руку от него возник небольшой свиток. Заметив королевскую печать, Раниеро закатил глаза.

– Все же нажаловался на меня, не так ли? – проворчал он, бросив недовольный взгляд на Алистара.

– Если бы я действительно написал жалобу, то предоставил бы ее до отправки тебе на подпись, – усмехнулся Алистар, снимая с головы шлем, и оправил короткие русые волосы. – Да и кому, Свет мне в глаз, жаловаться? Твоему другу генералу Вителиусу, который и назначил тебя на пост?

Взяв свиток в руки, Раниеро сломал печать и раскрыл послание. Читая, он медленно прошел к рабочему столу, а потом переменился в лице и опустил свиток.

– Если жалобу написал кто-то из капитанов или солдат, я могу отправить письмо в замок, опровергнуть претензии… – заметив перемены в лице Раниеро, осторожно произнес Алистар, напряженно ожидая, что тот скажет.

– Меня вызывают в Сердце Басилеи… – произнес Раниеро, еще не зная, что думать о послании. Он снял с головы шлем, взъерошив короткие пепельно-русые волосы, и с усмешкой добавил:

– Похоже, что сбылась твоя мечта, Алистар, ты новый командир Громового форта.

***

Линтон всегда считался эталоном городской инфраструктуры и социального обеспечения граждан. Ни в одном другом городе Альянса продовольственной и энергетической политики или в сокращении АПЭП не было столь щедрого финансирования на нужды жителей, несмотря на то, что уровень жизни во всех городах АПЭП был более чем высокий за счет многолетнего экономического роста. АПЭП предполагал единое управление и единый подход к решению многих первостепенно важных вопросов, среди которых всегда было обеспечение жильем, образованием и работой. Поэтому беженцы так стремились перебраться через границу Альянса, где они могли оказаться в безопасности, комфорте и достатке.

Когда только начиналась политика помощи иммигрантам, большинство жителей АПЭП и не предполагало, какие масштабы примет война с террористами, любыми средствами и методами, захватывающими власть в слабо защищенных городах юга. Из-за войны появились новые территориальные границы, где по разные стороны баррикад вооруженные силы АПЭП и разрозненных южных стран сражались против террористов. Но опаснее пограничных столкновений оказались культурные противоречия: к приезжим в Альянсе старались относиться с пониманием, но традиции и национальные ценности постепенно превращались из повода для гордости и взаимного уважения в повод для уличных драк, тяжелых преступлений и митингов, проводимых у стен Парламента.

Примером ухудшения общественного благополучия и доверия между гражданами стали изменения в законах. Когда Джеймс Брент только готовился стать полицейским, защитникам правопорядка выдали новую темно-синюю полицейскую форму в виде удлиненного кителя из пуленепробиваемого, непрокалываемого материала и разрешили на свое усмотрение применять оружие в крайних случаях, угрожающих жизни и здоровью законопослушных граждан. С тех пор полицейских боялись как огня, поскольку по другому закону, лишь они имели право носить оружие в пределах столицы АПЭП. Линтон сильно поменялся, перестав быть местом мечты и реального достатка, и превратился, по сути, в осажденный город. Многие жители Линтона так боялись, что разделят незавидную участь горожан на пограничных территориях АПЭП, где селились беженцы, что стали пренебрежительно относиться даже к тем приезжим, которых знали не первый год.

Поступив на службу, Джеймс со временем привык к непрерывному потоку сообщений о преступлениях. Он неоднократно вмешивался в разгорающиеся опасные споры между жителями Линтона и переселенцами, нередко рискуя собственным здоровьем, а в удачные дни успевал на места происшествий до напрасных драк и возможного кровопролития. Обычной идентификации личности через полицейские электронные очки и детальных расспросов хватало, чтобы горожане опомнились и почувствовали над собой незримую руку закона.

Пока Джеймс следил за порядком в выделенном секторе, он невольно печалился заметным переменам. Дети стали редко играть на улицах, горожане не любили гулять в общественных местах, а праздничные прогулки превращались в столкновения. Наступившей хмурой осенью настроение людей становилось таким же пасмурным, и никто не замечал ярких красок садов и общественных парков, за которыми старательно ухаживали городские службы.

Проезжая мимо одного из парков, освещенных огнями вечерних фонарей, Джеймс увидел небольшую группу подростков, при виде полицейской машины вдруг разбежавшихся в разные стороны. С хмурым видом припарковавшись у обочины, Джеймс быстро вышел из машины и увидел, что у входа в парк лежал избитый темнокожий мальчишка не старше десяти лет. Дети постарше разбили ему губу и рассекли бровь. Попытавшись было помочь мальчику встать, Джеймс удивленно убрал руку, когда ребенок резко отпрянул от него в сторону и прижался к ограде парка. В его потертой старой одежде виднелись дырки, грязь давно превратила белые кроссовки в жалкое подобие обуви, но больше всего Джеймса задел взрослый взгляд карих глаз. Мальчику было больно, но он не плакал и, несмотря на свое состояние, не собирался так просто доверять незнакомцу, пускай тот и был в полицейской форме. Проверка личности через сканер очков могла еще больше напугать пострадавшего мальчика, и Джеймс решил пойти другим путем, присев перед ним на корточки.

– А ты молодец, что вытерпел их удары, – произнес уверенно Джеймс, – достанься так кому-то из них, наверняка бы разрыдались в три ручья.

Мальчик еще тяжело дышал, но, казалось, успокоился, а в карих глазах мелькнула задорная искра. Заметив перемены в настроении ребенка, Джеймс коротко улыбнулся и вновь протянул мальчику руку, чтобы помочь ему встать.

– У тебя идет кровь, а у меня в машине есть средство, чтобы обеззаразить ранки, – сказал Джеймс.

Не сразу взяв протянутую руку, мальчик встал на ноги и побрел за Джеймсом к его машине, с опаской озираясь по сторонам. Кто-то с пренебрежением смотрел на них из окон близлежащих домов, а одна домохозяйка, грозно сверкнув медового цвета глазами, громко возмутилась происходящим, когда увидела, что полицейский решил помочь мальчику вместо того, чтобы его арестовать. Даже бредущие вдалеке прохожие оборачивались на них, кто с любопытством, кто с нескрываемым презрением, и от этих взглядов мальчику стало не по себе. Джеймс тем временем игнорировал недоброжелательные взгляды, хоть и явственно их чувствовал. Он открыл дверцу машины и уверенно указал ребенку на пассажирское сиденье. Запрыгнув внутрь и устроившись в салоне лицом к стоящему на улице Джеймсу, мальчик забыл о неприятных взглядах и начал рассматривать панель управления округлившимися от интереса глазами.

– Как тебя зовут? – спросил Джеймс, вытаскивая аптечку с блестящей надписью «Инноген».

– Фараи, – ответил мальчик, внимательно взглянув на Джеймса и антисептик, которым тот принялся обрабатывать его разбитую губу и кровоподтек на брови.

– А меня Джеймс… Потерпи, сейчас пройдет, – произнес Джеймс, беспокоясь, что ребенок сорвется с места, чтобы не чувствовать боли.

– Я уже не первый раз дерусь, – улыбнулся Фараи.

– Ну, раз ты не первый раз дерешься, значит, нам будет о чем поговорить по пути к тебе домой, – наставническим тоном заявил Джеймс, вернув аптечку на прежнее место. – Пристегнись!

Джеймс захлопнул дверь, обошел машину и сел за руль.

– Где ты живешь? – спросил он, следя за дорогой, когда машина тронулась с места.

– В приюте, – ответил Фараи. – Я хотел собрать деньги и купить еду для себя и остальных в парке, но не успел.

– Собрать деньги? – удивился Джеймс. – Приюты финансируют, у вас должно быть много и еды, и одежды…

– Наш приют жил за счет благотворительности… Теперь нет, – пожав плечами, ответил Фараи, глядя в окно на город. Посмотрев на мальчика, Джеймс слегка качнул головой, продолжив следить за дорогой.

– Значит, ты голодный, не так ли? – поинтересовался он нейтральным тоном.

Фараи кивнул.

– Очень. Но у меня нет денег, чтобы покупать еду, я ничего не смог собрать из-за тех мальчишек, – честно признался Фараи, на что Джеймс усмехнулся.

– Зато у меня есть. Пока меня не вызвали по работе, надеюсь, успеем купить что-то твоим друзьям в приюте, согласен? – спросил Джеймс, с улыбкой взглянув на Фараи.

Казалось, Фараи сначала не поверил в то, что услышал, а потом заулыбался и так сильно закивал, что Джеймс невольно рассмеялся.

– Отлично, тогда едем в кафе, – сказал он, включив в панели управления навигатор, и выбрал ближайшее к ним заведение.

Когда за окном показалась вывеска кафе «Алхимик», Фараи снова взглянул на Джеймса, словно ожидая разрешения покинуть машину. Кивнув, Джеймс вышел из машины сам и внимательно осмотрев улицу, повел Фараи под крыльцо здания.

Стоило ему открыть двери, как они почувствовали запах сладкой выпечки и кофе. За рядами столиков расположился прилавок, заставленный самыми разными кулинарными шедеврами от небольших кексов и пончиков до тортов и большого ассортимента мороженого с разной начинкой. Подбежав к прилавку, Фараи засмотрелся на продукцию кафе, совсем забыв о владельце заведения. Пухлый и седовласый мужчина в фартуке, увидев ребенка, сразу же замахал на него руками.