Созвездие правых

И вот осенью 1480 года, и та и другая сторона стала собирать войска. При этом, что бы иметь численный перевес и русские и монголы стали искать союзников. Для Руси это был крымский хан Менгли 1 Гирей и его воины. Для монголов – Литва и ее Ливонский орден Бернд фон дер Борх (http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%91%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B4_%D1%84%D0%BE%D0%BD_%D0%B4%D0%B5%D1%80_%D0%91%D0%BE%D1%80%D1%85&action=edit&redlink=1)а.

Зная, что на Оке его ожидают русские полки, Ахмат, монгольский хан, решил, пройдя по литовским землям, вторгнуться на русскую территорию через реку Угру. Иван 3, получив сведения о таких намерениях, направил своего сына Ивана и брата Андрея Меньшого к Калуге к берегу Угры.

В результате этого, по обоим сторонам реки собрались многочисленные войска. У Ивана 3 в основном пехота, у хана Ахмата – в основном конница. Особых попыток переправиться обе стороны не предпринимали, хотя конечно отдельные перестрелки были.

И как раз в этот момент в войско князя прибывает посланник Ростовского архиепископа Вассиана, иеромонах Борис.

Роста высокого, сложения богатырского. Мужчина 35 лет, с окладистой черной бородой, в черной одеянии на коне, в сопровождении двенадцати всадников и одной телеги с соломой. По приезду в войско, Бориса проводили в шатер к младшему Ивану. Коням дали корм, а спутников усадили за общий стол.

Княжий сын принимал доклады от военачальников и монаху пришлось подождать что то около часа или чуть более. Все это время он ходил возле шатра, изредка перекидываясь словами с охранниками, да поправляя сползающую с телеги солому. Со слов охраны обстановка не менялась. Войска стояли вдоль берегов и смотрели друг на друга через водный барьер.

Наконец Иван освободился. Тотчас монах был приглашен в шатер. Облобызавшись по старинному русскому обычаю, Иван, сын великого князя Ивана 3, приказал накрыть стол.

– Грамота тебе, – монах оглянулся по сторонам и достал из рукава свиток, – от архиепископа Ростовского.

Взяв в руки свиток, Иван, раскрошил на нем печать и стал вдумчиво читать. Его губы двигались вместе с глазами по письменам. Все это время, монах как и положено верному слуге, стоял слегка склонив голову и из под бровей наблюдал за Иваном.

– Мужайся и крепись, духовный сын мой, как добрый воин Христов по великому слову Господа нашего, – прочитал вслух Иван, – всего прочего, выслушай иеромонаха Бориса, на словах он передаст тебе княже мои тайные мысли.

Свернув грамоту, Иван, убрал ее в походный сундук.

– Спасибо архиепископу, за поддержку и слово доброе, – сказал он Борису, – даже не все бояре поддержали отца….даже родные братья и те восстали…Борис Волоцкий и Андрей Большой….ну да опомнились потом, а то туда же…не воюй с ордой….подчинись….

В этот момент в шатер внесли еду. Борис, очевидно за время следования в пути, евший с перебоями, с большим удовольствием лицезрел на жареного поросенка, белорыбицу, пироги, вино и квас.

– Отведай батюшка, – сказал Иван, – а потом и говорить станем.

Перекрестившись, иеромонах стал кушать. Особенно поварам удался поросенок. Хрустящая, нежная корочка сама таяла во рту и ее вовсе не надо было пережевывать. Мясо, обработанное маринадом и специями, оказалось таким мягким, что Борис затаил дыхание от удовольствия.

– Ну как тебе батюшка пища наша? – улыбаясь спросил Иван.

– Благодарствую княже, благодарствую, – степенно ответил монах, – очень вкусно, стол богатый.

– Да какой же богатый! – удивился Иван, – вот одолеем бусурманов, я тебя в Москве попотчую!

Наконец с едой было покончено. Посуду унесли, Иван и Борис вымыли руки, обтерлись принесенными полотенцами и сели друг напротив друга на жесткие стулья.

– Вот теперь говори, – Иван слегка сощурил глаза и замер.

– Четыреста лет прошло от крещения Руси, – без всяких междометий начал говорить Борис, – вера Христова пришла взамен старой веры, неправильной. Должно уже и забыть ее, ан нет! То там, то здесь, и у простых людей и у бояр даже обнаруживаются капища. Сильно еще противодействие истинной вере, Христовой. Очень сильно. Оно вроде вслух не говорят, а веры сильной нет. И басурмане такой же поганой веры придерживаются, молятся многим богам. Только как десять дней тому назад, нашли капище у самого влиятельного боярина Ростова, Сергей Павловского. Капище с идолами конечно сожгли. Но, наверняка это не последнее. С отцом твоим Иваном 3, мы всегда заодно. В храмах, монастырях всегда его власть поддерживаем. Да и он нас не обижает, то землю даст, то надел какой. А веру укреплять надо! Поэтому привез я икону Владимирской Божьей Матери, ты ее перед войском то покажи! Пусть люди помолятся за победу будущую! А кроме того….известно, что хан Ахмат переговоры требует начать, послов к себе зовет. Ты княже и меня туда пошли. Глядишь и пригожусь я тебе в военном то деле!

– И где же икона та? – тихо спросил Иван.

– Во дворе у тебя схороненная, тайно ее привезли, в обозе, под соломой, что бы нападения не вызвать басурманского, уж всем известно, как они оклады то у икон обдирают.

– Рисковали вы однако батюшка, рисковали, – почесал подбородок Иван, – такую реликвию… и под соломой.

– Оно конечно не крестный ход, – согласился Борис, – да только с нами бог! А крестный ход еще будет…

– А мы эту икону, – загорелись глаза у Ивана, монголам покажем с нашего берега, пусть матушка – заступница на них посмотрит, на все их бесчинства….

– Верная мысль, – с ходу согласился Борис, – на то и примеры есть, как иконы войска останавливали….так что мысль твоя верная, правильная мысль. Ты уж помоги нам веру поднять! А мы завсегда за тебя стоять будем и за отца твоего! И Руси от этого только очевидная выгода!

– Ничего, вот одолеем орду, так землицы-то под храмы и монастыри дадим….дадим уже по полной! – стукнул кулаком по столу Иван, – а вы только людишкам про князя добрые слова говорите, да поболее….так и пойдем по жизни рука об руку! А что касается послов, то правда твоя, Ахмат потребовал, чтобы к нему с изъявлением покорности явился сам великий князь, или его сын, или по крайней мере его брат, а также чтобы русские выплатили дань, которую задолжали за пять лет. Поэтому завтра я отправлю боярского сына Товаркова Ивана Фёдоровича сотоварищами, с подарками. Требования дани отклоним конечно…дак с ними и ты можешь ехать, раз надобность такая существует.

– Существует княже, существует… а сейчас дозволь икону святую к тебе внести! – иеромонах встал как на караул.

– Вместе принесем, – с этими словами встал и Иван, – пошли.

Выйдя на улицу, товарищи подошли к обычной телеге. Обычной то обычной, да с необычным содержанием. Осторожно, двумя руками, Борис стал скидывать солому на землю. Князь стоял рядом и теребил подбородок. Наконец показался деревянный ящик.

– Удальцы! – крикнул Иван охранникам, – а ну-ка сюда! Снимайте! Только осторожно! Сняв с телеги ящик, охранники стали ждать дальнейших распоряжений.

Приподняв крышку, Иван заглянул внутрь. Обернутая белой тканью, внутри лежала святейшая икона. Перекрестившись, он положил крышку на землю, рядом. Борис развернул ткань . Матерь Божья с младенцем Иисусом в золотом окладе с драгоценными камнями. Охранники пришли в полное изумление и застыли с блаженными улыбками. Осторожно, не сговариваясь, Борис и Иван, вытащили икону из ящика и понесли в шатер. Впереди них, с подставкой, бежал один из сопровождающих Бориса, он откинул полог шатра и продолжал молиться даже тогда, когда икону водрузили на постамент в углу шатра.

– Отец скоро прибудет, – тихо сказал Иван, сын княжий, – вот радости то будет.

– Да…икона знатная, – согласился Борис, – много раз Русь – матушку спасала….и на этот раз поможет.

Помолившись, кто о чем, Иван отправился на берег реки в сопровождении сотни ратников, а Борис пошел в отведенный ему шатер готовиться к завтрашней встрече с ханом.

Незаметно наступил вечер. Русские вечера хороши особенно. Ну, по крайней мере так думают сами русские и пытаются убедить в этом весь мир. Бардовое солнце, низкие облака, легкий ветерок. Колыхание травы, ржанье лошадей, бряцанье оружия и огромная луна. Все это было вокруг Бориса, пока он сидел в шатре и собирался мыслями. Завтрашний день был очень важным. Именно с ним связывали много надежд и сам архиепископ, да и вся церковная рать Руси – знай она про эту затею. Борис прокрутил в голове план предстоящего разговора. Очень удачно, что он изучал при монастыре монгольский язык и мог свободно изъясняться на нем без посредников. А посредники в этом секретном деле были совсем уж лишними людьми.

Прошла половина ночи. Прокричала какая то ночная птица, а Борис все не мог уснуть. Будь он на улице, он бы увидел россыпь звезд по всему небосклону. Млечный путь был особенно прекрасен. Сгустки звездной пыли и газов, делали галактику завораживающе красивой. Мириады серебристых точек, переливались как стразы Сваровски. Где-то там, за всем этим великолепием и живет Создатель. Борис не видел этой ночью звезд, но так же думал о Боге, о его величии и могуществе. Для него, с детства полюбившего Бога и Христа – это было не вопросом, это было данностью. И то, что находились в стране люди, которые не уверовали в Христа, волновало Бориса и направляло его в руки разных церковных деятелей, в качестве верного орудия битвы за Создателя, за Христа. И за могущество самой церкви, о чем не говорилось прямо, но прямо подразумевалось.

Светало. Этому обстоятельству в деревнях обычно первыми радуются петухи. Но здесь, у реки, никаких петухов не было. Поэтому первыми стали волноваться выспавшиеся лесные птички. Именно птичий гомон и разбудил Бориса, который открыл глаза, сильно потянулся всем телом, размяв застывшие члены (руки и ноги). Заслышав осторожные шаги рядом с шатром, он зачем-то прикоснулся к кинжалу, лежавшему под подушкой и облокотившись на локоть поднял голову.

– Утро доброе батюшка, – услышал он.

– Доброе, – ответил Борис и поднялся с лежака, – что нового?

– Ни чего нового батюшка, княжий сын вас к себе просит, – не входя в шатер сказал воин, – там уже собираются бояре….к хану пора ехать.

– Скажи сейчас буду, – ответил Борис, – умоюсь и тут же буду.

– Понял отец, – согласился воин и полог прикрылся, – скажу.

Быстро умывшись, Борис помолился, пригладил руками рясу и пошел к Ивану. Воинство уже проснулось, об этом говорили многочисленные костры и бряцанье оружия, которое сливалось в один сплошной металлический звук. С реки неумолимо наползал туман. Словно серый пуховый платок, он покрыл уже водную гладь и накрывал войско великого князя.

В шатре было людно. Иван поздоровался с Борисом, представил его дяде Андрею, переговорщикам и лично рослому Михаилу Товаркову. Тот не совсем видно понимал, зачем вместе с ним и его товарищами, к хану поедет и этот священник. О чем он будет говорить? А может он будет только слушать, что бы потом доложить обо всем самому великому князю Ивану.

Совет прошел на удивление быстро. Все присутствующие по очереди поцеловали святую икону и пошли завтракать. Надо сказать, что завтраки того времени в значительной мере отличаются от завтраков настоящих. Те завтраки должны были дать человеку возможность физически трудится до обеда, и поэтому на столах было мясо, копченая рыба, птица. Брат Великого князя Ивана, Андрей, поинтересовался у Бориса, поедет ли с ним кто из его сопровождения. На что Борис ответил, что он поедет один.

Переправа через реку заняло не много времени. На двух ладьях, сквозь туман, Михаил Товарков, Борис и еще человек десять быстро переправились на соседний берег. Их там уже ждали. Дюжина монголов быстро перегрузила подарки на повозки, затем расселась по коням, не предложив последних гостям, и медленно, кто верхом, а кто просто пешком, вынужденные спутники медленно двинулись от реки.

На этом берегу тоже горели костры. Воинство не спало. Отовсюду доносилось ржание коней и блеяние овец. Как известно, что бы прокормить воинов хан гнал в поход многочисленные отары. Незнакомая гортанная речь доносилась весь путь до шатра хана. Кто-то порой громко смеялся. Переговорщикам было не совсем уютно. Многочисленное число жертв переговоров за сотни лет монгольского нашествия, давно перевалило за сотни. Головы резали не только простым посланцам князей, но и бывало самим князьям. Поэтому ехали в тишине, не переговариваясь, озираясь по сторонам и молясь о спасении собственных жизней.

Солнце взошло. Желтый диск, словно подглядывал за людьми. Осторожно, едва поднявшись он застыл на одном месте. Остановились и переговорщики. Всадник поднял вверх руку, что-то крикнул и дальше поехал сам. Из разговора оставшихся монголов, Борис понял, что они наконец достигли места назначения. Шатер хана, был где-то рядом.