Бубен Костяного принца

– Да, пожалуй, – раздумчиво сообщил Хухля, ему уже наскучило искать спрятавшийся тапок, и он перевел взгляд на старого Томаса, – Как там погода?

– С утра было пасмурно, ваше высочество, – ответил Томас, вежливо намекая, что утро давно прошло, – Но к полудню установилась солнечная погода.

– Тогда накройте на палубе, я желаю завтракать под открытым небом.

– Но, ваше высочество! – в голосе Томаса взметнулась пенной волной паника, – Капитан Егер считает ваше нахождение на палубе нежелательным.

Хухля покривился. Не так давно, окрыленный потрясающим репортажем о создании северного альянса, он вернулся из Северграда в средиземье, однако быстро понял, что для дальнейшего развития своей социальной сети, требуется новая встреча с волчьим князем. Хухля собирался выпросить у Вереса разрешение на использование передатчиков на реке Хонаре. Для этой цели ему удалось выклянчить у «венценосного родителя» отличную яхту, но в нагрузку он получил еще и няньку в лице капитана Егера. И если капитан называл что-то «нежелательным», на языке этикета это означало строжайший запрет.

– Да с чего вдруг «нежелательно»? – заартачился Хухля, – Сколько ходили по Среднему морю, я всегда завтракал на палубе.

– Так ведь то – море! – слуга заломил руки, изобразив крайнюю степень страдания, – А здесь река. Берега поросли лесом, дикие места. Как вы можете этого не понимать?

Хухля тяжко вздохнул. Капитан успел «промыть мозги» всей яхтенной команде, и они теперь искренне уверовали, что за каждым кустом по обоим берегам реки их караулят злобные разбойники.

– Верес же всех разогнал… – Хухля взялся было приводить довод, но глянув на бельма закатанных в отчаянии томасовых глаз передумал, – …ладно, неси сюда.

Дверь за старым слугой закрылась, звук быстро удаляющихся шаркающих шагов дал повод заключить, что Томас, прежде чем нести завтрак, сначала побежит докладывать Егеру о его попытке оспорить капитанские предписания по соблюдению правил личной безопасности особы королевских кровей.

«Да, и шут с ним» – подумал Хухля. Он заглянул в узкий иллюминатор и убедился, что день и впрямь в разгаре. Прошлой ночью почти до утренних сумерек он работал над статьей для своей «сети». Ее, кстати, все так и называли – Сеть. К этому названию привык уже и сам Хухля. Статья задумывалась злободневная, к тому же изначальной ее темой являлись вопросы женской красоты, что в глазах модников и модниц неизбежно переводило ее в разряд повышенной популярности.

Несколько дней назад Хухля получил на руки совершенно «сногсшибательный» материал. Оказалось, что женщины, поменявшие внешность с помощью нифриловых настоев, становились склонными к непреднамеренному переходу в состояние оборотня. Толчком для перехода служило как правило кратковременное сильное чувство, как то внезапная вспышка злости, негодования, зависти и тому подобное.

Мало того, внешность у обороченной женщины тоже претерпевала изменения. Один из опрошенных мужчин рассказал, как разом поседел, когда на его глазах кроткая красавица жена в порыве ревности в прямом смысле «озверела». Милое личико обрело явственные черты ее звериного первопредка. К счастью, с возвратом в человеческое состояние возвращалась и человеческая внешность, вот только тот мужчина заявил, что теперь со своей женой не то что в одной постели, даже в одной комнате боится оставаться.

С этим материалом Хухля предвкушал получить сенсацию, но тут на него вышли явно что-то пронюхавшие представители объединенной косметической компании. Еще бы, компания удерживает львиную долю рынка по продаже нифриловых настоев для изменения внешности. И публикация подобной статьи могла отпугнуть изрядное количество потенциальных покупателей, которыми, к хухлиному изумлению, оказались вовсе не женщины, стремящиеся обрести идеальную внешность, а их платежеспособные мужья.

«Косметичники» мягко, но убедительно попросили не «раскачивать лодку, в которой мы все плывем», недвусмысленно намекнув на внушительный рекламный бюджет, выделенный ими на продвижение своих товаров в Хухлиной Сети. Отказать «партнерам» Хухля не смог, и статью пришлось сильно править. В итоге, из новостного материала, изобилующего фактами и показаниями свидетелей она превратилась в шутливый фельетон, повествующий о неуравновешенной ревнивой особе и ее чрезмерно впечатлительном супруге.

Хухля загрустил и даже подумывал вовсе отказаться от публикации, но тут ему в руки попал очередной материал, теперь уже про мужчин. Тех, что использовали настои на нифриле для повышения выносливости, работоспособности и физической силы. Побочные действия нифриловых настоев в их случае оказались несколько иными, но не менее поразительными. Особенно Хухлю потряс рассказ об одном молодом рабочем порта, весьма положительном и трудолюбивом молодом человеке.

Тот принимал настои, позволявшие ему отрабатывать дополнительную смену. И надо сказать, настои творили чудеса. Недавно женившийся мужчина, дабы обеспечить достатком молодую супругу, отрабатывал грузчиком по шестнадцать часов в день, не гнушаясь самой тяжелой работой. Однако в какой-то миг он замкнулся, перестал разговаривать с другими грузчиками, а по окончании дополнительной смены не пошел домой. Наутро его застали бесцельно слоняющимся у грузовых складов.

Товарищи по работе привели его жену, чтобы та увела супруга домой, но молодой человек ее даже не узнал. Тогда к складам вызвали дежурного портового целителя, который сделал осмотр и сообщил, что у данного работника зрачки не отвечают на свет, а также отсутствует пульс, сердцебиение и дыхание. Одним словом, по всем признакам он мертв.

Начав догадываться о причине такого странного состояния, у молодого человека отобрали его настои, но это только усугубило положение. Он впал в неистовство, стал злобно бросаться на окружающих, и его пришлось связать. А через несколько часов несчастный грузчик, лишенный дарившего ему силу нифрилового настоя, умер уже окончательно.

Получив в руки очередной сенсационный материал, Хухля воспрял, но тут на него вышли уже представители объединенной зерновой компании, основные производители данного вида настоев и, по совместительству, крупные рекламодатели в его Сети, которым он тоже отказать не смог. И вот всю прошлую ночь он бился над статьей, раздираемый двумя противоречивыми устремлениями: не подставить под репутационный удар своих крупнейших рекламодателей с одной стороны, и при этом пустить в публикацию основанную на полученных материалах, добротную, вызывающую читательский интерес статью – с другой.

Надо ли говорить, что такая работа съела все его душевные силы, заставив проспать до полудня. Однако крепкий продолжительный сон Хухлю восстановил, а плотный завтрак должен был окончательно вернуть жизнерадостный настрой. Посему, когда в двери показался Томас с подносом, Хухля, правда в одном тапке, уже в нетерпении прохаживался по каюте и, надо сказать, удачно оказался на пути вошедшего. Пол под ногами внезапно накренился, и, если бы Хухля не перехватил поднос, его завтрак имел большую вероятность полететь на пол вместе со старым слугой.

– Это еще что такое? – недовольно спросил Хухля, ставя поднос на стол.

– Капитан Егер просил предупредить ваше высочество, – Томас сохранял равновесие только за счет Хухли, который придерживал его под локоть, однако вальяжного достоинства не утратил, – Что река делает здесь крутой поворот. Матросам приказано готовить яхту к маневру.

– К какому еще маневру? – Хухля почувствовал поднимающееся раздражение.

– Довольно продолжительный отрезок пути яхта пойдет на веслах, – Томас сложил губы в трубочку и насупил белесые бровки, показывая всем видом, что костьми ляжет, но требования безопасности соблюдет до конца. Цепляясь за Хухлю, он доковылял до иллюминатора и решительно задвинул занавески, – Капитан Егер просил передать вашему высочеству убедительную просьбу, на время маневра к окну не подходить.

– Ладно, Томас, ступай, – на языке этикета «убедительная просьба» означала обязательный к исполнению прямой приказ.

– Ваш тапок, ваше высочество.

– Что? А, вот он где был, – обрадовался Хухля, – Ну все, Томас, иди уже. Не беси меня.

* * *

С крутого берега, спрятавшись в кустах, за маневром яхты наблюдали двое.

– Высоко осажена, – сообщил один, – Без груза идет.

– Вижу, – подтвердил второй, – А лодка бога-атая. Может оно и лучше, что без груза. Смекаешь? Купчишка богатенький с нифрилом, а, смекаешь?

– Смекаю, смекаю. Ан вдруг, не купчишка? Ан вдруг, не с нифрилом? Про платежный строй волчьего князя слышал ведь? Весь промысел нам этот князь поломал, чтоб его леший заворотил.

– Тю. Ну а что ж теперя? Лодка-то не военная. А даже если и не купчишка. Шишка важная катит. Выкуп с него богатый будет, смекаешь?

– Ты еще сумей, получи тот выкуп, да чтоб голова на плечах осталась, – осторожный разбойник неодобрительно поглядел на своего рискового подельника, – Мало мы разве нифрилу награбили? А я тебе скажу – немало. А ты взял, спустил на баловство: рожу кукольную полюбошке своей справил, будто баб других нету.

– Да ты завидуй молча, – огрызнулся рисковый.

– Ой, чему завидовать? Коли баба весь тям растеряла, чуть что не по ней, сразу в зверя скидывается. А страшна-то при этом…

Подобный довод рискового нисколько не смутил.

– Что страшна, это точно, – заулыбался он, – Зенки зеленью пыхают, зрачок как у той кошки, ушки торчком, зубки вострые! Ой, как она в зверку оборачивает, у меня аж внутри все притомляется… ну так что, подымаем наших? Лодку берем?

– Чего там, – решился осторожный, – Тебя послушаешь, такое сладкозвучие, что сам своей жинке захочешь рожу-то подправить. Берем!

Если бы Хухля имел возможность услышать этот разговор, то несомненно захотел бы использовать его в качестве материала для своей статьи. Однако к худу или к добру, с теми разбойниками повстречаться ему не довелось. Как только один из них поднес к губам затейливый свисток и трижды резко дунул, изобразив особый птичий крик, будто из ниоткуда возник за его спиной незнакомый боец и с коротким замахом отсек ему голову мечом. Еще один такой же незнакомец отсек голову его напарнику. Две головы упали рядом, повернутые лицами друг к другу, будто собирались продолжить прерванный разговор.

– Я, Прохор, уже и сам притомился ждать, когда они наговорятся и в дудку свою свиснут, – сказал один из них.

– Эт точно, Ефим, – ответил второй, – Болтливый нынче разбойник пошел.

– Как думаешь, стоит к засаде бежать?

– Да ладно, – отмахнулся Прохор, – Вряд ли мы успеем, а наши и так остальную шайку перебьют.

С высокого места им хорошо было, как на берег, где он был пологим, выбегала разбойничья ватага, спеша к своим весельным лодкам, припрятанным в камышах, и как влетала в хорошо устроенную засаду. Сначала запели стрелы, а следом из-за деревьев повыскакивали дружинники князя Вереса. Ни один из разбойников не ушел. Прохор с Ефимом немного еще постояли на возвышении, провожая взглядами, идущую на веслах вверх по Бунаре грациозную яхту.

* * *

– Суши весла, – крикнул таможенник. Голос сильный, властный, явно привык к беспрекословному подчинению его приказам, – Табань помалу.

Ольха сама не заметила, как вцепилась ее рука в снасть мертвой хваткой, сощурились глаза, плотно сомкнулись губы. Она тревожно украдкой глянула на парней, однако те с неколебимой безмятежностью делали, как было приказано. Табанящие весла вспенили речную воду, ладья сбавила ход, поравнялась с весельной лодкой. Спокойная уверенность в себе бойцов Васиной десятки и на нее повлияла благотворно. Она начала успокаиваться.

– Пограничный досмотр, – тот же зычный голос опять заставил ее внутренне сжаться.