Тимбервольф

– Засветится он, наверняка. Только прежде всех наших овец передавит, – шериф поскрипел зубами, но смолчал, настороженно ожидая, что еще скажет сын. Игнат подошел к экрану и внимательно всмотрелся в запись.

– Давай-ка еще раз с начала, и помедленнее, не может быть, чтобы ничего в кадре не осталось.

Шериф суетливо прошелся пальцами по клавиатуре и включил запись камер слежения, расположенных по обе стороны загона.

– Стоп, – Игнат сжал рукой плечо отца, – ничего не заметил? – шериф лишь повел плечами.

– Смотри внимательно, тень появляется с интервалом всего в доли секунды, – он показал на таймер расположенных внизу экрана камер в противоположенных частях сарая. – Вот, вот и еще вот здесь. Или он и вправду призрак, или, – Игнат задумался, а в глазах шерифа зажегся огонек интереса.

– Глянь, как умно передвигается, как будто знает, где и как расположены камеры, – присвистнул он и подмигнул вытянувшей в их сторону шею секретарше. – Ума не приложу, как он это делает, – поразился Игнат. Шериф уже понимающе посмотрел на Игната и, проглотив комок в горле, еще раз всмотрелся в экран.

– Да кто это такой, – тихо прошептал Генри и примолк, тревожно взглянув на Игната. Шерифу казалось, что он с разбегу ударился о стену: происходившая на экране бойня была за гранью его понимания.

Игнат покачал головой, задумчиво и, казалось, по инерции нажимая кнопки ускоренной перемотки. От мелькающих кадров в глазах рябило до слёз. Наконец, он поставил воспроизведение на паузу, и отошел от стола к окну. Потянувшись, Игнат запрокинул ладони за голову и продолжил:

– Не хочу, Генри, тебя расстраивать, – Игнат прищурился, – но волк существует, и, похоже, у нашего поселка большие неприятности.

Шериф не любил когда сын называл его по имени, но сдержался, лишь заскрипев зубами. А Игнат, оскалившись, продолжил, словно получая от своих слов болезненное удовольствие.

– Это далеко не обычный зверь, а умный и изворотливый хищник. Я таких еще не встречал, – он помахал головой. – И он не оставит нас в покое, пока не передавит весь скот.

Генри нервно почесал щеку. Игнат незаметно усмехнулся и, обойдя стол, подошел к карте заповедника.

– Я больше скажу, – Игнат постукивал костяшками пальцев по разноцветному глянцу заповедника, – он почувствовал нашу слабость, – взгляд шерифа заметался, мысль о неизбежной отставке и увольнении представлялась ему все реальнее. – А ведь ты, Генри, даже представить себе не можешь, что может натворить хищник, который почувствовал отсутствие соперника, полностью уверенный в своей безнаказанности.

На лбу шерифа выступили крупные капли пота.

– Что будем делать? Сын, – после короткой заминки, выдавил из себя Генри.

– А ничего, пока, – ответил Игнат, сделав ударение на слове «пока», и повернулся к отцу, – нужно посоветоваться с одним человеком. Думаю, лишняя помощь нам не помешает. Ты как считаешь, отец? – усмехнулся он.

– Что, без него никак? – проскрипел зубами Генри.

– Никак, все равно лучше него заповедник никто не знает.

– Как знаешь, но я бы на твоём месте…

– Ладно отец, – Игнат прервал Генри, похлопав того по спине, – да не волнуйся ты так, – он ехидно улыбнулся, – я прекрасно знаю, что мне делать, ты только не мешай, договорились? – Генри в ответ лишь хмуро кивнул. – Вот и славно. Пожалуй, – он чмокнул покрасневшую помощницу в щеку, – мне пора. Буду держать тебя в курсе дел.

– Угу, – проворчал Генри, уже после того, как Игнат вышел. – Иди, иди. Советуйся.

***

Вольф в предвкушении сытного обеда наблюдал за тем, как хозяин разделывает очередного, брыкающего хвостом по столу, сазана. Запах потрохов обволакивал голову, заставляя когти непроизвольно втягиваться и вытягиваться в предвкушении небывалого пиршества. Печка уже растопилась, заполонив двор дымом. Вольф, дождавшись всплеска очищенной рыбы в огромном, на половину печки, котле, предпринял попытку приблизиться к столу. Даниэль, с закатанными по локоть и испачканными в крови руками, аккуратно разбирал содержимое потрохов. Сегодня Вольфу достанутся алые жабры, жир и, видимо, не совсем понравившаяся Даниэлю часть печени. От созерцания ароматных внутренностей Вольфа отвлекло знакомое движение у забора, и он, позабыв об источающей дурманящие запахи печени, бросился к калитке, в три прыжка оказавшись на столбе. Кот потерся мордой о плечо стоящего за оградой Игната и призывно мяукнул в сторону увлеченного своим занятием хозяина. Игнат оперся локтями о забор, молча ожидая, когда же, наконец, дядя Дэнни его заметит. Тот и носом не повел, окутанный дымом печки и паром варева. Усмехнувшись, Игнат перегнулся через калитку и, отодвинув засов, зашел во двор, держа на руках довольно урчавшего Вольфа.

– И почему ты всегда на улице варишь? – не зная как завести разговор, спросил он, поглаживая кота.

– Ну, ты ж знаешь, дым и свежий воздух – лучшие кулинары. Какими судьбами? – отозвался Даниель, тщательно оттирая полотенцем кровь от пальцев, – случилось чего? – Даниель откинул тряпку в сторону, и кивнул в сторону стола. – Садись, поедим. Голодный? – Игнат кивнул и отправился к уличному умывальнику помыть руки.

– Как Вика?

– Хорошо, – отозвался Игнат, усердно стуча носиком умывальника.

На душе полегчало от накативших, уже позабытых, таких родных запахов и звуков. Он вдруг понял, что очень соскучился по ворчанию Даниеля, обормоту коту, старой печке и умывальнику.

– Чего хмурной такой? Рассказывай, – сказал Даниель, расставляя тарелки.

– Да не знаю еще точно, – ответил Игнат, разливая уху по чашкам, – что-то происходит в тайге.

Под столом Вольф громко уплетал ароматные жабры, отложив в сторону самое вкусное – долгожданную печень.

– Зелень бери, – Даниель насыпал в свою чашку укроп, перемешанный с мелко порезанным зеленым луком, и неожиданно поймал себя на мысли, что рад появлению Игнатика. И всё. Никаких других эмоций. Одна тихая радость, и ощущение убаюкивающего спокойствия и тепла от того, что рядом сидит взъерошенный парень, который когда-то ворвался в его жизнь. Оказался на пороге его дома и сам того не понимая, вытянул Даниеля из пучины тоски и одиночества.

– Лес изменился, дядя. Какие-то мелочи, детали, едва уловимые нестыковки, – Игнат, задумавшись, повернул голову в сторону, монотонно водя ложкой в тарелке.

– Ты есть будешь? – проворчал Даниэль с набитым ртом.

Аппетитом Игнат похвастаться явно не мог. Да и не уху пришел он есть.

– Послушай, дядя, – Игнат откинул ложку в сторону, – про нападения на овчарни знаешь? Вот. Но это не всё. Мне трудно сейчас объяснить тебе, но я кожей чувствую, что и в лесу неспокойно. Выводок оленей напуган, лисы осторожничают, носу из-за ручья не показывают, кабаны и те попрятались. Еще и отец насел, во всем винит меня, чувствует, что под задом горячо становиться, вот и мечется. – Он примолк, и, плесканув в рюмку водки, хлопнул ее одним глотком. Поморщившись, он прищурился, ожидая ответа Даниэля.

– Хватит тебе на отца бочку катить, тут разобраться нужно, – Даниэль задумался.

– Седой Джо, – присмиревшим голосом, словно выдохнувшись, добавил Игнат, – притих, неделю как не слышно. Забился в свою берлогу. Чует опасность в лесу. А отец не понимает этого. Сейчас у него одни овцы на уме. А я точно знаю – бесполезно усиливать охрану сараев, угроза идет из тайги, вот где нужно искать. Что происходит, дядя Дэнни? – Даниэль внутренне напрягся.

«Дядя. Дэнни. М-да, дело совсем плохо, если он так ко мне обращается», – подумал он.

Игнат, хоть и не показывал виду, был явно в отчаянии.

«И что он молчит, старый пень. Зря я послушался Вику. Состарился дядя. Что он может подсказать мне. Десять лет из своей берлоги не выползает», – подумал Игнат, собираясь уже встать из-за стола.

– В тайге чужой, Игнат, или чужие. Но что-то не заладилось у него в тайге – вот он и вышел на людей. Нужно понять, что происходит в лесу, а Генри пока не понимает этого. Короче, не знаю я пока, информации мало, – Даниэль поднял тяжелой взгляд на Игната и тот, похолодев, пожалел о своей секундной слабости, вспомнив под его взглядом того самого дядю Дэнни, егеря национального парка, без разрешения которого не то что звери не охотились – птицы не летали. – Объедем заимки и осмотрим ручей. И покажешь мне места, где нашли трупы. Приготовь лошадей, Игнат, завтра с утра выдвигаемся.

Игнат кивнул, неожиданно почувствовав себя десятилетним мальчишкой, и потянулся за отброшенной ложкой.

– Почему с тобой всегда так сложно, дядя? – спросил Игнат с полным ртом. – Сколько раз заставлял на себя обижаться, ты же мог быть со мной немного помягче, – он покачал головой, зачерпнув ложку жирной ухи.

– Я твоя совесть, Игнат, а с совестью всегда неприятно иметь дело. Ты ешь давай, и хватит разговоров.

***

– Скучал по мне, – поговаривал Даниэль, похлопывая жеребца по загривку. Тот довольно фыркал, услышав знакомый голос.

– Помнит меня, – Даниэль повернулся к Игнату, скрестившему руки на груди. Забавно было наблюдать за оживленным старым егерем, который вернулся в родную стихию.

– Еще бы, – ответил Игнат, закрывая ворота открытого загона. – Он тоже постарел, дядя Дэнни, но, думаю, для спокойной поездки он еще годен, а мальчик?

Жеребец довольно заржал и, стукнув копытом, поднял облачко пыли.