Мертвые цветы

– Бросал бы, – нежно сказала Она.

– Не хочу, – я уже вовсю дымил и снова держал Ее за руку.

Мы присели на лавочку вдали от остальных людей. Она пинала ногой мелкие камешки, а я докуривал сигарету и мечтал, мечтал о том, как сейчас Она скажет, как Ей все надоело, как Ей нужен такой, как я, вернее даже сам я, как Она соскучилась и как я Ей важен.

– Ты чего задумался? – Она положила голову мне на плечо и смотрела на меня. Я растаял под Ее взглядом и был готов сделать все, что угодно.

– Да так…

Мы замолчали. Я не знал, что сказать Ей, а Она, видимо, не знала, что сказать мне. Нарушить тишину очень хотелось, но в голову лезли только всякие глупости, а говорить их не хотелось. Хотелось только делать глупости.

– Поцелуй меня.

Я закашлялся. Пот теперь потек по спине ручьями, руки похолодели, а глаза, казалось, вылезли из орбит.

– Ты чего? – кое-как сказал я, с трудом избавившись от кашля.

– Ну… Просто поцелуй, – Она улыбнулась и пристально посмотрела на меня.

Я дрожал, как осиновый лист, как первоклассник, идущий на линейку, как призывник в автобусе, отправляющемся от военкомата, как первокурсник на сессии после первого семестра… Но все же решился.

Ощущения были незабываемы. Я забыл, кто я такой, откуда я и чем занимаюсь по жизни. Забыл отца, мать, друзей и всех других девушек, которые у меня были. Я помнил только Ее. Знал только Ее. Знал и понимал только этот поцелуй.

– Прости, – Она оторвалась от меня. – Не сдержалась.

– Н-ничего страшного, – нелепо улыбнулся я.

Вдруг лицо Ее моментально переменилось и стало отстраненным, холодным. Я сильно напрягся и занервничал – сердце колотилось, будто пыталось представиться вечным двигателем с огромной мощностью, ладони похолодели, словно принадлежали какому-нибудь трупу, а пот залил глаза, спину и подмышки. Неужели опять?..

– Ладно, мне пора. Если издашься – напиши мне, я обязательно куплю книжку.

– Тебя проводить?

– Нет, не стоит, еще не так темно. Я сама тебе напишу, когда время будет, ладно?

– Л-ладно…

Все фантазии, все мечты, все сладкие и влажные грезы вмиг рассыпались в пух и прах. Я снова попался на крючок. Снова мне было больно, больно, как тогда, в первый раз, когда Она сказала, что у нее появился парень. Она снова поймала меня, снова поигралась со мной, как с какой-нибудь игрушкой из магазина!

– Пока? – спросила Она, мило улыбнувшись.

– Пока, – я изо всех сил старался не расплакаться прямо при ней.

Она обняла меня и ушла. Я долго смотрел ей вслед, пытаясь трясущимися руками достать пачку из кармана.

Зачем Она так делает? Зачем так поступает? Я не могу так, не могу…

В конце концов, пачку достать все-таки удалось. Закурил я с трудом – то не мог нормально щелкнуть огнивом, то ветер задул огонь, то трясущаяся сигарета уходила от пламени.

Я разрыдался, как мальчишка. Как ребенок, которого из детского сада забирают последним.

Я не могу так больше, не могу…

Пой, поэт, песню, пой

– Как тебе везет, Саня, что я всегда оказываюсь рядом, – Влад наливал мне водки в стакан.

– Я не хочу… – протянул я сквозь слезы.

– Надо, Саня, надо. Больше не ходи к ней на встречи, брат. Обещай мне.

– Об-бещаю, – проглотив ком в горле, ответил я.

– Пей, брат, пей. Тебе сейчас помочь могут только несколько вещей: водка, стихи, брательник твой, да баб побольше. Забудь ее, Сань, выкинь, как трусы дырявые. Ты же не носишь дырявые трусы, верно? Давай, брат, за мертвые воспоминания.

– Давай…

Мы выпили. Пошла тяжело – меня тут же чуть не вывернуло наружу. Тем не менее, я сдержался, занюхал кружком колбасы и закусил.

– А куда ты утром делся, товарищ, который всегда рядом? – с некоторым наездом спросил я, доставая сигарету. – Утром пропал, а как только замут – тут как тут.

– Да я что-то перенервничал, – замялся Влад и почесал затылок. – Вы там как-то вместе лежите, разговариваете, а тут я.

– И ушел так, что никто не заметил, как дверь хлопнула, – снова скептически отметил я.

– Старался, как мог.

– Странный ты какой-то, – я подозрительно покосился на товарища.

– Не страннее, чем ты.

– Ладно, – я уже успокоился и вытер рукавом последние остатки слез. – Больше баб и больше пить, говоришь? Давай тогда еще по одной.

– Узнаю старого друга, – Влад залихватски махнул рукой и принялся заполнять стопки жидкостью.

– Слушай, Влад, мне тут директор этого заведения обещал денег дать за выступление. Как думаешь, если я прямо сейчас к нему подойду, получится заработать?

– Рискни.

Я тяжело выдохнул и встал со стула. Из-за обилия выпитого и съеденного живот вздулся, немного подташнивало и хотелось только лежать, будто удав, переваривая пищу. Но, тем не менее, я направился прямиком к бармену, чтобы разведать местонахождение директора.

– Слушай, друг, где директор ваш? Я тут должен был стихи читать, но что-то не дозвонился.

– А, Сашка, это ты? Пиво будешь? – улыбнулся мне бармен. Видимо, в прошлый раз я знатно тут накуролесил. – Володьку сейчас позову. Вовка!

– Не надо пива, – я улыбнулся и обратил внимание на того самого конферансье, который стремительно приближался к нам.

– Что звал? – он обратился к бармену, кинув на меня только мимолетный взгляд, но тут же опомнился и более пристально меня разглядел. – О, Александр, все-таки ты пришел, дорогой!