Пока не рухнут небеса

– Черт! – шиплю я, задевая пальцами раненую губу.

Опухоль спала, но боль от прикосновения все еще дает о себе знать.

Вчера, когда я вернулась в комнату, мне снова пришлось вжиться в роль послушной марионетки и Мемо трахнул меня так же грубо и бесчувственно, как и всегда.

Опускаю ноги на пол. Сегодня после занятий мне нужно появиться в гараже и доделать свои работы на парочке тачек.

Втягиваю воздух носом и неожиданно мое обоняние посылает в мозг воспоминание о запахе, что исходил от тела Хавьера. Волна возбуждения проходит по моим внутренностям, когда я думаю о том, как нежно вчера он держал меня в своих руках и шептал слова успокоения. Неужели он не такой, как его брат? Или это просто уловка, чтобы заполучить мое расположение? Хотя зачем ему моя дружба? Мы даже толком не говорили никогда. До вчерашнего момента он только подкалывал меня и смотрел, как на очередную шлюшку его брата.

С противоречивыми чувствами я направляюсь в душ. Когда-то Гильермо тоже очаровал Бруну своей отзывчивость и вот к чему это привело. Лучше держаться на расстоянии от Хавьера. Не думаю, что это приведет к чему-то хорошему в моей жизни.

Глава 12. Хави

Я люблю плавать в одиночестве, представляя, что нахожусь посреди океана, окруженный только безмятежными, лазурными волнами. Ни с чем несравнимое чувство. Чувство полное свободы и безграничного умиротворения. Шаг за шагом осознаю, что далек от океана и вряд ли окунусь в его бездну в ближайшие пару лет. Опуская бейсболку на брови, ловлю взглядом Ману, что откусывает кусок сандвича в компании Бруны. Они смеются, подставляют лица весенним лучам солнца, и я заворожено пригвождаюсь к бетонной плитке у самого входа в спортивный корпус. Ветки деревьев бросают тени на щеки Эммануэль, словно кто-то невидимый ласкает ее раскрасневшуюся кожу пальцами. Я не должен быть таким, когда вижу ее. Не должен фантазировать, чтобы провернул с этими малиновыми губами, покрытыми прозрачным блеском или задницей, что так аккуратно обтянута черными джинсами. Черт! Я толкаю дверь локтем и перестаю следить за девчонками.

Тренер Болдер прикладывает свисток ко рту и противный пищащий звук заставляет всех парней приготовится к старту. Я расправляю очки, выходя из раздевалки, и неспешной походкой двигаюсь прямиком к своему помосту. Болдер останавливает начало заплыва и обращается ко мне тоном, напоминающим сварливую мамашу.

– Где прохлаждаешься, Да Коста? Забыл, что у нас тренировки три раза в неделю?

– Я работал.

Мой ответ его не устраивает и смех Даррена тому подтверждение. Я бы не удивился, если бы застал их в раздевалке с внушительными стояками в трусах.

– Плывешь один. Остальные понаблюдают. Понял? – тренер распихивает парней, и я слышу мат своего друга Штефана, он тоже время от времени плавает с нами. Я же взбираюсь на помост, готовлюсь прыгнуть в воду и делаю это, получив отмашку рукой от Болдера. Легкие сразу же начинают усиленно работать, а мышцы обретают пластичность, словно я бесхребетный моллюск. Вдох, погружение и снова глубокий вдох, дают мне возможность провалиться в иной мир, где нет никаких проблем. У бортика я разворачиваюсь, отталкиваюсь ногами и мечтаю совершить еще один бросок, но тренер тормозит меня и просит вылезти.

– Отличная скорость, Хавьер. Жаль, что желания маловато. Смог быть стать успешным пловцом.

– Это всего лишь хобби.

Я на суше и быстро снимаю шапочку, чтобы взъерошить волосы, будто благодаря этому, тренер заткнется и перестанет меня агитировать вступлением в команду. Внезапно, ощущение чужого присутствия, вынуждает обернуться. Эммануэль мельком взирает в мою сторону и бросает полотенце подружке. Я уже выкинул из головы тот факт, что Риттер, иногда маячит в купальнике, только сейчас, меня это мало беспокоит. Я занят тем, что в сотый раз таращусь на Ману.

– Какие планы на вечер? – перебивает мои мечтания Штефан.

Этому парню требуется немало сил, чтобы присесть на корточки, так как замена коленного сустава, прошла не так уж успешно. Реабилитация до сих пор идет полным ходом и плавание, один из обязательных пунктов.

– Не знаю. Надо закончить тачку, что Мемо подогнал позавчера. А что?

От раза к разу, поглядываю на скамейку девчонок, чтобы хоть вскользь поглядеть на Ману.

– Просто спросил. У меня сегодня сеанс психотерапии в больнице. Слушай, у меня есть парнишка в группе, он пережил серьезную операцию и…

– Извини, договорим позже? – я поднимаюсь на ноги, осматриваюсь, не находя той, ради кого сорвался с кафельного пола. – Так что за парнишка?

Штефан отмахивается, говоря тем самым, что это неважно и возвращается к Болдеру, чтобы узнать, когда ему приходить снова. Шумный всплеск, привлекает не только мое внимание. Я вздрагиваю и вижу, как в бассейне кто-то усердно барахтается. Незамедлительно кидаюсь на помощь и под крики тренера, студентов и второкурсниц, выталкиваю на поверхность Даррена. Он обездвижен, губы синие, а тело не подает признаков жизни. Пока я соображаю, что делать, руки Болдера, сжимают голову Дэйва и легкими ударами по щекам, пытаются привести парня в чувство.

– Нужно вытащить его из воды.

Вместе с Болдером и еще парочкой парней вытаскиваем Даррена из бассейна, и едва его спина касается твердой поверхности, я начинаю делать искусственное дыхание. Кто-то выкрикивает, что нужно вызвать квалифицированную помощь. Спустя секунду так и происходит.

Я без остановки реанимирую Дэйва и, слава богам, этот мерзавец откашливает хлористую жижу. А после рвота, с не переваренными желтыми таблетками, окрашивает мои бедра. Отлично!

– Что ты принял?! – трясет его Болдер. – Отвечай, что?!

– Те таблетки, что мне посоветовали для ускорения обмена веществ… – хрипит Даррен. – Я хотел сбросить немного веса.

Я встаю, чтобы принять душ и смыть содержимое желудка этого придурка, но тренер останавливает меня, предупреждая, что на мне важные улики для полиции. Твою мать! Теперь буду вонять, пока не пребудет лейтенант с кучкой специалистов и не слижет с меня чудо-обед Даррена.

К счастью, ждать получается недолго. Минут через тридцать в двери бассейна входят двое мужиков и медики скорой помощи. У одного из представителей полиции чемоданчик в руке, а другой, явно главный, вальяжно скользит по полу в своих коричневых туфлях на толстой подошве. Врачи мгновенно принимаются осматривать Дэйва, а меня уводят в уголок, где человек в латексных перчатках, собирает остатки таблеток с моих ног.

– Лейтенант Цайн, – представляется полицейский и демонстрирует мне свои документы. – А вас как зовут?

– Хавьер Да Коста. – Тощий мужик орудует пинцетом, как шеф-повар ножом, и я с любопытством смотрю на его действия. Пакетики складываются им в чемоданчик, как произведения искусства.

– Испанец, значит. Давно проживаете в Берлине? – продолжает лейтенант.

– Четыре года. – Выдыхаю, когда со мной заканчивают, и остается лишь пройтись мочалкой по поврежденным участкам кожи.

– Прекрасно. Вы отлично говорите по-немецки. Изучаете язык? – не унимается Цайн, только теперь, я могу посмотреть ему в глаза.

– У меня способности к языкам. Я также неплохо говорю на французском и чуть хуже на китайском языках. Какое это имеет отношение к тому, что случилось с Дарреном?

– Вы знаете, что половина дилеров в Германии, это выходцы из арабских стран и южно-европейские граждане, например, испанцы.

– Дилеров? Он сказал, что принимает таблетки для похудения. Какого черта?!

Меня распирает от злости и несправедливости. Я нутром чую, что мне приписывают вину в происшествии с тупоголовым любителем химии.

– Я уже узнал, что вы учитесь на биофармаколога…

– На моем курсе больше двух сотен студентов, но подозреваете меня?

– Вы должны проехать с нами, господин Да Коста. – Холодно заключает Цайн.

Я вскидываю руками и, предупредив, что сначала приму душ, иду в направлении раздевалки. За мной по пятам следует представитель правопорядка, ранее не попадавшийся на глаза. День не перестает преподносить сюрпризы.

***

В отделении полиции я просиживаю битых три часа. Цайн маринует меня дурацкими вопросами, проверяет регистрацию и миграционные документы, даже выходит на связь с братом. Мне хочется прикончить себя прямо в кабинете для допросов, когда в тысячный раз у меня интересуются о моем происхождении и моих увлечениях. Наконец, ближе к одиннадцати часам вечера, я попадаю на волю. Без машины, с разряженным телефоном, и скверным настроением, я иду до метро и добираюсь до Вельнер-Штрассе, уже к полуночи. При подходе к дому замечаю свет в гараже. Неужели Мемо трудится допоздна? Не верю. Приступ ярости накрывает большим зонтом, и я переворачиваю бак с мусором, прежде чем войти в пропахшее маслом и резиной помещение. Чья-то крошечная задница в джинсовом комбинезоне крутится возле тачки моей старушки. Завтра бабуля приедет за своей машиной, а на ней будет пестрить физиономия какого-то героя комикса. Я в них не разбираюсь, но выглядит отвратно.

– Эй, – шлепаю сопляка по оттопыренной заднице. – Кто тебя сюда пустил и позволил рисовать каракули на чужой тачке?

Незнакомец замирает с баллончиком краски в руках и медленно разворачивается ко мне лицом. Из-под козырька бейсболки с логотипом "Найк" на меня смотрят медовые глаза Ману.

– Ты… ты… хоть иногда можешь не быть таким придурком! – раздраженно взвизгивает она и радужка ее глаз становится цвета капуччино.

– Перепутал, хотя это несложно с такими-то сиськами. Точнее с их отсутствием, – я нагло исследую её едва заметные выпуклости взглядом. – Хотя и сзади не лучше.

Бью точно в цель. Она втягивает нижнюю губу в рот, а через секунду готова засунуть мою же шутку прямо мне в горло, чтоб я заткнулся.