Особые отношения

– Твой превосходный шанс – это я.

– Ты прав, – ответила я. – Это так. Но в ответ и я могу сказать то же о себе. Поэтому предлагаю: поедем в Токио вместе.

– Если я уеду, то не стану партнером в своей фирме, – сказал он.

– А если я останусь, то все равно не стану хорошей женой партнера.

– Если бы ты меня по-настоящему любила, ты бы осталась.

Я рассмеялась. И ответила:

– Значит, я, по-видимому, тебя не люблю.

Чем, в общем-то, и положила конец нашей двухлетней связи – потому что, если делаешь такое заявление, на продолжение рассчитывать трудно. Мне было жаль, что мы не «преуспели» (одно из любимых словечек Роберта) в наших отношениях, но я всегда понимала, что не гожусь на роль обывательницы, которую он мне уготовил. Смирись я с такой судьбой, и в моем паспорте только по праздникам появлялись бы редкие отметки о пересечении границы Бермудов и прочих курортов – ничто в сравнении с двадцатью страничками, заполненными всевозможными визами, которые я умудрилась нажить за последние годы. И уж точно я не ждала бы сейчас самолета из Аддис-Абебы до Каира и не вела бы непринужденную и приятную беседу с обаятельнейшим и циничнейшим бриттом после того, как провела с ним ночь…

– Так ты действительно никогда не была замужем? – спросил Тони, когда мы отстегнули ремни безопасности.

– Не делай вид, что удивлен, – ответила я, – я не так уж легко теряю голову.

– Буду иметь в виду.

– Зарубежные корреспонденты и замужество – редкое сочетание.

– Правда? Надо же, не замечал.

Я засмеялась, потом спросила:

– А ты женат?

– Ты, должно быть, шутишь.

– И никогда не был близок к этому?

– Каждый однажды бывает к этому близок. И ты тоже.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что однажды это случается с каждым.

– По-моему, ты повторяешься.

– Твоя правда. Дай-ка угадаю – ты не вышла замуж за того парня потому, что тебе впервые предложили работу за границей.

– Боже, боже, ты проницателен, – сказала я.

– Не особо, – ответил он. – Просто именно так все обычно и случается.

Конечно, Тони был прав. И достаточно умен, чтобы не расспрашивать меня о том парне, а также о других моих так называемых романах и даже о том, откуда я родом и где росла. Если что и произвело на меня впечатление, так это именно то, что он не приставал с расспросами (только выяснил, что и я ловко ускользнула от женитьбы). Ведь это означало, что – в отличие от многих других журналистов, которых я встречала за границей, – он не отнесся ко мне как к дурочке, случайно попавшей на передний край прямиком из отдела мод. Кроме того, Тони не пытался произвести на меня впечатление внушительным послужным списком, не выпячивал то обстоятельство, что лондонская «Кроникл» – не в пример более внушительное и авторитетное издание, чем жалкая «Бостон пост». Он держался со мной как с ровней в профессиональном плане: живо интересовался моими контактами в Каире (ведь он был там новичком) и с удовольствием делился историями о работе в Токио. Приятнее всего было, что ему нравилось меня смешить… и он добивался этого с поразительной легкостью. Я быстро обнаружила, что Тони Хоббс не просто обожает поговорить – он к тому же потрясающий рассказчик.

Мы оживленно болтали всю дорогу до Каира. По правде, мы вообще не закрывали рта с того момента, как проснулись утром в моем номере. Нам с самого начала было очень легко друг с другом – и не только потому, что нашлось много общего в профессиональной сфере. Мы были очень похожи своим отношением к жизни: немного циничные, отчаянно держащиеся за свою независимость, страстно преданные своему делу. И еще мы оба отдавали себе отчет, что работа корреспондента за рубежом – удел молодых. Большинство сходит с дистанции к тому времени, как им перевалит за пятьдесят.

– Значит, мне осталось восемь лет, а потом в утиль, – заметил Тони, когда мы пролетали над Суданом.

– Ты так молод? Я бы тебе дала лет на десять больше, правда, – сказала я.

Он бросил на меня слегка удивленный взгляд:

– А ты язва.

– Стараюсь.

– У тебя неплохо получается… для провинциальной журналистки.

– Один-один, – сказала я, пихнув его локтем в бок.

– Ведешь счет, да?

– Конечно.

Могу сказать, что подобный обмен колкостями нисколько не обижал Тони. Он наслаждался словесной перепалкой, и не только потому, что в совершенстве владел этой игрой – это позволяло ему избегать серьезных разговоров и не раскрываться. В самом деле, каждый раз, как наш разговор касался личных моментов, он тут же уходил от них, прячась за шутками и иронией. Меня это не смущало – мы ведь только что познакомились и сейчас примеривались, оценивали друг друга. Я просто отметила эти отвлекающие маневры и подумала, а не помешает ли мне это узнать его получше – ибо, к моему собственному изумлению, Тони Хоббс был первым мужчиной за четыре года, которого мне захотелось узнать получше. Впрочем, я не собиралась сообщать ему об этом, потому что, во-первых, понимала, что это может его отпугнуть, а во-вторых, никогда не гонялась за мужчинами.

Итак, мы прибыли в Каир и вместе добрались на такси до Замалека (довольно приличного района Каира, где живут практически все иностранные журналисты и бизнесмены). Оказалось, что дом Тони находится всего в двух кварталах от моего. Он настоял на том, чтобы сначала высадили меня. Когда машина, резко затормозив, остановилась у моего подъезда, Тони полез в карман и протянул мне визитную карточку.

– Здесь все мои координаты, – сказал он.

Я извлекла собственную визитку и нацарапала на обратной стороне номер.

– А это мой домашний телефон.

– Спасибо, – сказал он, принимая карточку. – Так позвони мне, идет?

– Нет, уж первый ход за тобой, – ответила я.

– Э, да мы старомодны? – Он приподнял бровь.

– Да нет. Но первой не звоню. Хорошо?

Он высунулся из окна автомобиля и поцеловал меня. Это был очень долгий поцелуй.

– Прекрасно, – сказал он и добавил: – А весело было.

– Да. Весело.

Пауза. Я нагнулась за багажом.

– Ну, надеюсь, до встречи, – сказала я.

– Да, – он улыбнулся, – увидимся.