Gaudeamus: Судьба и история гениев науки и искусства в лицах. Биографии и направления исследований

Фрейд и дальше, в некотором плане, поможет Сонди лично, но, к сожалению, не так, как Сонди бы этого хотел. В его жизни было несколько подобных событий.

Возможно, именно этот случай наталкивает Сонди объединить все школы, изучающие бессознательное человека, в единую, глубинную психологию.

Ещё один случай, опять 1916-й год. Поступает приказ прибыть в другую воинскую часть, и как только Сонди уходит из своей санитарной части, которую со своими студентами-медиками оборудовал для привычной работы, туда попадает граната, и два его однополчанина гибнут. Смерть, определённо, пока обходит Сонди стороной. Он понимает, что это не случайные, но связанные между собой события, возможно, даже некоторые, скрытые пока, закономерности.

Когда, согласно фрактальной картине мира по Бенуа Мандельброту, я говорю о фракталах, то всегда привожу такую аналогию – часто нам кажется, что жизнь – это случайное нагромождение некоторых событий, поступков, высказываний людей. Часто людям кажется, что в ней нет никакой закономерности, никакого узора. Вспомним Есенина:

«Лицом к лицу лица не увидать,

большое видится на расстоянии».

И только когда мы начинаем изучать биографию человека на отдалении, нам становится очевиден фрактал его судьбы, мы отчётливо видим этот узор и закономерности.

Сонди обратил внимание на то, что эти события не случайны. Не просто так смерть берегла его. Она его будет беречь еще несколько раз в жизни.

В 1916 году, он описывает пять важнейших сфер, которые формируют дальнейшую судьбу человека. Далее, он будет называть их сначала либидотропизмами (первая часть слова – явный реверанс в сторону теории Фрейда), ну а потом, в силу проблем во взаимоотношениях с классиком, генотропизмом. При этом, я сомневаюсь, что Фрейд даже заметил, что Сонди поменял термин, и, тем более, не страдал от этого.

Итак, генотропизм, а не либидотропизм. А либидотропизм – это будет уже отдельная часть генотропических путей.

Важным положением теории Л. Сонди явилось «родовое бессознательное» (как вариант – «семейной бессознательное»). Согласно Сонди, родовое бессознательное оказывает большое влияние на судьбу человека. Посредством генотипа, в закодированном виде человек получает набор реакций и закреплённых форм поведения, а также склонность к заболеваниям, которые обеспечили существование его собственных предков. В родовом бессознательном, наследственность проявляется прежде всего в формировании так называемого архетипа, под которым Сонди понимал образ предка, в соответствии с которым, и никак иначе, необходимо действовать.

Так, в одной из своих книг – «Анализе брачных союзов», Сонди писал, что брачный выбор партнера зачастую подсознательно диктуется тягой к партнеру с аналогичной латентной или явной патологией. Сонди назвал подобный бессознательный выбор генотропизмом.

Родовое бессознательное в жизнедеятельности человека оказывает влияние на все аспекты его жизни: определяет подсознательный выбор человеком профессии и хобби, друзей, супруга и даже формы смерти. В то же время, родовое бессознательное, содержащее в себе определённое влияние предков, генетической детерминации в развитии психики каждого человека, не означает его изначальной предопределенности. Л. Сонди считал, что каждое побуждение изначально амбивалентно, следовательно, имеет минимум две возможности для реализации. То есть, у каждого человека есть два полюса реализации своих способностей – в сторону социально одобряемого поведения и в сторону социально-опасного поведения или нозологии.

Каждый человек несет в своем генотипе определенное количество скрытых наследственных факторов. При смешении отцовских и материнских генов между наследственными факторами разыгрывается борьба – предки со стороны отца и матери как бы борются друг с другом посредством своих генетических представителей – генов, за право открыто проявиться, т.е. манифестировать себя в потомках.

Пять генотропических путей выступают как форма и способы, которые «использует предок», чтобы проявиться в жизни потомка.

Генотропические пути:

Либидотропизм – выбор брачного или полового партнера, который детерминирует их «генетический схожестью». Либидотропизм – это выбор полового или брачного партнёра, то есть мужа или жены, который определяет генетическую схожесть друг друга. То есть то, что у русских называется «муж и жена, одна сатана». Во второй половине нас привлекает то, что есть в нас самих.

Социотропизм – выбор друзей – тяготение к людям со схожими рецессивными генами, с последующим возникновением дружбы между такими людьми. Социотропизм – выбор друзей, тяготение к людям со схожими рецессивными генами. Что такое рецессивные гены? Это гены, которые в единичном случае не срабатывают, но там, где появляется второй такой же ген, эта черта начинает проявляться весьма отчетливо. В русском языке есть несколько похожих поговорок – «рыбак рыбака, кунак кунака, дурак дурака видит издалека». Подобное притягивает подобное.

Оперотропизм – выбор профессии или хобби – тяготение к определенным видам профессиональной деятельности и определенной профессиональной среде, в которой через профессиональную деятельность соответствующего содержания проявляется влияние рецессивного гена. Оперотропизм – выбор профессии или хобби, т.е. тяготение к определённым видам профессиональной деятельности или определённой среде, в которой человек может себя реализовать. Т.е. там этот рецессивный ген может отчётливо проявляться.

Морботропизм – выбор болезни – возможность заболеть только определенным типом заболеваний или конкретным заболеванием, как психическим, так и соматическим, из всей совокупности заболеваний, которые имеются в линии рода индивида. Морботропизм – выбор болезни, которая генетически заложена. Это предрасположенность к определенным типам заболеваний или конкретным заболеваниям, которые могут быть психическими, соматическими или проявляться в совокупности. Но самое главное, что в роду они встречаются периодически и повторяются также неоднократно.

Танатотропизм – выбор способа смерти – различные причины наступления смерти (естественная, в результате болезни, в результате убийства, самоубийства, от несчастного случая, в результате катастроф, военных действий, стихии) как повторения судьбы предка. Танатотропизм – выбор способа смерти, вернее, различных причин наступления смерти. Она может быть естественной, в результате болезни, в результате убийства, это может быть самоубийство, несчастный случай, катастрофа, военные действия, стихии, но во многом, согласно судьбе, это повторение судьбы предков. Обычно это всё повторяется.

Согласно Сонди, при неблагоприятных обстоятельствах обессиленное «Я» попадает в ловушку навязанной судьбы и повторяет жизненный путь одного из предков. Человек имеет не единственную судьбу, как считают последователи ананкологии (учения о судьбе), а располагает многими возможностями, часто даже с противоположной направленностью.

Здесь, наверное, имеет смысл вспомнить прекрасного русского писателя, Всеволода Михайловича Гаршина, автора «Лягушки – путешественницы», гениальных по точности и глубине объяснения человеческих переживаний, прозаических миниатюр, и, наконец, человека, которого знает практически каждый из нас – по картине художника Ильи Ефимовича Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», более известной, как «Иван Грозный убивает своего сына».

Илья Ефимович Репин. «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». 1883—85 гг.

Так, вспомните, как выглядит сын Грозного. Это и есть Гаршин, художник настоятельно попросил писателя позировать для этой картины. Словно, чувствовал что-то талантливый художник, вглядываясь в лицо потомка родовитого татарского князя Гарши, словно предчувствуя, что вскоре – получилось, через три года после завершения картины, Гаршина не станет (1888). Гаршин имел подобную предрасположенность к самоубийству. Ему это удалось в 33 года.

Опять числа:

888

33

Он вышел в лестничный проём, а похоронили его на кладбище, что говорит о том, что священники не посчитали это самоубийством, а посчитали болезнью. Самоубийц обычно хоронили за пределами кладбища. Если мы берём мифологию нечисти, ею, согласно поверьям, становились самоубийцы в наших сказках.

Итак, до войны, по воспоминаниям Сонди, он переживал сильные приступы страха смерти, ибо очень боялся умереть. После войны он стал к смерти относиться очень спокойно, ровно, и действительно Бог хранил его от смерти в Первую Мировую войну, да и во Вторую Мировую войну также.

Возможно, сказывалась какая-то особая уверенность в том, что всё будет хорошо, пока он верит. Хотя, Сонди в некотором плане, повторит биографию своего отца, но об этом чуть позже.

Даже на войне Сонди не забывает о проблематике своей семьи. После расформирования остатков австро-венгерской армии, в 1916 году, он тяжело заболевает, его отправляют в военный госпиталь в Вену. Там он делает ещё одно открытие. Он подсознательно чуть не повторил опыт одного из своих старших братьев. Дело в том, что в госпитале он влюбился в сестру милосердия, немку, родом из Саксонии, она медсестра, блондинка, учитель немецкого языка, крестьянка.

Как-то раз в госпитале он засыпает, и видит сон, в котором его родители обсуждают несчастную судьбу личной жизни его брата Вильхайма. Дело в том, что брат, тридцать лет назад, изучал в Венском университете медицину, был влюблён в учителя немецкого языка, блондинку, родом из Саксонии. Вильхайм на ней женился, но брак был несчастливым.

Сонди проснулся и понял, что бессознательно намеревался повторить судьбу своего сводного брата. И тогда, возможно, он вспомнил, беседы на личном психоанализе, которые были у него с Адольфом Нойманом в 1912—1913 гг. Сонди принимает решение сопротивиться навязанной судьбе, и поступает довольно странно – утром он объявил, что совершенно здоров и сбежал из госпиталя. Он возвращается в свою часть.

Действительно, судьбу своего брата он не повторил. Впервые, благодаря волевому выбору, он понял, что можно превратить навязанную судьбу в судьбу свободно выбранную.

1919 год. Он возвращается в Будапешт, оканчивает Будапештский университет, и начинает заниматься частной практикой, одновременно работая в лаборатории у того же самого Пауля Раншбурга, у которого до войны был стажёром в лаборатории. Профессор Раншбург становится для него не только наставником с большой буквы, но и отцом. Сонди к нему привязывается. Но мы очень хорошо знаем, что от того, к кому Сонди привязывается, он должен обязательно впоследствии уйти.

В Будапештской поликлинике Аппоньи, Сонди оборудовал амбулаторию эндокринологии и конституциональной патологии. Вместе со своими коллегами, он составляет кадастры. Это генеалогические деревья семей, в которых были дети с различными патологиями.

Кадастры описывались по биографии каждого ребёнка минимум до двух поколений. Чуть позже, в нацистской Германии, подобным будут заниматься прежние антропологи, как один из них – евгенист, профессор, штандартенфюрер Ханс Фридрих Гюнтер, автор классификации европейских арийских типов с позиции расовой чистоты. Сонди изучает то, какие виды патологий на протяжении двух поколений назад в роду присутствовали у его пациентов.

Сведения эти включали в себя клинические, биохимические, эндокринологические и рентгенологические исследования.

Раншбург стал для него вторым отцом. Он обучает Сонди математической статистике и статистическим методам обработки больших массивов данных. Сонди это потом очень пригодится, хотя, как всякий гений, он, безусловно, просто чувствует интуитивно, что это правильно. А доказательства для него и так очевидны, но они всё равно потребуются в дальнейшем.

Сонди пишет:

«В то время, по разным причинам я был озабочен изучением истории жизни нескольких сотен семей, имеющих особых родственников. Эти субъекты были умственно отсталыми, с задержкой психического и физического развития, глухими, слепыми, преступниками, а ещё талантливыми и так называемыми „нормальными“ или „обыденными“ людьми».

Вопросы остаются: Почему происходит именно так в жизни? Что нас подталкивает к принятию какого-то решения или выбора?

У Сонди по отношению к Раншбургу появляется смутное ощущение неразрешённого конфликта с отцом, он бессознательно себя с ним ассоциирует, проецируя неразрешённые отношения. Результатом этого переноса становится отсутствие личной симпатии к нему, и в результате между ними появляются серьезные личностные трения.

У Сонди упрямый, непокладистый характер, и он прерывает профессиональные и личные отношения с профессором Раншбургом. Раншбургу на тот момент 56 лет, Сонди 33 года. Идет 1926 год.

Разорвав отношения с Раншбургом, Сонди в этом же году принимает решение жениться. Ему 33 года, и в 1926 году он женится. (В том же возрасте, что и Л.Н.Толстой!). Его супругой, а это тоже важно, становится Илона Радвани. Она родилась 15 апреля 1902 года в интеллигентной еврейской семье, у неё прекрасное образование. А в её роду было несколько раввинов.

До замужества, Илона вела активный образ жизни. Она учитель, немецкого языка и литературы (опять повторение – что у брата, Вильхайма, что у Липота в госпитале – они влюбляются в преподавательниц немецкого языка, и здесь снова) в частной школе, также преподавала венгерский язык. Когда она вышла замуж за Сонди, то оставила работу и стала помощницей и секретарем в делах мужа. Для него это очень важно, с супругой ему повезло, брак оказывается счастливым.

Через два года, в 1928 году у них появляется первенец, дочь Вера, будущий доктор медицины, психиатр. Её диссертация была посвящена проблеме самоубийства, что тоже не просто просто так, дух Танатоса витал над этой семьёй. Умрет она в возрасте 50 лет. По одним данным, умрет сама. Есть гипотеза, что она сознательно приближала свою смерть, и заболев, не лечилась и не ела, не хотела жить дальше.

В 1929 году, появляется на свет сын Петер. Будущий филолог, он изучал германистику и стал профессором сравнительного литературоведения в Берлинском университете. Петер окончит жизнь самоубийством в возрасте 41 года, после самоубийства своего друга.

Обратим внимание на эти повторения – над семейством Зонненшайнов – Сонди витает тень Смерти (или, согласно Сонди, морботропическая связь).