Полководцы Украины: сражения и судьбы

С 964 г., согласно летописным данным, начинаются самостоятельные походы Святослава, которые принесли ему громкую славу и выделили князя среди современных ему русских князей. Как рассказывается в «Повести временных лет»: «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус (в старославянском языке так называли гепарда. – Авт.), и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: «Иду на Вы!»

Князь Святослав с семьей на фреске XI века Софийского собора в Киеве

Заметим, что византийский хронист X века Лев Диакон написал о внешности Святослава, благодаря чему мы можем представить его суровый облик. В «Истории» Льва Диакона приводится следующее детальное описание: «Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с густыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он хмурым и суровым. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только заметной чистотой».

Первый поход (получивший название Восточного), на Оку и Волгу, Святослав начал в 964 г. и закончил в 969 г. В начале похода князь вступил на земли вятичей, которые находились под контролем Хазарского каганата – тогда одного из наиболее могущественных государств Евразии. Это уже само по себе было серьезной заявкой на объединение славянских племен под своей властью. Но в то время у князя была более значительная цель, чем покорение вятичей, – для него главным было пройти без потерь их земли для нападения на Хазарский каганат. Покорение вятичей было им бескровно завершено спустя два года – они признали власть великого князя Киевского и были обложены данью.

Пересечение геополитических интересов делало неизбежным столкновение между Киевской Русью и Хазарским каганатом, результат которого должен был определить судьбу русских земель. Хотя пик могущества хазар был уже в прошлом, тем не менее, они представляли значительную угрозу для Киевской Руси – без их поражения невозможно было создание мощного централизованного государства, что было главной целью Святослава. Князю необходимо было объединить все славянские племена на восток от тогдашних границ Киевской Руси, чему противодействовал мощный Хазарский каганат.

Пройдя земли вятичей, Святослав направился в Волжскую Булгарию, которая находилась в вассальной зависимости от Хазарского каганата, но обладала собственным сильным военным и экономическим потенциалом. Военные силы Святослава были недостаточны, чтобы направить их одновременно против своего главного противника – Хазарского каганата и его вассала. Обладая развитым стратегическим мышлением, великий князь Киевский сделал единственно правильный в сложившейся ситуации выбор – стремительно разгромить более слабого противника, не дав хазарскому войску времени прийти ему на помощь.

О ходе боевых действий в Волжской Булгарии сведений до нас почти не дошло. Однако то, что Святослав одержал быструю и полную победу, сомнений не вызывает. Арабский путешественник и географ X века Ибн-Хаукаль сообщает о том, что «русы опустошили» город Булгар. Хотя Ибн-Хаукаль относит это событие к 968–969 гг., но, несомненно, он просто ошибся в хронологии, т. к. далее сам пишет о начавшемся после разрушения Булгара походе русских войск против Хазарского каганата, происходившем в 965 г.

Покончив с Волжской Булгарией, Святослав выступил непосредственно против хазар. Последние, видимо, недооценили силу дружины Святослава, и каган, надеясь на легкую победу, вышел ему с войском навстречу.

В состоявшемся сражении (о ходе которого также почти ничего достоверно неизвестно из летописи) Святослав нанес кагану поражение и сразу пошел на стоявшую на левом берегу Дона крепость Саркел. Саркел недаром в переводе с хазарского – «главная крепость», она действительно имела стратегическое значение для контроля над северо-западной частью каганата.

Показательно, что крепость строили отнюдь не отличавшиеся особыми достижениями в фортификации хазары, а искусные инженеры-византийцы, которым было выгодно сохранять хазарскую угрозу над начавшейся усиливаться Киевской Русью. Император Феофил специально с данной целью направил в свое время в Хазарию своих инженеров во главе с Петроной Каматиром. О строительстве этой, одной из наиболее сильных для своего времени крепостей упомянул император Константин VII Багрянородный в трактате «Об управлении империей»: «Поскольку же на месте не было подходящих для строительства крепости камней, соорудив печи и обжегши в них кирпич, он (руководитель византийских инженеров. – Авт.) сделал из них здание крепости, изготовив известь из мелких речных ракушек».

И хотя постоянный гарнизон Саркел был не слишком велик – всего около 300 человек, его осада была сопряжена с серьезными трудностями. Однако Святослав сумел взять крепость без длительной осады, что свидетельствует о его высоком мастерстве полководца. С этого момента взятая крепость под новым названием Белая Вежа вошла в состав древнерусского государства, став его стратегическим оборонительным анклавом вдали от коренных русских земель.

Великий князь Киевский (и одновременно князь новгородский) мог бы после достигнутой победы прекратить поход, но это бы сохранило для Киевской Руси потенциальную хазарскую угрозу – было не исключено, что Хазарский каганат сможет в короткий срок восстановить силы. Поэтому Святослав сделал все возможное для полного уничтожения Хазарии, что давало возможность Киевской Руси объединить в своем составе все славянские племена, ранее находившиеся под властью каганата.

После взятия Саркела он, в 968-м или в 969 г., взял штурмом прекрасно укрепленную крепость и столицу каганата – Казар (Итиль) в устье Волги. Административную часть города окружала мощная стена, за которой находился гарнизон численностью от 7 до 12 тысяч человек. На острове располагались резиденции кагана и бека (совместно правивших каганатом), и их также охраняли значительное количество воинов. Правда, можно предполагать, что в момент штурма гарнизон был меньшей численности, чем обычно (ранее для битвы со Святославом со всего каганата, видимо, были собраны войска), но и этого было достаточно для длительной обороны такой крепости как Казар. Однако Святослав сумел, как и ранее Саркел, взять ее без длительной осады.

После этого Святослав направился в область Джидан (сейчас это территория прикаспийской части Дагестана), уже не являвшейся собственно территорией каганата, а лишь управлявшейся родственником бека. Сначала он разгромил ранее союзных Хазарии ясов (ираноязычных племен скифосарматского происхождения, предков современных осетин) и касогов (народ черкесско-адыгейского племени, предки современных кабардинцев и черкесов), а потом пошел на крупный город-крепость и торговый центр Семендер (Самандар), имевший чрезвычайно важное значение для экономики каганата. И вновь крепость была взята Святославом без длительной осады.

Показательно, что во всех захваченных крепостях Святослав оставил гарнизоны (находившиеся там до 990-х годов), что свидетельствовало о его желании закрепить за Киевской Русью покоренные земли Хазарии и Джидана.

Хотя две последние крепости были взяты Святославом при помощи союзного войска тюркского племени огузов (предков современных турков, азербайджанцев, туркменов и гагаузов), но его численность была невелика, и, вероятно, Святослав смог бы выполнить поставленную задачу без помощи союзника.

Взятие Казара и Семендера стало концом существования Хазарского каганата, и главное препятствие для объединения в составе Киевской Руси ранее находившихся под его властью славянских земель было устранено.

Следующей целью Святослава стала Тмутаракань, которая после ранее произошедшего разгрома ясов и касогов перешла под власть великого князя Киевского, по-видимому, без сколько-нибудь серьезного сопротивления. Эта очень далекая от Киева и Новгорода причерноморская земля теперь стала русской, что резко усилило позиции Киевской Руси в Черноморско-Каспийском регионе.

После триумфальных побед над Хазарией Святослав направился с походом в Болгарию, что было сделано по просьбе византийского императора. Византия была в то время союзником Киевской Руси – изменив старой политике поддержки хазар, хранила во время войны с каганатом (ставшим соперником Константинополя в регионе Северного Причерноморья) по отношению к Святославу благожелательный нейтралитет. Можно не сомневаться, что потом в Византии сильно сожалели о своей геополитической ошибке в определении наиболее опасного соперника.

Факт этого нейтралитета нельзя недооценивать – после ухода Святослава в продолжавшийся несколько лет Восточный поход Киевская Русь осталась практически беззащитной и Византия вполне могла этим воспользоваться, чтобы нанести удар в спину. Разумеется, Святослав не мог не понимать этого, и то, что он все-таки пошел в длительный поход, свидетельствует о наличии с Византией предварительного соглашения (пусть и неформализованного).

Поэтому понятно, почему император Никифор II Фока послал в 967 г. к Святославу посольство во главе со своим приближенным патрикием Калокиром и надеялся, что оно добьется успеха. Задачей посольства было добиться от великого князя Киевского начала похода против Болгарского царства, ставшего к этому времени главным противником Византии на Балканах. Византийский хронист XI–XII веков Иоанн Скилица так писал об истории этого посольства: «На четвертом году своего царствования, в месяце июне 10 индикта (Никифор II Фока. – Авт.) выступил, чтобы обозреть города, расположенные во Фракии; когда он прибыл к так называемому Большому Рву, он написал правителю Болгарии Петру, чтобы тот воспрепятствовал туркам переправляться через Истр и опустошать ромеев. Но Петр не подчинился и под разными предлогами уклонялся. Тогда Никифор почтил достоинством патрикия Калокира, сына херсонского протевона, и отправил его к правителю России Свендославу (так византийцы называли Святослава. – Авт.), чтобы обещаниями даров и немалых почестей склонить его к нападению на болгар».

Калокиру, предусмотрительно снабженному императором значительной суммой в золоте, удалось добиться согласия Святослава начать поход против болгар. Правда, Никифор Фока не мог и предполагать, что одновременно Калокир договорится с великим князем Киевским о поддержке русских войск в попытке сына протевона самому занять византийский престол.

Однако, было бы явной примитивизацией считать, что золото Калокира и его щедрые обещания стали единственной причиной похода русского войска в Болгарию. В геополитических интересах Киевской Руси было укрепление русского влияния в регионе и Святослав лишь использовал удобную возможность для начала продвижения на Балканы.

В августе 968 г. Святослав пришел в Болгарию и одержал ряд значительных побед. Как пишет Иоанн Скилица, русские «напали на Болгарию, разорили многие города и села болгар, захватили обильную добычу и возвратились к себе». Лев Диакон утверждает, что войско Святослава насчитывало 60 тысяч воинов, в то время как древнерусские источники говорят о 10 тысячах (хотя эта информация относится ко времени второго похода на болгар, но вряд ли в первом численность существенно отличалась). Представляется, что последняя цифра соответствует действительности, если она и была несколько выше, то ненамного.

Военные действия развивались следующим образом: когда ладьи Святослава достигли устья Дуная, то были встречены болгарским войском, численность которого Лев Диакон определяет в 30 тысяч воинов. Болгарам, несмотря на численное преимущество, не удалось помешать организованной высадке княжеского войска. После высадки русские воины сомкнули щиты и с мечами атаковали болгар. Последние не выдержали атаки и панически бежали. Святослав не преследовал вражеское войско (видимо, предполагая у противника наличие больших резервов и боясь идти на риск со своими небольшими силами), и болгары сумели укрыться в крепости Доростол. Однако удержаться там они не смогли и Доростол была захвачен Святославом, а остатки болгарского войска уничтожены.

Очень быстро Святослав захватил всю придунайскую Болгарию, овладел многими городами и своей резиденцией сделал Переяславец на Дунае (сейчас это территория Румынии). Князь явно хотел сделать этот город второй (а возможно, и единственной) столицей Киевской Руси, а захваченные болгарские земли включить в состав своего государства. Это, в том числе, означало, что Святослав решил далее не соблюдать соглашения с Византией, союзником которой он изначально выступал, а действовать полностью самостоятельно.

В Константинополе поняли, что теперь русская опасность значительно больше болгарской и начали готовиться к скорому неминуемому столкновению. Среди предпринятых византийцами мер было заграждение входа в Босфор специальной цепью и снаряжение тяжеловооруженной конницы, а также срочное сооружение новых метательных орудий. Можно предположить, что и начавшаяся одновременно осада печенегами Киева началась в результате их подкупа византийцами.

Именно из-за осады столицы Киевской Руси сильным печенежским войском в этом же году победитель болгар был вынужден немедленно возвратиться. Причем печенежская осада была настолько плотной, что, по словам летописца, «нельзя было коня напоить на Лыбеди». Срочно вернувшийся Святослав отогнал печенегов от Киева далеко в степь, для этого ему не понадобилось вступать с ними в серьезное сражение. Кочевники, сильно напуганные появлением прославленного полководца, быстро отступили от Киева – так что речь могла идти лишь о нескольких небольших стычках.

Устранив печенежскую опасность, Святослав вновь направился в 969 г. в Болгарию, куда он уже открыто хотел перенести столицу Как рассказывается в «Повести временных лет», Святослав сказал княгине Ольге следующее: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы».

Но когда великий князь Киевский пришел в Болгарию, ему пришлось вновь восстанавливать утраченные позиции. Разгромленные в первом походе болгары за время отсутствия Святослава сумели собрать новое большое войско и оказали ему сильное сопротивление. Их войско было собрано в крепости Преслав южнее Переяславца (хотя Нестор пишет о Переяславце, но, скорее всего, он просто спутал похожие названия), откуда болгары совершили вылазку против Святослава. Вначале болгары начали одолевать, но Святослав сумел переломить ситуацию. По утверждению Нестора, во время сражения Святослав сказал своей дружине: «Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!» Будучи разбиты, болгары вновь отступили за крепостные стены, но великий князь Киевский взял Преслав штурмом.

Преследование отступающего русского войска византийцами. Миниатюра из «Истории византийских императоров в Константинополе с 811 по 1057 год, написанная куропалатом Иоанном Скилицей». XII век

Повторно разгромив болгар, Святослав открыто сообщил новому византийскому императору Иоанну I Цимисхию (его предшественник был убит в результате заговора), что собирается захватить Константинополь: «Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город».

В ответ император через своих послов предложил великому князю Киевскому выплатить крупную дань, а потом, видя, что это слишком мало для Святослава, начал угрожать силой своего войска.

В ответ на угрозы Святослав сказал послам передать их императору следующее: «Не вижу никакой необходимости, побуждающей римского государя к нам идти; посему да не трудится путешествовать в нашу землю; мы скоро сами поставим шатры свои перед византийскими воротами, обнесем город крепким валом и, если он решится выступить на подвиг, мы храбро его встретим, покажем ему на самом деле, что мы не бедные ремесленники, живущие одними трудами, но храбрые воины, побеждающие врагов оружием».

После этого Святослав, усиленный наемными венграми и печенегами, преодолел Балканы, взял Филиппополь и направился к Адрианополю. Конечной целью великого князя Киевского было взятие Константинополя, что Иоанн Цимисхий ясно понимал и готовился к решительному сражению, результат которого должен был решить судьбу империи. Среди предпринятых им мер были формирование ударного полка личной гвардии с усиленным вооружением («полка бессмертных»), стягивание войск с территории всей империи и усиление сил флота.

На границу императором был послан во главе войска талантливый полководец Варда Склир, с которым у Адрианополя (Аркадиополя) в 970 г. произошло сражение, о чем сообщает Нестор: «И пошел Святослав на греков, и вышли те против русских. Когда же русские увидели их – сильно испугались такого великого множества воинов, но сказал Святослав: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым не ведом позор. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполнились русские, и была жестокая сеча, и одолел Святослав, а греки бежали. И пошел Святослав к столице, воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты».

Однако если Нестор пишет о победе Святослава, то Иоанн Скилица считает результат битвы диаметрально противоположным: «И на шестом году его царствования они опять напали на Болгарию, совершив то же, что и в первый раз, и даже еще худшее.

А народ росов, который вышеописанным образом покорил Болгарию и взял в плен Бориса и Романа, двух сыновей Петра (имеется в виду царь Болгарии Петр I. – Авт.), не помышлял более о возвращении домой. Пораженные прекрасным расположением местности, [росы] разорвали договор, заключенный с императором Никифором, и сочли за благо остаться в стране и владеть ею. Особенно побуждал их к этому Калокир, который говорил, что если он будет провозглашен ими императором ромеев, то отдаст им Болгарию, заключит с ними вечный союз, увеличит обещанные им по договору дары и сделает их на всю жизнь своими союзниками и друзьями. Гордясь этими словами, росы рассматривали Болгарию как свою военную добычу и дали послам [императора], который обещал заплатить все, обещанное им Никифором, ответ, преисполненный варварской хвастливостью; ввиду этого стало необходимо решить дело войной. Итак, император тотчас посылает приказание переправить восточные войска на запад; военачальником над ними он поставил магистра Варду Склира, дав ему титул стратилата, – на сестре [Варды Склира] Марии он женился, еще будучи частным лицом, – и решил с наступлением весны сам выступить в поход. Росы и их архиг Свендослав, услышав о походе ромейского войска, стали действовать совместно с порабощенными уже болгарами и присоединили в качестве союзников пацинаков (так византийцы называли печенегов. – Авт.) и турок, проживающих на западе, в Паннонии. Собрав триста восемь тысяч боеспособных воинов и перейдя Гем, они стали опустошать огнем и грабежами всю Фракию; разбив свой стан недалеко от стен Аркадиополя, они ожидали там начала борьбы. Когда магистр Варда Склир узнал, что неприятель значительно превосходит его численностью войска – ведь у него было всего двенадцать тысяч воинов, – он решил победить бесчисленное множество врагов военными хитростями и искусством и превзойти их механическими приспособлениями; так это и случилось. Замкнувшись со своим войском внутри стен, как бы испугавшись, он оставался там, и хотя враги не раз хотели выманить его на решающее сражение, он не поддавался, наблюдая, как неприятель грабит и уносит все что ни попадя. Такое решение вызвало у варваров великое презрение: они полагали, что и в самом деле Склир заперся среди стен и удерживает там ромейские фаланги, боясь вступить в бой. Без страха разбрелись они кто куда, стали разбивать лагерь как попало и, проводя ночи в возлияниях и пьянстве, в игре на флейтах и кимвалах, в варварских плясках, перестали выставлять надлежащую стражу и не заботились ни о чем необходимом. И вот Варда дождался подходящего момента и, присмотревшись хорошенько, как ему напасть на неприятелей, назначил день и час, поставил в ночное время засадные отряды в удобнейших местах, отправил с небольшими силами патрикия Иоанна Алакаса и приказал ему выйти вперед, вести наблюдение за врагами и постоянно сообщать ему, где они находятся. Разузнав это, [Иоанн Алакас] должен был сблизиться с варварами, напасть на них и, сражаясь, обратиться в притворное бегство, но не бежать во весь опор, отпустив поводья и сломя голову, а отступать в строю, медленно и где только возможно поворачиваться к противнику, биться с ним и поступать так до тех пор, пока он не будет завлечен к скрытым в засадах отрядам, а тогда расстроить ряды и бежать без всякого порядка. Варвары разделились на три части – в первой были болгары и росы, турки же и пацинаки выступали отдельно. Иоанн двинулся и случайно натолкнулся на пацинаков; выполняя полученный приказ, он изобразил медленное отступление, пацинаки же нападали, расстроив ряды; им хотелось поскорее уничтожить всех бегущих, но те то отступали строем, то поворачивались и сражались; путь их направлялся к стоявшему в засаде отряду Очутившись среди своих, [воины Иоанна Алакаса] бросили поводья и устремились в непритворное бегство. Пацинаки рассыпались без всякого порядка и бросились в погоню. Но вот появился неожиданно сам магистр со всем войском. Пораженные внезапностью, [пацинаки] прекратили преследование, но не бросились бежать, а остановились, ожидая нападения. Когда на них с огромным напором обрушился отряд магистра, а сзади приближалась идущая в полном порядке остальная фаланга, немедленно погибли храбрейшие из скифов: поскольку фаланга расступилась на большую глубину, пацинаки окончательно оказались в засаде, а когда фаланги соединились, то окружение стало полным; [росы] недолго сопротивлялись и, обращенные в бегство, почти все были истреблены.

Принудив их таким образом к бегству, Варда дознался от пленных, что остальные, еще не утомленные битвой, выстроились и ожидают сражения. Он устремился против них без промедления. Они же, узнав о неудаче пацинаков, предались горести из-за внезапности бедствия, но затем собрались с силами и, созвав беглецов, напали на ромеев, имея впереди всадников, а позади пеших воинов. Но когда ромеи выказали себя непобедимыми и отразили натиск первого нападения конных врагов, те отступили, укрылись среди своей пехоты, укрепились там духом и стали ожидать приближения ромеев. И сражение стало как бы нерешительным, пока некий скиф, гордившийся размерами тела и неустрашимостью души, оторвавшись от остальных, не бросился на самого магистра, который объезжал и воодушевлял строй воинов, и не ударил его мечом по шлему. Но меч соскользнул, удар оказался безуспешным, а магистр также ударил врага по шлему. Тяжесть руки и закалка железа придали его удару такую силу, что скиф целиком был разрублен на две части. Патрикий Константин, брат магистра, спеша к нему на выручку, пытался нанести удар по голове другого скифа, который [хотел] прийти на помощь первому и дерзко устремился [на Варду]; скиф, однако, уклонился в сторону, и Константин, промахнувшись, обрушил меч на шею коня и отделил голову его от туловища; скиф упал, а [Константин] соскочил с коня и, ухватив рукой бороду врага, заколол его. Этот подвиг возбудил отвагу ромеев и увеличил их храбрость, скифы же были охвачены страхом и ужасом. Вскоре силы оставили их, и они показали спины, обратившись в позорное и беспорядочное бегство. Ромеи устремились за ними и наполнили равнину мертвыми телами; число пленных превысило количество убитых, и все захваченные за немногими исключениями были изранены. Никто из уцелевших не избежал бы погибели, если бы наступление ночи не остановило погоню ромеев. Из такого великого множества варваров только совсем немногие спаслись, ромеи же потеряли в сражении 25 человек убитыми, но ранены были почти все».

Описания как Нестора, так и Иоанна Скилицы нельзя считать полностью объективными и поэтому необходимо проанализировать ход битвы с использованием всех дошедших до нас источников, что даст возможность судить о ее результате.

Сначала скажем несколько слов о численности противостоящих войск. Лев Диакон пишет о трехкратном численном превосходстве Святослава, а войско Варды Склира определяет в 10 тысяч воинов. Вероятно, подобный порядок цифр и их соотношение несколько ближе к истине, чем русские данные о 100-тысячном византийском войске. Об этом свидетельствует поведение византийцев, которые при появлении русского войска спрятались за крепостными стенами, что явно не могло произойти при условии их значительного численного превосходства.

Выйти из крепости и дать бой византийский военачальник решился после того, как получил от своих лазутчиков сведения о неустойчивости венгерских и печенежских наемников (что соответствовало действительности). Византийское войско было разделено на три части – конница должна была действовать на открытой местности и притворным отступлением заманить войско Святослава, а на флангах в лесу Варда Склир сумел незаметно спрятать подразделения пеших воинов, которые и должны была нанести неожиданный удар.

В свою очередь, войско Святослава также было разделено на три части – русско-болгарская дружина (наиболее боеспособная его часть), а также отряды венгров и печенегов.

Начало сражения полностью подтвердило правильность диспозиции византийцев, план которых Святослав (не знавший о фланговых засадах) не смог вовремя разгадать. Атаковавшие византийскую конницу печенеги были, в свою очередь, внезапно атакованы пехотой с одного из флангов (неизвестно правого или левого), разбиты и в панике беспорядочно бежали.

После разгрома печенегов по византийцам в ответ ударила сначала венгерская конница, а потом конница и пешие дружинники Святослава, и завязался ожесточенный бой. При этом заметим, что Варда Склир удержался от соблазна ввести в бой второй засадный отряд и придерживал его для нанесения решающего флангового удара.

Однако византийцы так и не смогли нанести этот удар, на который они возлагали основную надежду. Боясь быть опрокинутым воинами Святослава, Варда Склир был вынужден ввести второй засадный отряд линейно на заключительном этапе боя (и у нас нет данных, чтобы оценить, как это сказалось на итоге боя). Наиболее вероятно, что четко выраженного победителя в битве под Адрианополем вообще не было – противостоящие стороны понесли большие потери, но явного преимущества ни одна из них не получила. Но о том, что Святослав не потерпел сокрушительного поражения, как это утверждал Иоанн Скилица, свидетельствует следующий факт: после битвы при Адрианополе Иоанн Цимисхий не только предложил ему заключение мирного соглашения, но и уплату дани.

Кроме того, соотношение потерь, приводимое византийскими авторами, совершенно фантастично, даже если принять их описание сражения.

О произошедших после битвы под Адрианополем переговорах между Святославом и византийцами исчерпывающе рассказывает Нестор, и нет оснований подвергать приводимую им информацию сомнению: «И созвал царь (имеется в виду византийский император. – Авт.) бояр своих в палату, и сказал им: «Что нам делать: не можем ведь ему сопротивляться?». И сказали ему бояре: «Пошли к нему дары; испытаем его: любит ли он золото или паволоки?» И послал к нему золото и паволоки с мудрым мужем, наказав ему: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Он же, взяв дары, пришел к Святославу. И поведали Святославу, что пришли греки с поклоном, И сказал он: «Введите их сюда». Те вошли, и поклонились ему, и положили перед ним золото и паволоки. И сказал Святослав своим отрокам, смотря в сторону: «Спрячьте». Греки же вернулись к царю, и созвал царь бояр. Посланные же сказали: «Пришли-де мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них – приказал спрятать». И сказал один: «Испытай его еще раз: пошли ему оружие». Они же послушали его, и послали ему меч и другое оружие, и принесли ему. Он же взял и стал царя хвалить, выражая ему любовь и благодарность. Снова вернулись посланные к царю и поведали ему все, как было. И сказали бояре: «Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Соглашайся на дань». И послал к нему царь, говоря так: «Не ходи к столице, возьми дань, сколько хочешь», ибо немного не дошел он до Царьграда. И дали ему дань; он же брал и на убитых, говоря: «Возьмет-де за убитого род его». Взял же и даров много и возвратился в Переяславец со славою великою. Увидев же, что мало у него дружины, сказал себе: «Как бы не убили какой-нибудь хитростью и дружину мою, и меня», так как многие погибли в боях. И сказал: «Пойду на Русь, приведу еще дружины».

И отправил послов к царю в Доростол (также Диросторум и Дристр – город-крепость на Дунае, построенная римлянами в І в. н. э., современная Силистра в Болгарии. – Авт.), ибо там находился царь, говоря так: «Хочу иметь с тобою прочный мир и любовь». Царь же, услышав это, обрадовался и послал к нему даров больше прежнего. Святослав же принял дары и стал думать с дружиною своею, говоря так: «Если не заключим мир с царем и узнает царь, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А Русская земля далеко, а печенеги нам враждебны, и кто нам поможет? Заключим же с царем мир: ведь они уже обязались платить нам дань, – того с нас и хватит. Если же перестанут нам платить дань, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». И была люба речь эта дружине, и послали лучших мужей к царю, и пришли в Доростол, и сказали о том царю. Царь же на следующее утро призвал их к себе и сказал: «Пусть говорят послы русские». Они же начали: «Так говорит князь наш: “Хочу иметь истинную любовь с греческим царем на все будущие времена”».

Далее «Повесть временных лет» дает текст соглашения, продиктованного послом Святослава и принятого греками: «Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну, называемому Цимисхием, царю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год 6479. Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и истинную любовь со всеми великими царями греческими, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы неизменным договор. Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, – в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем».