Первые и Вторые. Первый сезон. Медведь

Дворовые бабы с криками разбежались кто куда.

* * *

Застолье начиналось весело. Хозяин рассказывал веселые истории из прошлой военной жизни – было видно, что он был очень рад подарку и его настроение было приподнятое.

Все смеялись.

Принесли еще горячий домашний хлеб и разные тушеные, вареные и печеные блюда.

* * *

Тихомиру было комфортно в тесном семейном хозяйском кругу. Да и самодельная наливочка возымела свое действие. Видно, поэтому Тихомир и стал косить глазом на красивую черноглазую девку, прислуживавшую за столом.

* * *

Со временем хозяин перешел уже на истории из послевоенной жизни в Москве, и всем стало понятно, что он вспоминает ее с тоской и настроение его портится.

Хозяин стал налегать на наливку.

* * *

Чтобы разрядить обстановку, Тихомир предложил:

– Давайте я познакомлю вас с одним изобретением!

Он достал из лакированного кофра фотоаппарат, фотопластину и магниевую вспышку, а из тубуса – треногу.

Собрав и установив конструкцию, Тихомир объяснил:

– Этот аппарат делает фотографии – это как маленькие картинки, только черно-белые. Сейчас я вас сфотографирую, а по приезду в Москву сделаю «картинку» и вышлю вам на память.

Тихомир попросил всех выстроиться и стоять неподвижно, а для детей произнес «волшебные слова»:

– Внимание! Сейчас «вылетит птичка»!

* * *

Случайно в кадр семейной фотографии попала и черноглазая девка.

* * *

Фотосъемка произвела фурор, особенно среди детей, которые подбежали к аппарату и начали задавать Тихомиру вопросы.

Их перебил голос хозяина:

– А сколько ж стоит это устройство?

Тихомир, довольный собой и эффектом съемки, не задумываясь, ответил:

– Пятьсот пятьдесят рублей да плюс ввозные пошлины.

Хозяин присвистнул и налил себе еще.

Тихомир продолжил:

– Только сейчас фотопластину нужно положить в темное и прохладное место.

Хозяин загадочно улыбнулся:

– Пойдем.

* * *

Через череду проходных комнат они прошли в торец правого флигеля.

Хозяин достал из кармана ключ и объяснил:

– Это единственная дверь, которая запирается на ключ. Раньше на ночь даже ставни закрывали! Да и сам хозяин обходил усадьбу, проверял все запоры, спускал собак, которые только его слушали. А теперь время тихое.

* * *

Хозяин открыл дверь и пропустил Тихомира вовнутрь. Когда Тихомир вошел, то понял, что, судя по строгости комнаты, это был кабинет.

Хозяин неспешно начал зажигать свечи на высоких бронзовых жирандолях, стоящих на резных бюро и секретере, и на таких же настенных канделябрах с цветным стеклом. Кабинет начал постепенно освещаться, и Тихомиру сразу стало понятно, почему дверь запиралась на замок… По мере освещения Тихомиру представлялись стены кабинета, сплошь увешанные оружием поочередно с чучелами голов животных. Первое, что бросилось в глаза Тихомиру, – это старинное кремневое ружье с прикладом, расписанным арабской вязью. Оно висело между головами сохатого лося и бурого медведя с раскрытой пастью. Вообще, казалось, что все трофеи были развешаны бессистемно. Наверное, только сам хозяин знал особый порядок. Головы волков, оленей, косуль, кабанов, кавказского тура, козерога и других, неизвестных Тихомиру, животных, были перемешаны с саблями и шашками, ружьями, шпагами и рапирами, мушкетами, кинжалами и кортиками, пистолетами, бердышами и секирами, карабинами, булавами и кистенями… Все это, в сочетании с бликами от цветного стекла при зажженных свечах, создавало «впечатление».

Стены кабинета в нижней трети были отделаны лакированным желто-коричневым деревом, а дальше вверх до подбитого такими же деревянными панелями потолка – тиснеными обоями.

– Вот! Сделал по-московски, – похвалился хозяин, проводя рукой по стене, – раньше стены были обиты тканями, а теперь бумажные обои – от слова «обивать»!

Тихомир улыбнулся словам хозяина:

– Прогресс! Девятнадцатый век на дворе!

При всем этом своеобразном великолепии Тихомир не увидел шкафов с книгами, хотя в Москве модно было обустраивать библиотеки. Ни на бюро, ни в секретере не было никакого намека на бумаги или документы. Они были завалены разного калибра патронами вперемешку с охотничьим снаряжением, курительными трубками и табачными коробками. Да и письменного стола тоже не было. Тихомир понял, что хозяин не занимается управлением имения.

Зато были два стула и кресло. Именно в него хозяин заставил присесть гостя:

– Присаживайся, друг любезный! Табачку?

– Нет, нет. Спасибо. Не курю я, – Тихомир поспешил отказаться, уже понимая, что отказы тут не сильно принимают.

Тихомир уселся и обратил внимание на толстый слой пыли на всех поверхностях и отдельные кучки пепла на паркете и на ковре…

«Видно, хозяин сюда никого не допускает», – подумал он.

* * *

Тихомир Богданович подошел к трехногому вешалу, прикрытому белой тканью. Он торжественно, словно открывал музейный экспонат, сдернул покрывало.