Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II

Семья Зубриловых была близка нам по духу, они так же были молодыми специалистами, примерно одного с нами возраста и интересы у нас были схожи. У них был сын немного старше нашего старшего сына Юры, жившего пока на Украине у бабушки.

Павел Бочкарёв мне много помогал на первом этапе, и мы с ним сдружились. У него была хорошая жена, которая всегда нас привечала и дочь, которую они очень любили. Наши с Павлом дружеские отношения продолжались долгое время, дольше, чем со всеми упомянутыми выше мною лицами, и в этом заслуга его и его жены.

Если мне, как мужчине, я считаю, повезло с работой, то моей жене как молодой женщине на первом этапе пришлось не совсем легко. Её назначили бракёром на биржу (склад) пиломатериалов. Это очень ответственный участок службы технического контроля качества продукции. Помимо ответственности это работа связана с тяжёлой физической нагрузкой и работой на открытом воздухе в течение всей смены. Предприятие работало в три смены, и это для молодой девушки тоже было не просто. Я в ночные смены встречал её, так как район, в котором мы жили и работали, не считался в городе благополучным. Вскоре она была переведена в цех домостроения, сначала контролёром, а потом мастером ОТК (отдел технического контроля). Таким образом, она раньше меня, пройдя испытание рабочей профессией, стала инженерно-техническим работником. Будучи человеком ответственным и не лишённым карьерных амбиций, что я считаю нормальным качеством, моя жена успешно продвигалась по карьерной лестнице, и пользовалась заслуженным авторитетом и уважением окружающих, как в среде рабочих, так и в среде ИТР и служащих.

В отличие от многих своих бывших однокашников, не отягощённых семейными заботами и думами о детях, нам с женой приходилось более рационально планировать наш семейный бюджет. Кроме этого нам очень хотелось начать хоть как-то помогать родителям, которые продолжали поддерживать нас, сознавая, что у нас ещё ни чего нет, что нам надо что-то приобретать, как-то обустраивать свою жизнь. И это действительно было так, но мы сознавали, что пора бы уже и честь знать.

Семейные и общественные отношения в среде нашего и ближайших ему поколений при наличии некоторых различий в основном были схожи. Так мой брат заканчивал учёбу в Сибирском технологическом институте на лесомеханическом факультете. У него наступила ответственная пора работы над дипломным проектом и его защита перед ГЭК (Государственной экзаменационной комиссией). Наша мама представитель поколение родителей, продолжала работать в Красноярском гарнизонном госпитале, а бабушка представляющее ещё более старшее поколение, вышла на пенсию и командовала домашним хозяйством. Жили они одними целями, руководствуясь сложившимися принципами, основу которых составляло воспитание и опыт предков. Мы постоянно общались, считая себя единым целым, поэтому наши с женой заботы воспринимались ими как свои и, наоборот, их заботы не были для нас безразличны, и все мы в силу своих возможностей старались помогать друг другу. Так жило большее число наших современников.

Семейная сплочённость, базирующаяся на родовых и общественных традициях, заботливое отношение родителей к своему потомству и ответственность за исполнение воспитательных функций, любовь и уважение детей к родителям, и чувство долга перед ними, вот отличительные особенности семейных отношений наших поколений, являющееся воплощением в нас опыта наших предков. Это, я считаю – один из примеров преемственности поколений.

В связи с этим необходимо сделать маленькое отступление и, нарушив хронологическую последовательность повествования, обратить внимание читателя на то состояние отношений, между детьми и родителями, которое сложилось в нашем обществе сегодня. Может быть, это сравнение заставит некоторых увидеть своё отражение не в кривом, а в нормальном зеркале, и попытаться, пока не поздно, что-то исправить в своей жизни, и в жизни общества в целом. Для меня и представителей моего поколения неожиданным стало обстоятельство, которое как-то незаметно вошло в образ жизни нынешних поколений соотечественников. Это обстоятельство касается не только отношений детей и родителей непосредственно, но и отношения к этому общества и государства и, что меня больше всего поражает, это безысходная покорность, с которой к этой ставшей проблемной для многих стариков ситуации относятся они сами.

Для нас отношение к родителям, забота о них было священным понятием. Мы не воспринимали это как обязанность, это с детства закладывалось в наше сознание и не только родителями. Это и генетическая память предков, и надо отдать должное, действовавшей тогда в стране системе воспитания молодого поколения. Слова из популярной в наше время песни: «Молодым везде у нас дорога, Старикам везде у нас почёт», были основополагающим принципом нашей жизни.

У нас родители в большинстве своём помогали и сегодня помогают детям, пока хватает здоровья и сил, и многие дети воспринимают это как должное. Правда, почему-то случилось так, что некоторые представители нынешних поколений, и, к сожалению, число их пока не уменьшается, не считают себя обязанными перед родителями, достигшими преклонного возраста, или по состоянию здоровья потерявшими возможность обеспечить себе сносное существование, которое в нашу бытность детьми им обеспечивало государство с нашим участием. Я мучительно ищу ответ на вопрос, как это могло случиться?

Сталкиваясь с образом жизни американцев или жителей некоторых стран западной Европы в период своих деловых поездок, я обратил внимание на отличительную особенность существующих там взаимоотношений между родителями и их детьми. В Америке, например родительские обязанности перед детьми обычно заканчиваются по достижению последними совершеннолетия и получения образования или профессии. И, тем не менее, отношения доброжелательности, готовности оказать помощь, там сохраняются. Нечто подобное отличает и другие страны, хотя всегда присутствуют свои национальные черты в родовых отношениях, но антагонистических элементов, подобных тем, что в последнее время присутствует у нас, мне встречать не приходилось.

Сегодня не является из ряда вон выходящим не только безразличие детей к своим старым и немощным родителям, но даже враждебное отношение к ним, нанесение им побоев с целью вымогательства у них денег или чего-то другого. Телевидение устраивает шоу по этой тематике, а общество безмолвствует.

Стало обычным делом, когда молодая мама отказывается от своего родившегося ребёнка, а у спившихся родителей дети становятся беспризорными преступниками и малолетними проститутками. Наверное, нечто подобное случалось и у нас, но то, что это было исключение, а не правило, как сегодня я убеждён. Уверен, что меня в этом поддержат мои сверстники. У нас просто не было питательной среды для такого общественного уродства ни в семье, ни в обществе, ни в проводимой государством политике.

Я не хочу огульно винить в этом всю сегодняшнюю молодёжь. Но отговориться русской поговоркой: «В семье не без урода» в сложившейся ситуации в этой сфере межличностных отношений, превратившейся в общественную проблему, не получается. Уж слишком деформировались за какие-то два десятка лет современная семья и современное общество, допустившие это уродство.

Было бы не честным не признать, что в немалой степени в этом виноваты и мы, представители старших поколений, включая наших детей не передавшие вековой опыт наших предков и наш опыт в области родственных отношений.

Общество, допустившее эту деградацию, не имеет перспективы нормального развития без восстановления в своей среде уважительного отношения к старикам и заботы о достойном обеспечении их старости.

Особую ответственность несут государственные институты власти, которые не сумели сохранить положительный опыт формирования государственной политики в социальной сфере. Этот опыт обеспечивал социальную защиту населения и достойную жизнь своих граждан, достигших пенсионного возраста. Почему он оказался невостребованным – разговор впереди.

Начало шестидесятых годов нельзя назвать периодом благополучия. В тоже время утверждать, что мы ощущали большую нужду, и не позволяли себе жить жизнью свойственной нашему возрасту и духовным потребностям, я не могу. Мы старались жить экономно, но могли себе позволить ходить в театры, на концерты, в клубы на танцы, вращаться в кругу старых и новых друзей и знакомых. Казалось, ни что не угрожало нашему благополучию. Наша информированность о происходящем вокруг нас строго дозировалась на уровне, определяемом действующей политической системой, о чём мы как-то не задумывались, так как были частью этой системы. О тех, кто думал иначе мы или ни чего не знали, или знали то, что нам предписывалось знать, когда системе надо было разыграть очередной политический спектакль. Тогда мы узнавали об очередном «диссиденте», «враге народа» или «предателе интересов советского народа» и дружно публично клеймили их позором.

Мы считали, что установившемуся в стране в начале шестидесятых годов порядку, несмотря на съезд КПСС, разоблачивший культ личности Сталина, серьёзно ни что не угрожало, а появившиеся первые ростки демократизации общества, мы воспринимали как приближающее наступление «светлого будущего».

У правящей элиты была прочная база, крепкие тылы, взращивалась надёжная смена, обеспечивающая преемственность поколений. Этой сменой считались мы, поколения конца тридцатых, начала сороковых годов, воспитанные на большевистской идеологии, слепо преданные внушённым нам с детства идеалам и наказам наших отцов, положивших на алтарь, в том числе и ради торжества этих идеалов, свои жизни.

Несмотря на то, что верхушку пирамиды власти уже стали раздирать противоречия – ржа делала своё неумолимое дело, процессу управления системой ничего не угрожало. Нам молодым всё это было неведомо, и мы со свойственной возрасту энергией, непоколебимой верой в наше исключительное предназначение, готовые к любой борьбе преодолевали все преграды и трудности, возникающие на нашем пути. Решали любые задачи, выдвигаемые перед нами от имени партии и народа. Каждая такая задача становилась подвигом комсомола – организатора советской молодёжи и на его знамени появлялись всё новые высшие награды Родины. Мы тогда не знали, что значительная часть приписываемых комсомолу заслуг принадлежала другой отверженной части общества, чьи свершения осуществлялись подневольно в условиях, не гарантирующих выживание, за скудную пайку хлеба под дулом оружия и оскалом рычащих и натасканных на людей псов. Награды за их свершения получали их начальство, надзиратели и комсомол. Впоследствии мне придётся плотно столкнуться с режимом принуждения на практике, познать его суть и это на многое откроет мне глаза. Но это будет потом, а пока мы пребывали в состоянии счастливой эйфории, радовались каждому приходящему дню, строили планы на будущее. Каждый день приносил нам новые знания и ощущения. Мы всё больше и больше втягивались в окружающую нас жизнь и искали в ней своё место. Под «мы», я подразумеваю не только себя, свою жену, наших друзей, но и наших сверстников и близкие нам по возрасту поколения людей нашей необъятной страны. В то время не было какого-либо внешне заметного размежевания в образе жизни молодых людей моего или близкого ему возраста.

Глава вторая:

Путевые заметки

По закону молодым специалистам первый отпуск полагался раньше положенных для всех граждан одиннадцати месяцев отработки, и летом, поэтому ещё не прошло и года после нашего оформления на работу, как нам с женой был предоставлен отпуск. Учитывая и то, что нам необходимо было впервые представиться в семейном качестве перед родственниками на Украине, и что там временно проживал наш сын, руководство предприятия, предоставило нам отпуск в одно время. Это наше первое совместное путешествие было насыщено множеством впечатлений. Одно из наиболее ярких событий, было связано с Москвой, где с нами произошёл забавный случай.

Я впервые, если не считать армии, совершал столь длительное путешествие. В то время путь до Москвы занимал более трёх суток, а до места проживания родных моей жены, шахтёрского посёлка Большое Платово под городом Антрацитом Луганской области УССР, ещё около двух суток.

В Москве в то время проходил какой-то международный форум, на который съехались многочисленные делегации из разных стран. Попав впервые в столицу, мы, конечно, постарались максимально использовать представившуюся возможность познакомиться с неё достопримечательностями, и постараться побывать в святых для советских людей того времени местах, среди которых особое место занимали мавзолей В. И. Ленина и Красная площадь. Мы остановились в Москве, у родственников наших красноярских приятелей, с которыми была достигнута предварительная договорённость.

Гости Москвы на красной площади

Первым в нашем плане было посещение мавзолея. Расспросив наших гостеприимных хозяев, мы рано утром отправились в Александровский сад, откуда, как нам объяснили, формировалась группа желающих попасть в мавзолей. В силу своей провинциальности, мы не сориентировались в маршруте, и вместо Александровского сада оказались в Серебряном бору. Осознав свою оплошность, мы поспешили её исправить, но времени явно не хватало. Вход в Александровский сад по предусмотренному регламенту посещения мавзолея был уже закрыт, тем более он до предела был забит желающими, посетить мавзолей. В основном это были делегации участников международного форума, которым была предоставлена возможность осуществить это организовано. Моя предприимчивая натура не могла смириться, казалось бы, с непреодолимым препятствием и я мысленно стал прокручивать в голове разные варианты преодоления его. Через имеющиеся проходы пройти было невозможна, они были закрыты и снаружи, кругом была охрана. Внутри сада вдоль высокого забора из кованых прутьев через каждые 20—30 метров стояли милиционеры и внимательно следили за порядком.

Москва, Александровский сад, отсюда начинался путь

к мавзолею В. И. Ленина, 1962 год

Несмотря на бесперспективность любого решения, я решил рискнуть, так как мысль о том, что, оказавшись в Москве, ты не посетил мавзолей человека, почти божества, с чьим именем была связана вся твоя жизнь, была для меня кощунственной.

Я шёпотом поведал жене о своём замысле, который вызвал у неё чувство тревоги за меня, и она стала меня отговаривать от задуманного. Я же решил попытаться осуществить замысел.

Очередь желающих посетить мавзолей В. И. Ленина

Выбрав место, где расстояние между милиционерами, стоявшими за оградой внутри сада, было наибольшим, а толпившиеся там люди находились ближе к ограде, я каким-то чудом преодолел забор и ринулся в массу людей и затерялся там. Мне помогли члены какой-то делегации из Юго-Восточной Азии, может Китая, Вьетнама или Кореи. Они поняли моё намерение и, пропустив меня, весело сомкнулись. Тем самым они помешали пытавшимся меня преследовать милиционерам, что позволило мне скрыться. Осмотревшись, я увидел какое-то объявление, около которого стояло несколько человек и внимательно читало его. Заинтересовавшись, я подошёл к ним и прочёл правила посещения мавзолея, и это навело меня на мысль, как провести в сад жену. Я, осмотревшись, увидел её за забором и стал привлекать её внимание, махая рукой. Когда она меня заметила, я дал ей знак, чтобы она шла к центральному входу в сад, и сам направился туда же. Подождав, когда она подойдёт к воротам, я обратился к старшему по званию сотруднику милиции с просьбой выслушать меня. Я нарисовал ему словесную картину о том, как двое молодожёнов из далёкой Сибири по пути на родину к жене специально остановились в Москве, чтобы посетить мавзолей вождя, о чём они всю жизнь мечтали. Как, проведя бессонную ночь, они приехали в Александровский сад, и там прочитали правила посещения мавзолея, в которых было записано о запрете иметь при себе сумки, фотоаппараты и так далее. Они, будучи из далёкой провинции, не могли знать об этом, а у них с собою была сумка и фотоаппарат. Жена пошла, сдать всё это, как и предлагалось в камеру хранения исторического музея, и в это время закрыли ворота, и прекратили доступ на территорию Александровского сада. И вот я нахожусь в саду, а моя молодая супруга, у которой нет ни кого знакомых в городе, стоит за оградой и не знает, что ей делать. Моё повествование и моя речь видимо были настолько убедительны, что вызвали у сотрудника желание, помочь нам. Он попросил меня указать, где находится моя жена. Когда я это сделал, он подошёл к ней, взял её под руку и завёл через ворота в сад, тем самым, воссоединив нас. Впоследствии мы с друзьями не раз весело смеялись, когда я вспоминал этот забавный случай.

Конечно, за два дня невозможно «объять необъятное», тем более без предварительно продуманного и спланированного порядка знакомства с достопримечательностями столицы. Поэтому наше первое посещение Москвы в этом плане было малопродуктивно, хотя впечатлений было уйма.

На следующий день мы продолжили своё путешествие, сев на поезд, идущий по маршруту Москва – Ростов на Дону. Ехать нам надо было до станции Дебальцево. На станцию Дебальцево мы прибыли рано утром. Дальше наше путешествие, во всяком случае, для меня это было путешествие, так как на Украине я был впервые, продолжалось на междугороднем автобусе до города Антрацита, откуда местным транспортом мы добрались до шахтёрского посёлка Б. Платова, где проживали мама и родственники моей супруги. Мы не предупреждали о дне своего приезда, поэтому нас никто не встречал, хотя конечно нас ждали, потому что знали, что мы в дороге. Настроение у меня было тревожное, так как я не знал, какое гостеприимство меня ожидает. Я в первой книге писал, что наши родители были не в восторге от нашего решения пожениться, поэтому основания для тревоги у меня были, но моя жена меня всячески успокаивала, убеждая, что всё будет нормально.

Моя тёща встретила меня хоть и сдержано, но доброжелательно. Весть о нашем приезде моментально разнеслась по небольшому рабочему посёлку, где все знали друг друга и многие находились в родственных отношениях. Сначала я познакомился с женской половиной новой родни, так как мужская половина, а в основном это были шахтёры, находилась на работе, или отдыхали после ночной смены.

Работа на шахте осуществлялась в четыре или пять смен, я уже сейчас не помню, поэтому всем собраться в один день не представлялось возможным. Таким образом, представление меня родне шло днём и ночью. Так как это сопровождалось застольем, у шахтёров, как и у сибиряков, это традиция, я вскоре потерял чувство времени и начал путать день с ночью.

Все вместе собрались в воскресенье. К этому времени я уже познакомился с процессом самогоноварения, которым в посёлке занимались почти в каждом доме. Даже была своеобразная конкуренция. Чтобы убрать конкурента, и отвести от себя возможное подозрение со стороны правоохранительных органов, нередко соседи «стучали» друг на друга этим органам. Так, во всяком случае, мне поясняли мои новые родственники.

Отношения у меня с родственниками жены, на мой взгляд, складывались хорошо. Я до конца жизни буду, благодарен моим новым «родичам», как на Украине принято говорить, за доброе ко мне отношение, я всегда старался платить им тем же. Моя тёща, её сын и дочь – брат и сестра моей жены, её внучка – дочь брата моей жены, дети её сестры, Клавдии Афанасьевны – двоюродные брат и сестра моей жены, не раз гостили у нас. Её двоюродная сестра Татьяна и племянница Людмила, закончили в Красноярске тот же техникум, в котором учились мы. Моя жена, а потом и я в то время уже работали в нём преподавателями. Родные сестра и брат жены некоторое время жили у нас. С мамой моей жены у меня сложились очень добрые отношения, сохранявшиеся до конца её жизни. Я тоже всегда буду хранить добрую память о ней. Наших родителей и родственников с обеих сторон также связывали добрые уважительные отношения. Мы семьёй и я отдельно, обычно в связи с командировками навещали родных жены, и нам всегда был оказан тёплый приём и гостеприимство.

Юра, так звали старшего из детей в нашей семье, в то время ещё единственного вначале не выражал особого желания дружить со мной. При моих попытках приласкать его или поиграть с ним он мне заявлял, чтобы я «тикал» от него и замахивался на меня. Да и к маме он особенно не тянулся. Он был привязан к бабушке, которая ему с момента его сознательного восприятия жизни заменила, и мать и отца и всех других и ничего другого ожидать и требовать было бессмысленно. Бабушка тоже к нему была очень привязана и не представляла, как с ним расстанется. Наверное, не только это было причиной её уговоров нас оставить ребёнка ещё на год у неё. Она была умной и дальновидной женщиной и сознавала, что мы ещё ни материально и не морально не были готовы полностью взять на себя ответственность за ребёнка, хотя мы сами этого не сознавали и противились уговорам. Но, в конце концов, она нас убедила, и мы согласились. Ну а пока мы старались завоевать его расположение к нам, уделяя ему много внимания.

Шурф шахты №5, где фашисты казнили молодогвардейцев

Наше поколение и я, в том числе воспитывались на подвигах героев комсомольцев, среди которых особое место занимали молодогвардейцы. Будучи рядом с местом, где они вели борьбу с фашистами, я не мог не посетить город Краснодон и другие места их борьбы Мы посетили это мемориальное место, побывали у шахты №5, у шурфа в которой фашисты скидывали заживо подпольщиков.

Братская могила захоронения молодогвардейцев г. Ровеньки

Правда, там я к своему удивлению почерпнул информацию, которая внесла некоторое смятение в мои представления о подпольщиках. Местные жители и особенно очевидцы событий, с большой теплотой отзывались о Сергее Тюленине, Любови Шевцовой, об Иване Туркениче и других членах комсомольского подполья, включая Стаховича, который, будучи незаслуженно кем-то, оклеветан в книге Фадеева был назван предателем. Впоследствии истина восторжествовала, и Стаховича был реабилитирован. А вот о руководителе организации, Олеге Кошевом и ряде других мнение было неододнозначным. Я не мог спорить с очевидцами событий, и это противоречие оставило неприятный осадок в моей душе. Мы посетили ряд других знаменательных мест Донбасса и даже совершили с братом жены Борисом путешествие на мотоцикле в Ростов на Дону и в Москву, а с присоединившимся к нам Борисом Ильичём, мужем одной из тёток моей жены, Клавдии Афанасьевны, съездили на Азовское море за рыбой. Но самым впечатляющим и запомнившимся путешествием было путешествие по старой заброшенной штольне с выходом на действующую шахту. Как и было запланировано, в один из выходных дней, встав пораньше, и плотно позавтракав, мы с женой в сопровождении её родственников: – брата, тётки, Клавдии Афанасьевны, много лет отработавшей на шахте взрывником, и её мужа Бориса Ильича, о котором я уже упоминал выше, отправились на шахту. Клавдия Афанасьевна к тому времени уже находилась на шахтёрской пенсии. Шахтёрской, потому что для шахтёров по закону из-за вредных условий труда срок выхода на пенсию по возрасту был меньше чем у других категорий работников. С руководством шахты была достигнута предварительная договорённость. Нас встретили и проводили в раздевалку, где переодеваются шахтёры перед спуском в шахту и после окончания смены. Стирка рабочей одежды шахтёров производилась в прачечной шахты, поэтому у отдельных кабинок стопками лежала выстиранная и выглаженная шахтёрская роба. Нас облачили в такую же одежду, выдали каски снабжённые фонарями и подсумки с аккумуляторными батареями и завели в клеть лифта. Спускались мы долго на глубину около двух километров. Когда спустились вниз, то оказались в обширном подземном помещении, откуда вели проходы различной величины от туннельных размеров, где шла добыча угля комбайнами до небольших штреков, где уголь добывался вручную отбойными молотками и наваливался на ленточные транспортёры, по которым подавался дальше на-гора.

Наши экскурсоводы продумали для нас маршрут, который включал в себя и участки с современной технологией добычи и транспортировки угля и участки, сохранившие старые уходящие к дедовским временам приёмы добычи угля, когда уголь добывался отбойными молотками и кирками и отгружался навалом лопатами на транспортёр или вагонетки. Делалось это с положения, сидя и лёжа. В отдельных местах в основном это в заброшенной штольне нам приходилось пробираться ползком. Подпирающие свод рудничные стойки трещали непонятно от чего, от испытываемой нагрузки под тяжестью двухкилометрового свода, или ветхости. Со свода на нас капала вода, все колени были ободраны. Состояние, которое испытывал я во время этого путешествия, назвать тревожным будет мягко. Во всяком случае, когда мы выбрались наверх, я вздохнул с облегчением и решил для себя, что больше так испытывать судьбу не буду. Ни какие деньги не привлекли бы меня работать в шахте.

Сейчас, когда я узнаю о трагедиях на шахтах, то вспоминаю то путешествие. Я с пониманием отношусь к требованиям шахтёров связанным с низким уровнем оплаты их труда, ну а долговременные задержки выплаты зарплаты ни чего кроме чувства возмущения у меня вызвать не могут. Наша экскурсия закончилась в душевой, где мы долго смывали с себя угольную пыль специальным раствором с использованием каустической соды. Отмывшись и переодевшись, мы покинули шахту, и вернулись домой, где нас ждал обильно накрытый стол с традиционным украинским борщом, разносолом, отваренной свежей картошкой, которая хоть и была как горох, но сдобренная поджаренным свиным салом с луком уплеталась нами после такого путешествия, как говорится «за милую душу».

Отпуск заканчивался, и как бы ни было хорошо в гостях, а домой тянуло. У женщин были заботы, связанные со сборами нас в дорогу, а мы с мужчинами обсуждали просочившиеся до нас слухи о событиях в Новочеркасске и делали свои умозаключения. Правда как всегда была скрыта от народа, и поэтому мы, тогда не зная истинного положения вещей, воспринимали всё так как, нам преподносила власть. Но среди населения ходили слухи и близкие к истине, но мы не готовы были их воспринимать на веру. Осознание происходящего тогда пришло ко мне спустя много лет.

Современные историки так описывают эту трагедию:

«Безграмотные экономические мероприятия правительства привели к ухудшению продовольственного положения в городе и вызвали протест. Конфликт в Новочеркасске закончился вооружённым подавлением выступления рабочих» [5, Стр.297].

Когда я увидел, что и сколько нам приготовили в дорогу, и представил себя с этими непосильными сумками, тюками и чемоданами, то стал категорически отказываться от этих забот, хотя они и шли от чистого сердца. Помимо приданного, которое матери всегда готовят дочерям, выходящим замуж, было собрано множество разных продуктов, включая соленья, компоты, копчёности, всякую стряпню, и так далее. За каждую банку шла настоящая война, в которой мне ничего не светило.