Спящий. Прелюдия Пустоши

Теплые пальцы пробежались по его лицу, ощупывали плечи, руки, задницу. Та́лим решил, что его глаза уже достаточно свыклись и убрал руку.

Перед ним стояла молодая и привлекательная представительница вымирающего ныне народа и́ннуров. Не чистокровная. Девушка небрежно разглядывала Та́лима, закручивая длинные, черные волосы в косу.

Они находились в небольшой комнате, как показалось парню, обычного жилого дома. Окна закрыты наглухо, но электрические лампы работали отменно. В центре комнаты за крепким столом, сидели еще несколько человек и пили вино, но странно густое. Оно будто красное молоко стекало по выпуклым бокалам и окрашивало губы людей.

В конце концов, подвал, молчаливое нападение и странное поведение этих людей навели Та́лима на единственно логичную мысль – работорговцы. Очень наглые, на редкость смелые, каким-то образом использующие в своих целях тварей те́нниши, поставщики рабов.

Та́лим оторвал взгляд от бокала с вином, собрался, расправил плечи, и сказал:

– Я член Семьи Малиуса – Та́лим Циций младший. Вы осознаете, с кем связались?

– О, и с кем же? – весело выгнула бровь и́ннурка.

– Семья Малиуса – самая влиятельная наемническая организация гильдии наемников Дарсии. Мы – элита. Даже сам король знает нашу фамилию. Я могу заплатить за себя. Хорошо заплатить…

Внезапный хохот находящихся в комнате людей оборвал Та́лима, и он невольно поник. Смеялись все, кроме здоровяка, что притащил его наверх. Хмурый мужчина медленно нарезал недожаренный стейк и казалось, вообще не интересовался происходящим.

– Перекусить не хочешь? – спросила девушка, утирая капельки слез с уголков глаз.

– П-перекусить?

И́ннурка кивнула:

– Да, присаживайся.

Та́лим несмело шагнул вперед и уселся на свободный стул.

– Стейк? – предложила и́ннурка, пододвигая парню тарелку. – Не стесняйся, налетай!

– С вашего позволения, – одними губами сказал Та́лим и принялся нарезать мясо. Он убедился, что верно определил степень его прожарки, но в этой странной ситуации решил не показывать отвращения и закинул кусочек в рот. Жевать было неудобно, и он постарался быстрее проглотить. Мало того, что стейк был недожаренным, это был простой кусок мяса, без приправ и соли.

– Нравится? – участливо поинтересовалась полукровка и́ннурка и, дождавшись кивка Та́лима, добавила, – тогда ешь еще, тебе пригодятся силы.

– Приг-годятся? – спросил тот.

Девушка погрозила пальцем:

– Меньше слов, больше дров.

Когда стейк был полностью поглощен, дверь одной их комнат открылась, и появилась еще одна девушка, с горбинкой на носу и тонкими губами. Она выгнула бровь, заметив Та́лима, и встретившись взглядом с и́ннуркой, хмыкнула:

– Развлекаешься?

– Типа того.

– Ну и извращенка же ты, Вариса, – весело сказала новенькая.

Та́лим нахмурился. Этот короткий диалог сильно смутил его. Пока он жевал полусырое мясо, попутно готовил нужные слова, чтобы продолжить убеждать работорговцев отпустить его. Он собирался написать письмо Семье с просьбой выслать деньги. Круглая сумма убедит любого, ведь ради чего все это может быть, как не ради золота? Все в мире решает золото, и нужно просто озвучить нужную сумму. Он даже не планировал хитрить. Лишь бы благополучно выбраться из передряги.

Глава 24

– Как тебе стейк? – тем временем заботливо спросила Вариса , потеряв интерес к знакомой. Вторая девушка налила себе вина, довольно зажмурившись, почти залпом опустошила бокал.

В любой другой ситуации Та́лим ответил бы честно, но все окружение было таким странным и напрягающим, что у него не было никакого желания играть с этими людьми.

– Вкусно, – сказал он. – Благодарю.

– Ну вот, я же говорила, Сэд, что тот парень будет сочнее. А ты хотел жилистого старика, – толкнула локтем соседа Вариса.

Та́лим не сразу понял смысл ее слов, и до него дошло только после того, как он заметил выжидающие взгляды всех в комнате. Люди смотрели на него.

– Как он там представился? – спросила Вариса.

– Кисиан, – буркнул мужчина. – Знакомый нашего гостя.

Та́лима затрясло. Желудок скрутило. Холодный пот пробежался по всему телу. Он свалился под стол и выблевал. Затем увидел на полу содержимое желудка и снова скрючился в приступах рвоты.

Над столом стоял хохот и громче всех звенел голос девушки, что предложила ему поесть.

– Ну вот, теперь убирать придется, – отсмеявшись сказала Вариса, стоя за спиной парня. – Нужно позвать этого, как его там – Патрика. Пусть ублюдок дочиста вылижет. Арти, уступишь младшей сестренке?

– Вариса… – устало сказала вторая девушка, проведя взглядом мужчину. – Ты пытаешься насладиться поражением, чтобы после наказания Отца было, что вспомнить?

– Ну вот, напомнила, – грустно ответила та. – Тебя мама не учила не портить веселье?

Та́лим не хотел открывать глаза и видеть реальность, но имя цели, из-за которой полег весь отряд Нила, включая самого командира, вывело его из ступора. Он отполз задом подальше от стола и выпрямил спину, продолжая стоять на коленях. Он бы и на ноги встал, но боялся, что они предательски подкосятся и он рухнет.

– О, смотри-ка, оклемался, – довольно сказала Вариса. – Вовремя.

Спустя десяток секунд в комнату вошел парень, в котором Та́лим признал племянника Венция Родерика Безумного. Он не выглядел избитым или изможденным. На руках не было кандалов, веревок или цепей. Но было что-то неправильное в его внешнем виде. Девушка кивнула ему на пол и сказала:

– Можешь поесть.

Та́лим был готов поклясться именем любого из Троицы, что никогда не видел ничего более отвратительного, чем горящие желанием глаза человека, собирающего губами и руками куски непереваренной пищи другого существа. Патрик захлебывался и мычал от наслаждения, а Та́лим не выдержал и снова скрутился на полу.

– Ну ты и извращенка, Вариса, – хохотнула вторая девушка. – Но, признаюсь, иногда это бывает забавным. Жаль только Отец не оценит твоих стараний.

– Да что вы все заладили, Отец да Отец, – раздраженно отмахнулась Вариса.

Деми закатила глаза, в который раз дивясь легкомысленности сестры:

– Он разозлится, Варь.

– Из-за того, что упустили кучку людишек? Пф! Ну что они сделают?

– Например расскажут всем, что видели, – угрюмо констатировал Сэд. – И как я позволил уговорить себя на ваши игры…

Настала тишина, в которой только голодное мычание Патрика наполняло комнату.

– Слушайте, – спохватилась Вариса, – а давайте я попробую их найти и прикончить!

– И какой в этом смысл?

– Как какой, Деми. Вы же сами сказали, что они все растреплют о нас. Принесу Отцу их головы!

– Ты думаешь Отцу к этому времени будут нужны их головы? – устало спросила девушка. – Он скорее оторвет наши. Лучше бы мы их всех убили. Да и как ты собираешь их искать? Зря мы дилижансы испортили…

– Не оторвет, – отмахнулась Вариса. – Максимум накажет. Но лучше бы принести головы!

– Что-то мне подсказывает, что ты просто хочешь убежать от его гнева, – подозрительно прищурилась собеседница.

– Или найти того парня, – добавил Сэд. – Что тебе в нем понравилось, я так и не понял. Запах как запах. К тому же, ты его укусила, и он не обратился. Значит, он просто еда.

– Вот именно, Сэд, – ткнула в него пальцем Вариса. – Только с небольшой поправкой: вкусная еда. И я хочу ее каждый день. Буду наслаждаться каждой капелькой крови!

Деми недоверчиво качнула головой:

– Нет уж, сестричка, лучше сиди с нами, и мы вместе получим нагоняй! К тому же, может их группа Марка встретит. Ох, если бы только Отец не отправил их на дело, мы бы никого не упустили…

– Недоумок Марк и его зверята! Они ведь от моего чародея и капельки не оставят!

Та́лим не мог не потеть от страха из-за разговоров о "еде". В Дарсийской Империи каннибалов даже в казематах не держат. Их просто расстреливают на месте, как бешеных зверей. Он тоже был крепко убежден, что людей, которые видят в себе подобных еду, не должно существовать.

Но было что-то не так. Назойливая мысль не покидала голову парня. В частности, из-за увиденных ночью детей. Пока они не подошли вплотную к наемникам, они выглядели абсолютно нормальными. У одного в руках была даже игрушка. Затем они изменились…

– Кто вы? – дрожащим голосом спросил Та́лим, стараясь не смотреть и на Патрика и даже не слышать его.

Вариса закатила глаза:

– За последние сутки этот вопрос меня уже раздражает. Хочешь знать, кто мы? Ублюдок, разрешаю поесть, только не смей рвать, а то я тебе голову откручу.

Как только девушка договорила, племянник Венция Безумного оторвался от начисто вылизанного пола и уставился безумными глазами на Та́лима. Его рот за считанные мгновения превратился в уродливую пасть. Он как зверь бросился на завопившего наемника, но тот был не простым крестьянином и умело врезал по его уродливому лицу. Патрик выпучил глаза, завизжал, и снова кинулся на него. Та́лим подскочил и снова оказался быстрее, ударом ноги заставив Патрика отлететь назад.

– Эй, поганец, если через десять секунд не возьмешь верх, еды не будет, – хохоча выдала Вариса.

Патрик с удвоенной силой набросился на Та́лима и после короткой борьбы таки скрутил его. Он с упоением вонзил частокол острых зубов в шею наемника, и начал всасывать сочащуюся из ран кровь.

– Не грызть, – сурово повторила приказ Вариса. – Молодец, пёсик. Стоп!

Но Патрик был не в силах остановиться. С самого пробуждения, он был неистово голоден. Кусок плоти с легкостью отделился от шеи и клыки с хрустом сжали упругую мякоть.

– Я сказала, хватит! – крикнула Вариса и схватив парня за волосы, оторвала его от Та́лима. – Все-таки ты звереныш и надо тебя на цепь посадить.

***

Не помню, как отключился, но когда открыл глаза, было уже светло, а солнце зависло над головой. Ноздри моментально уловили запах полыни, кожа – ощущение горячего воздуха, а губы вкус пыли. Я лежал на земле, прямо под дизером, и лежал в весьма неудобной позе, от чего мышцы шеи заныли при попытке поднять голову. Посмотрел на ладонь, поморщился. На мне всегда заживало, как на блохастом, но вид все равно не из приятных.

Спустя пару ударов сердца сознание внезапно наполнилось воспоминаниями о женщине, которую я увидел, и тягучая тоска заполнила грудь. Детские эмоции остались в памяти, словно они там были всегда, и я сильно захотел прижаться к теплой, и пахнущей цветами шее, будто я снова тот малыш и попрощался с мамой пять минут назад. Приятное и вместе с этим ошеломляюще тревожное и тяжелое чувство. Так ярко я не могу вспомнить даже то, что было несколько лет назад. Как я мог ее забыть!?

Если тогда я не понимал, что происходит, то в этом странном видении все было очевидно. Женщина не бросила меня, а если и оставила, то не по своему желанию. Мы от чего-то бежали, и она сильно боялась, особенно тот мужской голос. И, демонова Троица, она так невероятно сильно похожа на Зи, что неудивительно почему я увязался за мачехой.

До ушей донеслось грозное рычание, и я резко подорвался, завертел головой по сторонам. В шагах десяти от меня шакалы переругивались друг с другом, раздирая тела. Да уж, стервятникам пир. Я тут же плюнул на боль в руке и попытался нашарить дверс, но вспомнил, что барабан пуст, а сам револьвер в салоне. Зато рядом валялся пыльный обрез. Я тихо поднял двустволку и проверил патроны, нервно поглядывая на падальщиков, но они, казалось, не замечали моего существования, с упоением вгрызаясь в трупы.

– Ладно, соберись Вик, сейчас не время распускать сопли, – пробормотал я шепотом.

Девичий всхлип прервал мои молчаливые трепыхания. Ки́мита!

Медленно обойдя дизер, я нашел тэли сидящей на земле по другую сторону паровика. Она подняла на меня глаза и снова уставилась себе на ноги. Бинтов на обрубке руки не было, они валялись в пяти шагах и ветер продолжал укатывать их еще дальше.

Я молча присел на корточки рядом с девушкой и протянул руку, чтобы посмотреть, что там у нее да как, но Ки́мита одернула обрубок и звонко влезала мне пощечину. Эхо шлепка размножилось по равнине.

– Урод, – выдала она, ненавидяще сузив взгляд.

У меня дернулся глаз и на мгновение захотелось вернуть удар. А чего не захочется, когда тебя ни за что бьют? Еще и хищники недалеко.

Глава 25

Тяжело вздохнув, я мысленно поправил себя, напомнив, кто принял решение отрубить ей руку. Да уж, реакция на того, кто тебя искалечил, вполне очевидная. Вот только я не просто так калечил, а спасал. Или она не помнит этого?

Снова потянул руки к обрубку и снова схлопотал по лицу.

– Дарсийский ублюдок, – выдала она после.

– Мразь, – еще удар и в этот раз я не стал прикрываться. Пусть отведет душу, думаю, мне тоже хотелось бы кого-нибудь побить. В какой-то мере, так даже легче, будто я несу наказание. А за наказанием обычно следует прощение. Наверное.

– Тварь… урод… подонок… отброс…

Моя бедная голова ловила удары один за другим. Девушка часто задышала и перешла на крик со слезами.

– Ненавижу тебя! Сдохни! Ненавижу…

Да уж, меня так еще никогда не обласкивали. Если бы бил взрослый мужчина, мне бы не поздоровилось, а у тэли рука намного легче, хоть и не дворянской хрупкости. Поэтому я больше переживал о шакалах.

Зря я полез не в свое дело и проявил бесову инициативу. Следовало спросить. Но в тот момент было не до разговоров и объяснений своей идеи. К тому же, если не уверен во времени, лучше ориентироваться на скорость. Что уж там, в тот момент я бы и сам себе толком не объяснил свои мысли.

– Всё, хватит, – поймал я очередной замах. – Прибереги силы. И дай мне уже посмотреть на… шрам.

Ки́мита сверкнула покрасневшими глазами и отвернулась, а я осмотрел уже полностью заросший срез. Да, колдовские штучки творят настоящие чудеса.

Не стал продолжать напрягать ее своим присутствием и решил осмотреться. Нам нужна вода, транспорт и оружие. Оружие в первую очередь. У наших преследователей должны быть патроны. Если собрался посетить Пустоши, готовься потратиться на боеприпасы и я потратился, но все ушло на демоновых гулей.

Пока я обдумывал, как разогнать шакалов, появился еще один гость. Здоровенный сип спарил над одним из трупов, и стайка клыкастых тут же отреагировала. Они бросились на него, но тот не дурак, быстро поднялся в воздух. Появился еще один пернатый и, проигнорировав бесплатное мясо, накинулся на рычащих хищников.

Наблюдать стычку за мертвечину, конечно, интереснее, чем отбиваться от них, но время не ждет. Сначала я обошел их большим кругом, удерживая на мушке, и забрался в пустой салон ближайшего дизера.

Патроны для дверса, винтовки; аптечка, вода, сухой паек – всё как надо. Даже вещмешок нашелся для всей это красоты…

Проверил двигатель и иронично усмехнулся, глядя на дело рук своих. Постарался на славу. Теперь это груда бесполезного металла и его только на буксир. Обидно, что даже реактор-си1 не снять в этих условиях, а он стоит немало золота.

Пока я разбирался с запасами, хищники увлеклись разборками и отдалились от трупов. Вместе с этим, один небольшой сип удачно воспользовался моментом и набивал брюхо, обрабатывая клювом лицо Парса. Мерзкие чавкающие звуки доносились до ушей, фантазия своевольно дорисовывала остальное и тошнота подкатывала к горлу.

Я приблизился и едва сдержался, чтобы все-таки не опустошить желудок прямо на месте, от реальной картины вблизи и запаха гнили. Тела преследователей, Дока и Парса лежали по разные стороны неровного круга выжженной земли. Место, где разлилась смолистая жижа Донрю́.

Пернатый падальщик посмотрел на меня, и гневно замахал крыльями. Я поджал губы и с некоторым сожалением пристрелил санитара Пустоши. Громкий хлопок сразу же привлек внимание остальных и на меня уставились пять пар глаз. Двоих шакалов сипы таки заклевали. Еще четыре патрона и оставшийся в живых падальщик решил, что не хочет связываться со мной, а "свежая" еда будет более выгодным решением.

Как и следовало ожидать, в карманах убийц нашлись лечебные порошки и еще боеприпасы.

Ки́мита все так же сидела, опершись о разогретую солнцем обшивку паровика, и смотрела в пустоту.

– Пойдем, – сказал я и, когда меня проигнорировали, повторил.

– Куда? – спросила она, даже не шевельнувшись.

– Нужно найти где-нибудь неподалеку укрытие, до ночи. Там подождем ребят.

Девушка иронично хохотнула:

– Ребят?

– Да, согласен, шансов мало, но вдруг они ищут нас.

– Нас никто не ищет, – заявила она.

Я сомневался, что Лэсс бросит ее, о чем и сказал. Парень точно будет искать, пока не загнется.

Ки́мита глянула на меня исподлобья и, отвернувшись, сказала:

– Брат… мертв.

– Откуда тебе знать? – спросил я недоверчиво.

– Знаю.

Я не отставал, взволнованно оглядываясь:

– Откуда?

– Потому, что я не чувствую его! – в сердцах крикнула она, вытаращив на меня свои зеленые глаза, цвет которых сейчас был каким-то блеклым. – Он мертв, понимаешь? Лэсс мертв, и за нами никто не придет!

Это известие ударило под дых. Если Гирса мне было не жаль, то вот остроухого – да. Сначала пацанка, теперь этот жилистый парень. Что дальше? Я нахмурился, все еще не понимая, как она может быть так уверена в этом. Но вряд ли бы она стала лгать о таком. Если не нам, то помощь нужна Лэссу, а тэли не походила на ту, кто бросила бы своего.

– Дерьмо, – обронил я, усаживаясь рядом с девушкой. – Мне очень жаль. Правда.

– Жаль ему… Вам всегда жаль, люди. Почему, когда ваше племя появляется рядом, страдают кхану́? Почему Лэсс не поехал с нами? Кто дал тебе право делать меня калекой? Ненавижу тебя!

– Я сделал выбор, чтобы спасти твою жизнь, – сухо сказал я, поджав губы. Не стоило мне лезть, ох не стоило.

– Кто дал тебе право делать это выбор!? – зашипела она.

– Твое молчание! – в тон ей ответил я, хотя внутри продолжал ругать себя.

Полрим была тишина, а затем девушка тяжело выдохнула:

– Теперь не важно.

– В любом случает нам нужно найти убежище.

– Не нам. Тебе. Я с тобой никуда не пойду.

Я оторопел и даже замер с открытым ртом. Оглянулся. Затем снова уставился на девушку:

– Ты сама пойдешь?

– Не твое дело. Оставь мне мое оружие и проваливай, – холодно ответила она, и я уж было хотел так и сделать: бросить ей обрез, показать, где лежит хита́нги, но удержал себя. Ясное дело, ей сейчас хреново, и она не в себе. Если оставлю одну, точно помрет.

– Ты помнишь, что было прошлой ночью? – спросил я, проматывая картинки столкновения с Донрю́ и как повалил девушку на землю, не дав умереть. Черт, да я за прошлую ночь спас ее не единожды. Где, мать ее, благодарность?

Ки́мита даже не глянула на меня.

– Ладно. В любом случае я не оставлю тебя здесь. Мы оба знаем, что это плохая идея.

– Я уж сама как-нибудь решу, – холодно отрезала она.

– Хрена с два. Мы пойдем вместе, дойдем до города чародеев и там можешь отправляться на все четыре стороны.

– Ты снова принимаешь решения? – фыркнула остроухая, презрительно посмотрев на меня. Затем ее взгляд упал на обрубок руки, от чего у меня внутри похолодело. Да я и сам сомневался, что помог ей, а не покалечил. Но оставлять ее нельзя.

– Поднимайся, нам нужно уйти отсюда, пока пол-Пустоши на пир не собралось. И так повезло.

– Ты глухой? – раздраженно спросила Ки́мита, подняв на меня глаза. Я уже стоял на ногах и протягивал ей руку. – Или тупой?

– Оскорбляй сколько влезет, но отсюда мы уйдем вдвоем.

– И как ты себе это представляешь, если я не собираюсь никуда идти? – хмыкнула она.

Что ж, похоже придется попотеть. Время идет, и задерживаться здесь для перепалки и уговоров больше нельзя. Я резко дернул недружелюбную тэли за левую руку, и она почти подскочила на ноги, закричав на меня при этом. Ее обрубок гневно замотался, и если бы там была рука, мое лицо получило бы очередную порцию ударов или царапин. Но у нее были целы ноги, и пока я не забросил жрицулю на плечо, получил пару весьма болючих ударов по голени.

– Отпусти меня урод! – вопила она, срывая горло. – Отпусти! Поставь меня на землю.

– Поставлю, когда отойдем отсюда подальше, – прокряхтел я. Оружие, патроны, меч, девушка на плече – романтика. Увесистая романтика, с запахом гниющих тел под палящим светилом.

– Ненавижу…

Она еще долго не унималась и за это время я узнал, что кхану́ обладают хорошим запасом людских ругательств. Кто их только такому учит?

Глава 26

Меня хватило на пару километров. Местность быстро сменилась на более каменистую, но с высокой травой, даже с кустарниками. Стали чаще встречаться невысокие острые скалы, вдалеке виднелся стол богов, а земля покрылась булыжниками и обломками этих самых возвышенностей.

Над головой постоянно кружили тени пернатых, и на глаза то и дело попадалась четырёхлапая живность. Ни гулей, ни других мутантов. Солнце преображало Пустоши, заставляя опасаться только хищников, и мне постоянно приходилось напоминать себе, что это все закончится с закатом, ведь к ночным охотникам присоединятся порождения те́нниши.

Идти стало сложнее, и я сбросил девушку в тени толстого дерева, чуть ли ни единственного в радиусе трехсот метров.

Ки́мита молчала и даже не смотрела на меня. Я предложил ей флягу с водой, глядя на пересохшие губы, но она просто выбила ее из рук и скрылась по другую сторону ствола. Захотелось разозлиться на нее и послать подальше с таким отношением, но не сейчас. Сейчас я просто не имел морального права бросить ее, как бы она ни поливала меня грязью. Девушка слишком много потеряла за прошлую ночь. Дойдем до безопасного места, вот там можно и оставить.

Я прилег, вытянул ноги и с удовольствием прикрыл глаза. Постоянно щуриться от такого солнца слишком выматывает. Покопался в воспоминаниях, которые вскрыла Донрю́, и понял, что в какой-то мере даже благодарен ей, ведь теперь я знаю, кто дал мне камешек, который, по всей видимости, является магической штукой. Я повертел его руке, вспоминая ту женщину. Запах духов остался в памяти, и я осознал, что помнил их все это время, только не с чем было сравнить, чтобы понять это.

Видимо, именно так Донрю́ приманивает к себе людей, чтобы те вышли из зоны красного свечения. Но для этого ведь нужно пробраться в голову и поднять то, о чем жертва давно забыла, что говорит о крайне серьезной силе. Как только охотники выживают при встрече с ней? Надеюсь, такие появления – редкая штука, а то каждую ночь прожигать свою ладонь камешком не очень привлекательная идея…

Что-то дернуло меня открыть глаза и обернуться. Я мгновенно выхватил дверс, направив его на притаившегося килиора*.

(*килиор – семейство псовых. Крупнее койота, может питаться мертвечиной, но предпочитает охоту).

– Ки́мита, давай сюда, – шепотом позвал я девушку.

Тишина.

Хищник неслышно подкрадывался, но когда мы встретились взглядами, перестал таиться и резко прыгнул вперед.

Резкие выстрелы прервали дикую тишину равнины, и килиор не долетел до меня пару шагов, прижав лысой тушей куст. Ни одно живое существо не продолжит двигаться после пары пуль в голову. Но теперь нам снова придется уходить и в темпе.

Я заглянул за ствол дерева, где должна быть строптивая кхану́. Именно должна быть, так как ее там не было.

– Черт бы тебя побрал, остроухая! – прорычал я раздраженно, подняв с земли коричневую накидку.

А может, ну ее? Хочет сама по себе – успехов. Я ведь не папочка и не подручный какой, чтобы нянчиться.

И все бы так, но…

Нужно найти и спасти хоть кого-то из тех, кто был со мной в том дилижансе. Да и страшновато как-то в Пустоши одному. Одиноко. А еще я не знаю куда идти, а она из кочевников, значит должна разбираться. Или жрицы не разбираются?

– Чертова жрицуля, – бормотал я, высматривая примятую траву. – Лучше бы выжила Дона.

Следопыт из меня не ахти какой, но ее следы я разглядел довольно быстро. Она не особо скрывалась, да только я все равно прозевал. Просто даже не думал, что она вот так сбежит. Дуреха ведь даже меч свой не забрала.

Догонял я ее достаточно долго и попутно матерился про себя, вспоминая, как тащил девушку на плече. Сам-то выдохся, а она полна сил. Надо же было так опростоволоситься. Зачем вообще убегать? Будто я рабовладелец какой или запланировал иную гадость. Разве на моем лице написано, что мне нельзя верить? Мы выбрались вместе, и я не бросил ее, даже когда она топала к Донрю́, а ведь мог просто сбежать. Разве после такого не появится хоть капля доверия к спасителю? Ничего не понимаю.

– Ки́мита, стой, – окликнул я девушку, когда увидел. – Остановись!

Она оглянулась и побежала еще быстрее. Шустрая. Но я тоже ускорился.

Внезапно она замерла, и за силуэтом девушки показались люди. С винтовками в руках. Головы троицы были прикрыты шляпами, рубахи без рукавов, кожаные штаны и короткие ботинки. Да, в этом месте жарковато, но ночи могут быть жутко холодными, и защита ног от мелкой кусачей живности может оказаться важнее, чем патроны. Так что лучше попотеть.