Эльфийские войны

И само название этой войны, имя, которое он слышал на улицах города, даже из уст членов высшего общества, усиливало его душевные муки. Возникшее вслед за летними сражениями и приходившими списками убитых, оно стало теперь общепринятым, и изменить этого не могли даже декреты Звездного Пророка.

Эльфийская война.

Имя жгло губы – для Ситаса в нем заключалось все самое отвратительное, что было в его противниках. Слепые, введенные в заблуждение создания, связавшие свои судьбы с вражеской армией, они потеряли всякое право называться эльфами!

Для самого Ситаса еще более серьезными представлялись мерзкие слухи, нелепые измышления, распространившиеся в городе. Оскорбительная молва утверждала; что сам Кит-Канан взял в жены женщину из Эргота! Разумеется, никто не осмеливался прямо сообщить об этом Ситасу, но он знал, что остальные верят в это и передают друг другу смехотворную ложь.

Он приказал нескольким гвардейцам из Защитников Государства переодеться рабочими и ремесленниками и пойти в таверны и постоялые дворы, часто посещаемые горожанами. Они должны были внимательно слушать разговоры и, услышав, что кто-то говорит о Кит-Канане, немедленно схватить виновного и доставить его во дворец для допроса.

– Па-па?

При звуке этого голоса на душе у него прояснилось – ничто другое не могло отвлечь его. Ситас обернулся и увидел, что к нему ковыляет Занести, как всегда, со своим деревянным мечом, который выстругал для него Кит-Канан перед отъездом в Ситэлбек.

– Пойди сюда, – позвал Звездный Пророк, опустившись на колени перед троном и раскрывая объятия.

– Па-па!

Ванести, с сияющим личиком, обрамленным длинными золотыми кудрями, поспешил к отцу и тут же споткнулся, упав лицом вниз.

Ситас схватил малыша на руки и поднял, похлопывая по спине, пока тот не перестал плакать.

– Ну, ну. Не так уж и больно, правда? – успокаивал он.

– Ой! – хныкал ребенок, потирая нос.

Ситас усмехнулся. Держа на руках сына, он направился к двери, которая вела в сады Астарина.

Квимант вернулся через два дня и пришел поговорить с Ситасом, когда тот сидел один в Приемном Зале.

– Твой план творит чудеса! – сообщил лорд. Если он и заметил мрачное состояние духа правителя, то не обратил на это внимания. – Мы утроили число рабов, и теперь работа на рудниках идет круглые сутки. К тому же бывшие невольники-эльфы отправились на равнины. Они составят поистине внушительную силу!

– Война может уже закончиться к тому времени, когда они достигнут поля боя, – вздохнул Ситас. – Возможно, я зря освободил этих преступников.

Квимант покачал головой:

– Я слышал сводки. Хотя Гончие и теснят людей на запад, я не думаю, что война завершится до следующего лета.

– Ты же не предполагаешь, что армия Эргота вновь соберется для удара теперь, когда ее преследуют Гончие?

– Не соберется вновь, нет, но разделится на меньшие отряды. Армия Кит-Канала обнаружит многие из них, но не все. Да, Высочайший, боюсь, что нам не удастся уничтожить врага в течение ближайшего года – а возможно, и дольше.

Ситас отмахнулся от нелепого замечания. Однако тут спор прервался – в дверях зала показался стражник.

– В чем дело? – спросил Пророк.

– Лашио схватил в городе парня, каменщика. Он распространял… э-э… слухи о генерале Кит-Канане.

Ситас резко выпрямился.

– Привести его ко мне! И позови конюшего. Прикажи ему принести хлыст!

– Величайший?

Голос раздался из-за спины стражника, и, отступив, тот пропустил Таманьера Амброделя. Благородный эльф приблизился с церемонным поклоном.

– Могу ли я поговорить с тобой наедине. Пророк?

– Оставь нас, – приказал Ситас гвардейцу. Когда они остались в зале втроем, он жестом повелел Таманьеру говорить.

– Я хотел избавить тебя от совершения ужасной несправедливости, – начал Амбродель.

– Здесь я определяю, что справедливо, а что нет. Какое тебе до этого дело? – спросил Ситас.

Амбродель вздрогнул от угрожающего тона Пророка, но продолжал:

– Я пришел по приказанию твоей матери.

– И что же это за «несправедливость»?

– Это касается наказания того эльфа, каменщика. Ты знаешь, что твоя мать получила несколько писем от Кит-Канана, отдельно от официальных посланий, которые он направляет тебе. По-видимому, он сообщает ей о вещах, которые не считает нужным обсуждать с… другими.

Ситас нахмурил брови.

– Кит-Канан действительно взял себе в спутницы женщину из людей. Он написал о ней вашей матери. Видимо, он очень сильно влюблен в нее.

Ситас бессильно откинулся на спинку огромного трона. Он хотел обругать Таманьера Амброделя, назвать его лжецом. Но не мог. Нет, он вынужден был принять это немыслимое известие, каким бы кошмарным оно ни было.

Внезапно он ощутил тошноту.

Несколько часов потратил Ситас на то, чтобы сочинить послание своему брату. Он начинал его несколько раз:

«Кит-Канан, брат мой.

Я узнал от нашей матери о женщине, которую ты привел из неприятельского лагеря. Она сказала, что эта женщина спасла тебе жизнь. Мы благодарны, разумеется».

Ситас не мог продолжать. Он хотел написать:

«Почему? Почему? Неужели ты не понимаешь, за что мы боремся?» Он хотел спросить, почему победа превратилась для него в неудачу и поражение.

Ситас скомкал пергамент и швырнул его в огонь. Жизнь нанесла ему жестокий удар.

Ему больше не о чем было говорить с собственным братом.

Начало зимы, последний день

(2213 года до н. э.)

Снежные бури проносились над испещренной верхушками айсбергов поверхностью океана, бушевали в пустынных ущельях гор Харолис. Буран свирепствовал над равнинами, превращая жизнь обеих армий в мучительный ледяной кошмар.