Не такая забирается на заднее сиденье и буквально вжимается в противоположную от водительского сиденья дверцу – хочет быть подальше от меня. Газую и наблюдаю за ней в зеркало. Роется в сумке, оттирается от наших следов салфетками, морщится не таясь. Строит из себя целку-фанатичку нецелованную. Можно подумать.
– А ты… из какого города? – зачем-то спрашиваю я.
– Из Пензы я, – отвечает, чуть застопорившись. – Есть такой город, небольшой. А зачем тебе?
– Знаю я, что есть, – хмурюсь, чувствую себя пятнадцатилетним пацаном вдруг, которого еще не нашел Лекс. – Просто спросил.
Молчание. Остервенело трет ладони и пальцы, рассыпая по себе и сиденью бумажные катышки. Иногда она все же поднимает глаза, и мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Секунды, и она прячет глаза опять.
– А я отсюда, – опять не могу заткнуться я. – Только… ну не с центра, в общем. Меня, кстати, Рома зовут.
– Я так и поняла, что не с центра, – почти передразнивает, делая особый акцент на предлоге. – Как и я не с Москвы, Рома.
– Так заметно? – сколько не пытайся, не дотянешь.
– А тебе есть до этого дело? – фыркает она, пытаясь подтянуть короткий подол ближе к костистым коленкам.
– Ну я же спрашиваю, значит есть.
Ее общага уже близко, но я помню о Лериной просьбе не подъезжать. Торможу недалеко от местного супермаркета.
– Я провожу тебя, – говорю, стараясь звучать непрекословно.
– Не надо меня провожать, – почти взвизгивает Лера и буквально выскакивает из машины, громко хлопает дверцей. – И да заметно! У таких, как ты, никогда нет манер. И дела до других тоже нет.
Поворачивается ко мне спиной и опять вытирает слезы со щек.
Да блядь… Выскакиваю следом, злобно зыркаю на каких-то пацанов, трущихся в свете огней магазина, обегаю машину спереди.
– То есть, у тебя манер больше? И о других ты думаешь?
Идет в сторону общаги, жмет плечами зябко, а я, как дебил, иду в паре шагов от нее.
– Может, и больше, – мажет по мне взглядом. – Может, и думаю. Тебе откуда об этом знать? Можно подумать, вас вообще волнует, что у девушки в голове и за душой.
– А может, и волнует, – почти равняюсь с ней. – Ты-то откуда знаешь?
– Оно и видно, – выдает зло и замолкает. – В библиотеке увидела. И сегодня. Просто отстаньте от меня. Я же, и правда, ничего не сделала.
Дергаю ее за руку, разворачивая лицом к себе. Почти бьется носом о мою грудь, упирается в нее ладошками.
– А если я не потому, что ты что-то сделала? – смотрю сверху-вниз, разглядывая блики в темноте ее глаз.
– Зачем я вам? – блеет, в голосе ужас. – У вас же девчонки гораздо более красивые. Любая согласится с вами гулять. А у меня в Пензе парень остался. Я учиться приехала, правда. Ром, ну пожалуйста, оставьте меня в покое.
– Лер, один поцелуй и пойдешь думать о своем парне, идет? – не приближаюсь, просто удерживаю за талию.
– Так нечестно, – выдает так по-детски, поджатая нижняя губа забавно дрожит. – Вы слово мне дали, что отпустите хотя бы сегодня, если я сделаю… – замолкает, судорожно всхлипывает.
– Ну пожалуйста, – уголком рта улыбаюсь я. – Всего один, Лер. Я же прошу. Не пристаю, видишь.
– Я не буду с вами спать, – ее бровки сдвигаются домиком. – Пообещай, что если поцелую, вы не станете ко мне приставать.
– Не будешь, конечно, – абсолютно безбожно лгу я. – Но поцелуй-то можно.
– Хорошо, – быстро выдает она, неуклюже кладет мне руки на плечи и тыкается в мои губы своими горячими и сухими. – Все?
– Ты че, Лер, – возмущаюсь я, сдерживая смех. – Меня так бабушка целует. Нормальный поцелуй, Лер.
Зависает, как перегретый пентиум и вновь касается моих губ своими. Неуверенно проводит кончиком языка по моей нижней губе и позволяет ей скользнуть в свой рот.
Перехватываю ее затылок и впиваюсь в ее рот, жадно вылизываю ее, скольжу языком по нёбу, всасываю, прикусываю ее язык, ее губы. Прижимаю к себе все крепче, сильнее вдавливаюсь в хрупкое тело.
Она не пытается отбиваться. То ли смирилась с моим напором, то ли сама этого хочет. Мне в рот срывается тихий стон, ее тонкие пальцы сминают ворот куртки. Второе. Определенно второе. Прононс ей мой не нравится, а отдаться готова тут же на капоте. Все же такая же, как и все.
Давлю большим пальце на ее подбородок, тяну за копну густых волос, заставляю себя остановиться, потому что она, похоже, уже и не сможет. Последний раз углубляю поцелуй и отстраняюсь, придерживаю ее за талию, потому что кажется, что она сейчас упадет.
– Спокойной ночи, Лера, – говорю я и удивляюсь, как не задыхаюсь, как от двадцати километрового полумарафона.
Смотрит на меня долгим взглядом, молча разворачивается на сто восемьдесят градусов и почти бежит к общаге.
Глава 6 (Лекс)
Чуть пригнувшись, без труда ухожу от удара Феллини – всю тренировку без толку молотит кулаками воздух. Если так будет в клетке, то разбитой в фарш мордой он не отделается.
– Что это вчера было, братан? – спрашиваю я, на всякий случай отскочив от него на пяток шагов. – Вроде хотели просто шугнуть, пугнуть и трахнуть, чтобы отпало желание стучать, а ты запал, что ли, на отличницу?
– А если и запал? – шмыгает носом, откидывает назад мокрые волосы. – Мне надо будет сегодня отъехать, без меня дальше, хорошо?
Накидываю на шею полотенце, пытаюсь загасить раздражение, которое разливается в груди противной желчью. Не люблю, когда что-то становится не в кайф.
– К ней, что ли, отъехать? – расплываюсь в своей дежурной улыбочке. – Трахнулись уже без меня? Не делают так, братан. Не по-пацански как-то.
Смотрит на меня немного разочарованно, что ли.
– К матери. Бабки у них закончились. А Олега, походу, опять прикроют.
– Ну ладно, – морщусь, зря наехал. – Долго еще будешь тянуть эту хевру? Я бы на твоем месте предпочел притвориться сиротой, забыть о них, нахер!
– Ну так притворись, – фыркает он. – И про место твое и мое не надо.
Черные глаза недобро сверкают, но Феллини тут же гасит свои порывы. Как всегда.
– Я обычно делаю вид, что приемный, – ухмыляюсь я, спешно переводя все в шутку. Хватаю глоток холодной воды из бутылки. – Ты ее трахнул?
Бросает взгляд через плечо и снова отворачивается.
– Нет, – вытирает лицо и уже идет в раздевалку. – Хочешь первый? Вперед.