Вдовствующая императрица в ночлежке

АНАИС. Мне понадобился аквариум.

ГЕНРИ. Зачем тебе понадобился аквариум? Аквариум не нужен никому.

АНАИС. Рыбы не могли без аквариума. Мне требовалось место, куда я могла выпустить рыб. Я не могла выпустить их в нижнее белье моего мужа.

ГЕНРИ. Не было у него никакого нижнего белья.

АНАИС. На самом деле никому нижнее белье не нужно. Мне – точно.

ГЕНРИ. Потом ты продала аквариум и арендовала жилую баржу. Твоим рыбам понадобилась жилая баржа?

АНАИС. Мне понадобилась жилая баржа.

ГЕНРИ. Жилая баржа тебе нужна так же, как рыбкам – нижнее белье. Почему ты не можешь это признать. Ты такая же эгоистичная, как и я.

АНАИС. Я отдала тебе свою пишущую машинку. Разве это эгоизм?

ГЕНРИ. Почему ты отдала мне свою пишущую машинку?

АНАИС. Потому что ты – писатель, и пишущая машинку тебе необходима.

ГЕНРИ. Но ты тоже писатель. Тебе не нужна пишущая машинка?

АНАИС. Я могу писать в дневнике. Если ты испытывал угрызения совести по поводу пишущей машинки, зачем брал?

ГЕНРИ. Потому что мне требовалась пишущая машинка.

АНАИС. Тогда почему ты отнес ее в ломбард?

ГЕНРИ. Потому что мне требовались деньги на выпивку.

АНАИС. Потому что ты – эгоист.

ГЕНРИ. И поэтому ты не можешь устоять передо мной.

АНАИС. Устоять я могу.

ГЕНРИ. Тогда почему этого нет?

АНАИС. Ты этого от меня хочешь?

ГЕНРИ. Ты дала мне свою пишущую машинку, чтобы бросить мне это в лицо, случись у нас такой разговор, как сегодня. Ты эгоистка. Я эгоист. Любой творческий человек должен быть эгоистом, потому что, в конце концов, кого еще волнует то, что он делает? И творческий человек должен быть безжалостным.

АНАИС. Я могу быть безжалостной.

ГЕНРИ. Ты тратишь слишком много времени, тревожась о неудачниках.

АНАИС. Все твои друзья – неудачники.

ГЕНРИ. Да, но я общаюсь с ними в поисках материала. Ты стала бы великой писательницей, но предпочитаешь тратить время, трахаясь с инкой.

АНАИС. Инки – древняя и благородная цивилизация с удивительно богатым культурным наследием. Я не желаю слышать дурного слова об инках.

ГЕНРИ. Я не говорю ничего дурного об инках. Я уверен, девяносто девять процентов инков – замечательные люди. Просто европейцы их выпотрошили, как и всех остальных. Тебе просто удалось наткнуться на никчемность, которая позорит всю эту чертову цивилизацию.

АНАИС. Гонсало[1 - Гонсало Море/ Gonzalo Morе – перуанский радикал и представитель богемы, отношения которого с Анаис начались в конце 1930-х и продолжались более 10 лет.] – гений.

ГЕНРИ. Ты думаешь, что гении все, с кем ты трахаешься.

АНАИС. Я думала, что ты – гений.

ГЕНРИ. Так я – гений. Но ты бы так не думала, если бы не хотела трахнуться со мной.

АНАИС. Я бы не захотела с тобой трахнуться, если бы не думала, что ты – гений.

ГЕНРИ. Готов с тобой поспорить, этот инка не думает, что я – гений, так? Готов поспорить, он оговаривает меня с того самого момента, как впервые тебя увидел.

АНАИС. Гонсало не сказал о тебе ни слова. Но говорил, что все экземпляры твоих изданных книг следует уничтожить. Он говорит, что это отвратительные книги.

ГЕНРИ. Отвратительного просто не существует.

АНАИС. Он также говорит, что Жан Кокто – пустышка.

ГЕНРИ. Жан Кокто, может, и пустышка, но он – интересная пустышка и создает интересные произведения. А твой экзотический дружок Гонсало три года говорит о том, чтобы отправиться в Испанию и сражаться с фашистами, но свою толстую перуанскую задницу может оторвать от стула или дивана только для того, чтобы добраться до тарелки с энчиладас. Видать, это у него олицетворение Испании. И кто после этого у нас пустышка?

АНАИС. Ты отправился в Испанию сражаться с фашистами?

ГЕНРИ. Да с чего мне отправляться в Испанию? Там идет война. Ты думаешь, я свихнулся?

АНАИС. Гонсало создает. Он – художник.

ГЕНРИ. Он сделал пятнадцать рисунков твоих ушей. И что это за человек? Перед ним ослепительно красивая женщина, может, голая, и он пятнадцать раз рисует ее уши. А извращенцем называют меня!

АНАИС. Он говорит, что всю жизнь искал такие уши, как у меня.

ГЕНРИ. Он чокнутый.

АНАИС. Я люблю безумцев.

ГЕНРИ. Безумцы слишком серьезные. Я предпочитаю клоунов.

АНАИС. Я клоунов не люблю.

ГЕНРИ. Тогда чего ты общаешься со мной?

АНАИС. Ты не только клоун.

ГЕНРИ. Нет ничего зазорного в том, что ты – клоун. Я любил кататься на роликовых коньках, когда работал в телеграфной компании, и ходить голым на руках, фальцетом распевая песни из радио-шоу, и совершенно этого не стыжусь. Такой уж я. Как и этот Арто. Ты знаешь, что он совершенно безумный, так?