Весельчаки, храни вас Бог!

МАКДАФФИ. Не говори, что мне нужно. Почему ты всегда говоришь, что мне нужно.?О том, что мне нужно, ты знаешь не больше, чем зад Румпельштильцхена.

МАРИНА. Папа, он нам нужен.

МАКДАФФИ. Может, он нужен тебе. Мне – нет.

МАРИНА. Ты не знаешь, что мне нужно.

МАХОНИ. Мне вот нужно выпить.

МАКДАФФИ. Тебе всегда нужно выпить.

МАХОНИ. Мне не всегда нужно выпить. Иногда я пью. А иногда я в отключке.

МАКДАФФИ. Уведи отсюда этого преступника, а не то я вызову полицию.

МАРИНА. Он не преступник, папа. Он – знаменитость. В своем роде.

МАКДАФФИ. Знаменитость? Он? Я создал этого самодовольного сукиного сына! Я создал его из ничего. Меньше чем из ничего. Когда он пришел ко мне, он ничего не знал. Ничего не умел. Был никем. А теперь он – знаменитость? Этот идол обожателей идиотов – знаменитость? Если он – знаменитость, тогда кто, черт побери, я?

МАРИНА. Ты – банкрот, вот кто ты, а он вернет зрителей в зал.

МАКДАФФИ. Деньги. Ты всегда сводишь все к деньгам, так?

МАРИНА. Только потому, что у нас никогда их нет. Нравится тебе думать об этом или не нравится, но нам нужны деньги, чтобы выступать.

МАКДАФФИ. Я не возьму деньги этого типа.

МАХОНИ. Я возьму его деньги.

МАКДАФФИ. Ты бы взял пятаки из глаз своей умершей матери.

МАХОНИ. Это актерское кредо: брать деньги у всех и спать со всем, что движется. Такова наша жизнь.

МАРИНА. Люди придут, чтобы увидеть его.

МАКДАФФИ. Люди приходят, чтобы увидеть меня.

МАРИНА. Только не молодые.

МАКДАФФИ. К черту молодых. Они же кретины.

МАРИНА. У нас нет героя-любовника.

МАКДАФФИ. Нет героя-любовника? И как тогда ты назовешь меня?

МАХОНИ. Надутым ослом, похотливым старым пердуном, надменным пустозвоном…

МАРИНА. Ты слишком старый.

МАКДАФФИ. Старый? Я старый? Ты называешь меня старым?

МАХОНИ. Ты гастролировал по Уилширу, когда строили Стоунхендж.

МАРИНА. Ты – Лир. Ты – Фальстаф. Ты – Скрудж. Ты даже Отелло, если в ударе и при плохом освещении. Но ты слишком стар для Гамлета. Нам необходим Гамлет.

МАКДАФФИ. Джек Койн – Гамлет.

МАРИНА. Джек Койн – пустышка. Джон Роуз – актер. Ты это знаешь. Ты сам его вылепил. И ты знаешь, что мы отчаянно в нем нуждаемся. Ты хочешь, чтобы эта труппа, которой ты посвятил всю жизнь, умерла, потому что ты недостаточно великодушен, чтобы подняться над разногласиями, которые возникали у вас в прошлом, и взять его обратно. Потому что без Джона Роуза эта труппа умрет, и умрет быстро. Ты этого хочешь? (Яростно вытирает слезы). Черт бы их побрал. Когда они нужны, их не выжмешь. А когда нет – льются как из ведра.

(Пауза. МАКДАФФИ смотрит на нее, потом обращается в ДЖОНУ РОУЗУ, но холодно смотрит куда-то ему за спину).

МАКДАФФИ. Видишь, чего ты добился, эгоистичный ублюдок? Заставил мою дочь плакать. Всю жизнь я безуспешно пытался научить мою дочь плакать, но ты, похоже, единственный из всех живущих, кто может довести ее до слез. И не в первый раз, должен добавить. (Пауза). Ты действительно хочешь вернуться в нашу труппу? После всего, что случилось, ты все равно хочешь вернуться?

ДЖОН РОУЗ. Да, хочу.

МАКДАФФИ. Потому что они наконец-то вышибли тебя из этой говняной голливудской фабрики, где ты так бесстыдно торговал собой?

ДЖОН РОУЗ. Нет. Если на то пошло, они хотят, чтобы я остался.

МАКДАФФИ. Тогда почему ты рвешься к нам? Чтобы мучить меня?

ДЖОН РОУЗ. Это мой дом.

МАКДАФФИ. Это не твой дом. Я даже не знаю, где мы, черт побери. Где-нибудь в самой глухой части центральной Англии, так?

МАРИНА. Мы в Корнуолле.

МАКДАФФИ. Не так и далеко.

ДЖОН РОУЗ. Своим домом я могу назвать только эту труппу.

(Пауза).

МАКДАФФИ. Если он хочет, то на какое-то время может вернуться в эту труппу. Я делаю это ради моего ребенка и ради беспомощных, заблудших душ, находящихся на борту этого быстро идущего ко дну старого фрегата, и ради самого корабля. Но не ради него.

ДЖОН РОУЗ. Есть одно условие.

МАКДАФФИ. Условие? Ты ставишь мне условия?

ДЖОН РОУЗ. Только одно.

МАКДАФФИ. Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что тебе будут платить за твою работу? Потому что мы варим суп из рукописей, а если старый Пайкрофт умрет при следующем переезде, чего я с нетерпением жду последние двадцать лет, мы собираемся его замариновать, чтобы потом приготовить канапе-сэндвичи.

ДЖОН РОУЗ. Я привез подругу и хочу, чтобы она вошла в состав труппы.

МАКДАФФИ. Подругу? В смысле, подружку? Ты говоришь про это несчастное, трясущееся существо? И ожидаешь, чтобы я взял в свою труппу эту нелепую американскую шлюху?

ДЖОН РОУЗ. Она не шлюха. Она – актриса.