Штурм бездны: Прорыв. Цикл «Охотник»

На этой мысли меня так накрыло, что только держись. У меня реально холодный пот градом потек по спине от возникшей догадки.

Мы нашли боеголовки, оставшиеся поле смерти и разложения донной платформы. Но если Дикий, проводя анализ миграции рыбок, обнаружил живую платформу с термоядерными ракетами? Тогда, как минимум, ему не понадобится запихивать боеголовку в чемодан, чтобы провезти в Метрополию. Она сама долетит прекрасно, прямо из Индийского океана.

Если мое предположение верно хотя бы на четверть процента, ни в коем случае нельзя Дикого спугнуть. Нельзя дать ему понять, что я о чем-то таком догадался. Он хитер, умен, безжалостен. В нем почти начисто отсутствует эмпатия, он не способен ощущать чужую боль. Стоит ему понять, что он разоблачен, за наши жизни уже и гроша не дать. Он нас перебьет, угонит технику и сделает все, как считает нужным.

Я не питал иллюзий. Да, нас трудно убить. Очень. Но не проще нас нагнуть, заставить делать то, чего делать мы не хотим. Но Дикому это удалось – нагнуть всех нас. Теперь оставалось всего два варианта. Один – прямо сейчас свернуть ему шею, после чего отбить у биотехов «Скат», просмотреть данные курсового автомата и обезвредить опасную находку. Другой – затаиться, дать Дикому добраться до цели, и нахлобучить его уже там, как явного и конкретного врага.

Первый путь был намного проще, но пара аспектов меня останавливала. Ведь я мог ошибиться в предположениях, тогда погибнет хоть и гаденыш, но невиновный в том, что я про него выдумал. Но главное – курсовой автомат мог не привести нас к платформе. Дикий мог не успеть туда добраться. Биотехи нас зажали, ему это было не выгодно, значит, он мог свернуть с половины пути, с четверти, где угодно. Если его убить, платформа останется. Она живая, у нее программа, и кто знает, что этой программой предусмотрено? Вдруг она сама, без Дикого пальнет по Индии или по Европе?

Получалось, что Дикого трогать нельзя, пока не будет известно местоположение платформы. А там разберемся.

Сейчас важно было не прогадать с ответом. Дикий задал вопрос, ему важно, нападают биотехи на пустые объекты, или нет. Я уже понимал, почему ему важно. Соврать? Пусть думает, что «Скат» раздолбали и успокоится? Я не видел в этом особого смысла. Лучше сказать правду и посмотреть, как гаденыш будет выкручиваться. К тому же я не собирался выкидывать из головы, что он спас мне жизнь. Не важно из каких мотиваций он исходил при этом. Все это надо было учитывать, и я решил сказать правду:

– Биотехи не нападают на объекты, если не определили, что внутри находятся люди.

Дикий не ответил. Я понимал, что в его голове рождается какой-то план, и что он будет действовать, постарается прикрыться.

– Мы оторвались от тварей, – сказал Дикий после короткой паузы. – Они не смогли нас догнать, и рассредоточатся по огромной акватории. Их придется по одной отстреливать.

– Есть другие предложения? – Я не смог скрыть улыбочки, но Дикий оставался в коридоре у шлюза, и не мог ее заметить.

– Сбросить ход, путь твари попробуют нас атаковать, пока не расползлись. – ответил Дикий. – Они же нас все нравно не догонят. Пусть бросятся в погоню всей толпой, не надо от них отрываться, можно отстреливать потихоньку.

– Боезапаса не хватит, – заявил Викинг.

Я чувствовал, что Дикому очень не хочется покидать базу «DIP-24-200», он лихорадочно придумывал контраргументы, чтобы остаться здесь, не идти на Шри-Ланку.

– На базе огромный боекомплект, – сказал Дикий.

– Какой смысл его расходовать, если можно прикрыться огнем береговых батарей, куда боеприпасы завозят по первому требованию? – уточнил я. – Мы выполнили большую работу, и имеем полное право на отпуск. Вернемся на Тринидад, отдохнем, напишем отчет. Базу без нас биотехи не тронут. Потом вернемся и продолжим работу. У кого-то есть возражения?

Честно говоря, я был уверен, что Дикий расколется. Он был близок к своей цели, как никогда, он, наверняка, не хотел покидать акваторию, а при моей позиции у него был единственный способ побудить нас всех тут остаться – сказать правду. Но он не раскололся. Просто не ответил.

– Раз возражений нет, курс прежний, – сказал я в микрофон. – Но, Дикий прав, скорость лучше сбросить, надо загнать под огонь береговых батарей как можно больше тварей. Рипли, переходи на маневровые, но держи дистанцию.

– Нельзя расстреливать боеприпасы, нас на пути до Шри-Ланки могут ожидать сюрпризы, – предупредил Викинг.

– Конечно. Я и не собираюсь стрелять попусту. Но если сбросить ход, торпеды за нами увяжутся.

– Долго идти будем на маневровых, – прикинула Рипли. – Твари начнут собираться со всех сторон и могут нас зажать.

– Не зажмут. Уйдем в зигзаг, и все дела. Выполняй.

Рипли не стала препираться, как с ней иногда бывало, а погасила маршевую дюзу и перешла на маневровые турбины. Торпеды за кормой, совсем было нас потерявшие, услышали, что мотор затих, и устремились за добычей. Они местами очень умные, а местами предельно предсказуемые. Мне даже пришла в голову идея, что можно сделать специальные устройства для генерации помех, чтобы сбивать биотехов с толку и побуждать двигаться в нужном направлении. Например, выдавать шум винтов через гидроакустические системы, и таким образом заманивать тварей на заранее организованные автоматические огневые точки.

Идея мне понравилась, я поделился ей с Викингом, чтобы не забыть, и мы принялись обсуждать технические вопросы и перспективы новой тактики. Через пару минут оказалось, что я не выключил микрофон, к обсуждению присоединились Бак и Рипли. Она предложила вообще ставить не один буй, как я предполагал изначально, а несколько, и включать их поочередно. Тогда, с точки зрения торпеды, цель будет телепортироваться за миг на милю, и у торпеды от этого могут мозги вскипеть.

– У них разум очень узко специализирован, – прикинула Рипли. – По большому счету, им на заводе вшивали достаточно много инстинктов, прямых инструкций, как действовать в той или иной ситуации, и твари определяют поведение перебором связей между текущим состоянием поля боя и тактикой из имеющихся в наличии. Если ситуация выйдет за рамки понятного торпеде, неизвестно, что она вообще будет делать. Может, взорвется к дьяволу, барракуда ее дери.

Такая возможность нас еще больше раззадорила, Викинг начал прикидывать, какая для этого может понадобиться аппаратная часть.

– Даже на базе «DIP-24-200» сеть подходящая гидроакустика, – припомнил он.

– Это ты о чем? – уточнил я.

– Активный буй-сканер, вроде тех, которые образуют заграждение вокруг Тринидада. Помните, Бодрый перепрограммировал их для излучения в диапазоне слышимого звука? Мощности таких буев вполне достаточно, чтобы имитировать звук винтов.

– Отлично, – подвел я итог. – Раз у нас тут имеется такая техника, то и на Тринидаде она есть. Выпишем с десяток буев и поэкспериментируем с ними в океане. Идея предельно интересная. Если Рипли права, если жесткая дезориентация может привести к взрыву биотеха, то заграждение вокруг острова сможет выполнять не только пассивную, но и активную функцию.

Я глянул на радар и разочарованно вздохнул. За нами увязалась лишь часть огромной орды. Оставшаяся сотня тварей не стоила того, чтобы с ними играть в кошки-мышки и удлинять время пути до Шри-Ланки. Остальные торпеды, по всей видимости, разошлись, кто куда, сообразив, что догнать нас не выйдет.

– Слишком мало тварей осталось, – произнес я в микрофон. – Нет смысла затягивать путешествие. Рипли, врубай маршевый. Если твари начнут стягиваться и пытаться нас зажать…

– Уходить в зигзаг, – закончила она за меня.

Да, Рипли выросла умной. Очень умной. Да еще и редкой красавицей. Когда она шла по коридору базы «DIP-24-200» в гидрокостюме, с тяжелым гарпунным карабином в руке, у нас у всех чутка дыхание замирало, не смотря на разницу в возрасте и на то, что всем она нам была кем-то вроде дочери. Понятное дело, что мы, не сговариваясь и никогда этой темы не поднимая, загоняли свои мужские инстинкты поглубже, но факт оставался фактом. При таком внешнем виде Рипли была на редкость умна и, как многие красивые и неглупые женщины, проявляла не вполне мотивированную ершистость по поводу и без повода.

Впрочем, я не был уверен, что все мужчины на базе стремились загнать свои инстинкты поглубже. Дикий и Рипли были почти ровесниками, и он, в отличие от нас, бывалых, порой заглядывался на нее, как кот на крынку со сметаной. Но самое удивительное, что ему это сходило с рук от самой Рипли. Заметив это несколько раз, я в ситуацию решил не вмешиваться. Рипли не дура, и уже вполне взрослая. Не хотелось мне ни в каком виде принимать участие в ее интимной жизни. В принципе, оно понятно – гормоны играют, а никаких претендентов, кроме Дикого, Рипли на базе не видела.

Хотя, думаю, дальше обмена взглядами дело все же не доходило. Рипли, как и мы, прекрасно знала, на что способен Дикий, и вряд ли мечтала стать мишенью для его шантажа.

Глава 6. «Наименьшее зло»

До Шри-Ланки мы добрались без происшествий, биотехов по пути встретилось мало, и когда мы оказались в зоне, подконтрольной береговым батареям, у нас еще оставались боеприпасы. После швартовки я сразу отправился в штаб, связался с базой «Крысолов», доложил по форме обо всем, что произошло и получил предписание на трехнедельный отпуск.

Можно было взять гравилет, добраться до «Тапрабани», погрузиться на эсминец, переданный в наше полное распоряжение, и на нем дойти до Тринидада. Пару раз мы так и делали, ведь океан уже в достаточной степени расчистили от тварей, чтобы отбить пару десятков нападений по пути. Но в этот раз на коротком совете мы решили оставить эсминец в покое и без затей купить билеты на баллистический лайнер.

Для всех, кроме меня, полет на баллистике не представлял ничего особенного, но я летать не любил. Одной пережитой авиакатастрофы в жизни достаточно, чтобы отбить любовь к полетам. Конечно, я не боялся. На дне океана пострашнее, чем в небе. Но и радости полет не вызывал никакой.

В общем, я бы предпочел пойти морем, но мы все вымотались, и я не мог приказать переться в Атлантику на корабле, сменяя вахты. Мы взяли гравилет, полетели в ближайший воздушный порт, а через двадцать часов ожидания и полета сошли в баллистическом порту Тринидада.

Не сказать, что мы редко бывали дома, но у меня каждый раз сердце билось чаще от предвкушения встречи с Чернухой и Мышкой. Хотя, если уж руку на сердце положить, весь наш отдельный взвод, если не считать Дикого, был и оставался одной семьей. Но все же Чернуха и Мышка – это совсем глубоко в сердце.

В порту у нас был свой гравилет на хранении, с боевой подвеской. Мы усадили за штурвал Рипли, сами забрались в десантный отсек и полетели над джунглями на юг, на Змеиный мыс, где стоял наш поселок с ресторанчиком «Три сосны». В поселке, согласно завещанию Вершинского, жили только мы сами, он не был подконтролен ни базе, ни муниципалитету прибрежного курорта. Это была полностью наша территория, мы ее по праву заслужили, первыми из охотников преодолев Атлантику и ступив на эту землю.

Впрочем, домов становилось все больше – сначала тут поселились Викинг с Баком, потом Рипли решила жить отдельно от приемных родителей, ну и инфраструктуру мы расширяли, возвели три новых эллинга, три ангара для гравилетов, склады для вооружения и припасов.

Мышка, понятное дело, первой заметила приближающийся гравилет, бросилась от океана через поселок к посадочной площадке. Я ее хорошо видел через проем люка, когда Рипли заложила вираж перед приземлением.

Наконец шасси гравилета коснулись земли и мы в полной мере оказались дома.

На крик Мышки выскочила сначала Чернуха в купальнике и парео, затем из «Трех сосен» Чучундра с Ксюшей, в футболках и шортах, за ними Борый со Светланой. Они уже пару лет как переселились сюда с «Тапрабани». Наверняка мы всех оторвали их от завтрака.

– Ура! – закричала Мышка. – Папка приехал!

– Ну ты и вымахала! – сказал я, спрыгивая на стеклон площадки, изрядно заметенный песком.

Мышка бросилась мне на шею, но усадить ее на плечи я не решился. Она действительно выросла. Хотя, чему удивляться, ей уже почти четырнадцать лет. Стала она очень похожей на Чернуху, такая же гибкая, поджарая, ловкая. Я покрутил ее, держа за руки, а она визжала от восторга, как маленькая.