Конкистадор

– И что она? Э…

– Не смей так думать о ней! Сейчас же замолчи! Какой вздор ты несешь сегодня, Виктор! Изумительная женщина, умна как целый университет, учтива и поистине благородна. К тому же – юная красавица…

«Шестьдесят?»

–…лишь несколькими годами старше меня! Ее царственная походка, ее голос, во всем подобный весеннему ручью, ее нежнейшая кожа…

«Только я, презренный глупец…»

– Только такой презренный глупец, как я, мог растоптать цветы нашей любви…

«И ведь не простит себе, никогда, ни за что не простит…»

– Разве можно простить себе такую низость, такое малодушие, такое…

Капитан второго ранга Хосе Лопес все в жизни делал честно. В особенности честно он любил. Этот маленький плешивый латино с подвижным некрасивым лицом, этот неумолкающий живчик неизменно любил со всей страстью, на какую только был способен. Всегда восхищался предметом своей любви, всегда читал пылкие сонеты, как юноша, и всегда бывал готов сложить у ног возлюбленной все, что имел, вплоть до жизни, – словно рыцарь, словно какой-нибудь кастильский идальго времен блистательной Изабеллы. Он влюблялся моментально – в ту женщину, которая в данный момент стояла ближе прочих. Но никто из них не мог выдерживать романтического огня Хосе. Через неделю, через месяц, через год – зависит от тактико-технических характеристик очередной дамы – ему начинали намекать: «Милый… возьми-ка тоном ниже. Пусть будет не столь возвышенно, милый, давай попробуем просто жить вместе. Самым обыкновенным образом. Пусть у нас будет прочный, теплый, нежный, но простой союз… А? Милый? У меня больше нет сил поддерживать эту великолепную игру…» А Хосе Лопес не умел и не хотел жить обыкновенно. У него по натуре не получалось делать что-нибудь просто. Но и расставаться с дамами он тоже не умел. Сомов по его рассказам понял: его старинный друг не владел искусством разрыва, он обреченно ждал, покуда женщина не сделает первый шаг, пока она не оскорбит его, черт побери! Лопес жил по странному графику. Он не любил ни войну, ни армию, но офицером был – дай Бог каждому. Флот желал его страстно. Лопес отвечал флоту почти что холодностью. Он уходил со службы три раза; за год поднимал «водяное хозяйство»: разводил каких-нибудь нюсверрийских[2 - Ню Сверье – Новая Швеция (шв.), независимое государство на планете Вальс (Терра-9).] псевдокарасей или простого и незамысловатого лосося, каковой счастливо давал потомство в одном-единственном месте на всей Терре-2 – в прудах Лопеса. Еще год или чуть менее того друг Хосе жил спокойно и наслаждался обретенной гармонией. Деньги текли к нему неудержимо, как раскаленная лава из жерла вулкана. Потом он находил очередную даму, делался счастлив на… ну, в общем, на сколько хватало ее ТТХ. В преддверии очередного громозвучного развода Лопес охладевал к хозяйству, вверял первым попавшимся помощникам драгоценных псевдокарасей и с головой окунался в специальные информпрограммы по корабельным арткомплексам – это у него хобби такое было… с малых ногтей. То есть, не то чтобы в специальные, а скорее, в специальнейшие, новейшие, чудовищно труднодоступные. Когда дела становились совсем плохи, флот принимался шептать Лопесу на ушко: «Дружок, пора. Беги. Я в твоем распоряжении. Я укрою». Хосе, разумеется, бежал. Его обычно отправляли на курсы переподготовки; через две недели пребывания на курсах он яснее Божьего дня показывал всем тамошним инструкторам, какие они тупицы и невежды по части флотской артиллерии. Ему давали должность. Два-три-четыре года – в зависимости от того, присутствовала ли на достижимом расстоянии некая милая прелестница – Лопес маялся военной жизнью. Потом скука и естественное сумасшествие армейского быта подсказывали ему: «Амиго, надо что-то менять!» И амиго уходил со службы, дабы вновь заняться… псевдокарасями. Его слишком ценили, чтобы потом, в очередной раз, не принять на флот.

–…прощала мне все до последнего. Я, человек, не знающий слова «благодарность»…

– Хосе, уймись.

–…не способный ценить подлинное благородство…

– Уймись, тебе говорят.

–…жалкий, пустейший…

– Рыцари жен не бросают!

Испаноязычный рот счастливо захлопнулся.

– Э-э… Витя… они все были не-до-конца-жены.

– Не до какого конца?

– Старик… ты знаешь, когда я почувствую настоящую… Дульсинею… перестань рожу искривлять!.. я правильно по-русски сказал? Впрочем, какая разница… в общем… когда рядом со мной окажется истинная Дульсинея, я первый раз рискну пойти с нею к алтарю.

– Во-первых, Хосе, паршивец, не смей называть меня стариком. Во-вторых, ты что, до сих пор заключал браки гособразца?

– Именно, Витя.

– Все пять… считая… с Прекрасной с этой… Элеонорой?

– Все пять, Витя. Это были мои жены перед людьми, но не перед Богом.

– А… как ты собираешься ее распознать?

– Истинную?

– Си.[3 - Си – да (исп.).]

– Оно само собой как-то должно… распознаться… не знаю. Она будет подобна соль де оро.[4 - Соль де оро – золотое солнце (исп.).]

– Солетта де оро?[5 - Солетта де оро – игра слов: Солетта – искаженное «солнышко» (исп.); так же называется и звезда в системе Терры-2.]

Оба рассмеялись.

– Ты веришь, Виктор, что мне это все-таки удастся?

Сомов задумался. Он никогда прежде не пытался понять, насколько это серьезно у Хосе. Ему почти пятьдесят, и в этом возрасте мужчины на Терре-2 начинают ощущать кожей лица первые дуновения закатного ветра; они еще способны на многое; веком раньше их принимали бы за сорокалетних; с другой стороны, большинство находит свой путь раньше, раньше… Что такое Хосе? Тщедушное тело, наполненное крепленым испанским буйством. Когда исчахнет неугомонность Лопеса? Да может, никогда она не исчахнет. Он мало что не псих, но он же и лучший комендор во всех ударных эскадрах планеты, чуть ли не самый богатый фермер во всем Испанском секторе, неудачливый любовник и мужчина, познавший десятки женщин. Те любили его, смеясь над ним, но, когда расставались, плакали о своей несчастливой судьбе. Сказать ему честно?

– Хочешь честно? Вопрос везения, Хосе. Может быть, и удастся. Пятьдесят на пятьдесят.

Его собеседник молча кивнул. Мол, хороший ответ, правдивый ответ…

– Вот что я хотел у тебя спросить, Хосе… Ответь попросту, первое, что придет на ум. Даже не знаю, как лучше сформулировать…

– Витя, спроси попросту, первое, что придет на ум.

– Советник нашелся! Ладно, слушай: вот, допустим у меня… или у тебя… или у кого-то там… все равно у кого… есть все, чего он желал. Всего, то есть, человек добился. Делает именно то дело, какого и хотел. Семья сложилась. Материальных проблем особых нет. Ну, друзья… Все правильно. Все, как надо. А ему не хватает какой-то невидимой хрени. Даже не поймет, чего именно. Словно бы он все время не доделывает нечто важное. Вроде бы… может выжать центнер, а выжимает, непонятно почему, всего тридцать килограммов…

Лопес уставился на него с неподдельным суеверным ужасом в глазах.

– Ты, конечно, давно меня знаешь, но до такой степени…

– О! И ты? Я-то… в общем… о себе. Мы еще не старики, Хосе, но уже не молодые. Нам требуется нечто такое, чему я никак не найду названия.

Лопес задумался ненадолго, а потом неуверенно сказал:

– На этот вопрос нет остроумного ответа.

– Да что нам нужно, Лопес?

– И простого ответа тоже нет, Витя.

«Катенька… Катенька…»

* * *

«Входящая №…

От кого: Объединенная Координирующая Группа Терры-2. Секретариат.

Кому: Командору В.М.Сомову.

С момента получения этого приказа Вам надлежит оставить все дела, передать командование эскадрой командору Варшевскому и прибыть во Дворец Старейшин для участия в секретном совещании. Время Вашего прибытия: 15.30 по Ольгиопольскому часовому поясу.

Электронная виза секретариата ОКГ. Электронная виза командующего Вооруженными силами Терры-2. Электронная виза Совета кланов Русского сектора».