Кремль 2222. Шереметьево

Ветер, ударивший мне в лицо, отрезвил не хуже ушата ледяной воды. Шлем так и остался лежать в мотоциклетной сумке, и он был не нужен. Сейчас мне гораздо больше требовался ветер, выстегивающий из глаз злые слезы, а из головы – лишние мысли. Потому что если начнешь думать по поводу произошедшего, то обязательно придешь к неутешительному выводу, что ты не такой, как все, и, возможно, правы некоторые мутанты, считающие меня своим. Впрочем, какая разница, кто ты? Главное, что ты – жив, твои враги мертвы, а впереди лежит более-менее ровная дорога без рогаток, мин и новых кандидатов на тот свет… Или же тех, кто отправит меня в Край Вечной Войны – напоследок бородатый очень конкретно пообещал мне такую встречу. Ну, что ж, посмотрим, кому на этот раз улыбнется Зона.

* * *

Дальше я километров пятнадцать проехал без остановки, лишь порой с тревогой косясь на стрелку датчика уровня топлива, неумолимо приближающуюся к нулевой отметке. Хорошо, если удастся разжиться бензином в Новгороде. А если нет?

Старая, еще довоенная карта Тимофея потерялась во время битвы с людами. Выпала из-за пазухи, и с концами. Затоптали в грязь. Тимофей по этому поводу сильно переживал, но все же по памяти набросал мне путь от Питера до Москвы. Новгород у него получился похожим на боевого робота модификации «Скорпион», вытянувшего клешни в направлении Петербурга.

– Разведчики ходили туда примерно с год назад, – пояснил он. – Ушли четверо, вернулся один, без руки. Перед смертью рассказал немногое. Справа от шоссе старый завод, своеобразная застава. Живут там вроде как люди, только чужих все равно в город не пропускают. Плевать им, человек ты или мутант, безопасность важнее. Слева от шоссе старый аэропорт, из которого тоже сделали крепость. Рядом с ним городские очистные сооружения, обнесенные высокой стеной, так что не ошибешься. Ну, как я понимаю, если «клешни» проедешь, то, считай, и до Новгорода доберешься.

А еще, благодаря старику-врачевателю, я знал, что в городе есть князь, которому мне нужно отдать какую-то хреновинку, выглядящую как окаменевший шар жука-навозника. Не уверен, что князь обрадуется такому подарку. Впрочем, я обещал, значит, постараюсь сделать. Как-никак, дед меня спас, а Долг Жизни в любой аномальной Зоне священен.

Как водится, чем ближе к большому городу, тем больше деревень должно встречаться вдоль дороги. Но то, что я видел, нравилось мне все меньше и меньше.

На самом деле, деревень было много. Когда-то. Но сейчас я ехал вдоль огромного пепелища, раскинувшегося по обеим сторонам от шоссе. Уже знакомые мне торчащие кверху трубы, почерневшие от сажи, слились в один сплошной частокол. Ехал я довольно быстро, стремясь поскорее миновать это жуткое место, но выгоревшая земля все не заканчивалась. Совсем недавно здесь кто-то жил, радовался, огорчался… Сейчас же от городских посадов остались лишь черные печи да обугленные бревна, меж которыми уже успела прорасти серая трава Зоны.

Вдали показались здания, унылыми грудами бетона застывшие по обеим сторонам дороги. Понятно. Те самые крепости-заставы, охраняющие въезд в город. Будем надеяться, что золотом и добрым словом я смогу добиться больше, чем одним только добрым словом. Потому что пистолет, и даже мои пулеметы против этаких фортов бессильны. Остается только подкуп, помноженный на мою врожденную хитроборзость.

Но чем ближе я подъезжал к фортам, тем тревожнее мне становилось на душе. Огромные бетонные крепости, судя по архитектуре (вернее, по ее отсутствию) возведенные уже после атомной войны, были необитаемыми. И, похоже, их не просто так оставили люди…

Когда я подъехал поближе и смог рассмотреть сооружения в деталях, стало ясно – я не ошибся. То, что вначале принял я за несовершенство конструкций, возведенных из обломков бетона и кирпича, оказалось дырами в стенах. Слишком аккуратными дырами даже для артиллерийских снарядов. Признаться, я с ходу даже и не сообразил, чем можно было просверлить в бетоне такое отверстие диаметром около двух метров…

И тут до меня дошло. То страшное щупальце посреди сожженной деревни, неожиданно возникшее прямо из-под земли. Очевидно, что толстый слой почвы не был для него препятствием. Тогда меня больше заботило, как остаться в живых. А сейчас – дошло. Я не знаю, каким образом можно так вот запросто пробивать почву, асфальт и бетон, но щупальцу это удавалось как нельзя лучше. Или – щупальцам, судя по количеству отверстий в стенах крепостей.

А потом, за безжизненным зданием аэропорта, из-за отверстий похожим на дуршлаг, я увидел Стену. Бетонную. Высотой метров в двадцать. Без окон и дверей, словно кто-то хотел отгородить что-то от внешнего мира, и затратил на это очень много сил и средств. Вполне могли и после войны возвести – судя по всему, Новгород не бомбили так, как Москву и Питер. Подогнали строительную технику и выстроили толстую и высокую загородку, вбухав в нее тонны и тонны бетона…

Но неведомое что-то вырвалось, проломив стену. Вон, левее, единственная дыра в Стене имеется. Огромная, будто танк сквозь нее проехал. Правда, одно «но». Края дыры были словно оплавлены. И это мне очень не понравилось.

Бетон плавится при температуре более тысячи градусов – в частности при воздействии на него радиоактивной кориумной лавы, смеси, состоящей из ядерного топлива и расплавленных соседствующих материалов. Видел я такое в Чернобыле. Эдакий застывший водопад лавы, проплавившей себе путь сквозь подвал реактора в 1986 году. И дыры, которые лава проплавила, видел. Очень похожие на ту, что в Стене, только меньше намного… Как-то даже думать не хотелось, что мутировало в недрах очистных сооружений, а потом, пройдя сквозь метровую толщу бетона, вылезло наружу…

Но путь был один, только вперед. И я поехал, очень надеясь, что мне не придется встретиться с тварью, для которой армированная стена как для нас холодец. Захотел – пальцем проткнул. Или сожрал, например. А что? Не удивлюсь, если неведомая пакость жрет бетон, я в Зонах и не такое видел.

Между тем выжженные деревенские дома остались позади, впереди же замаячили коробки зданий, похожие на огромные силикатные кирпичи, поставленные на попа. Я подъезжал к границе города, на первый взгляд, неплохо сохранившегося. Дома вроде без видимых разрушений, похоже, крыш-трава тут прижилась и разрослась буйным цветом. Так может, и люди тут живут нормальной жизнью? Про странные дыры в бетоне и живые щупальца думать не хотелось… Хотелось надеяться на лучшее. Очень хотелось. Может, хоть тут людям удалось сберечь нормальную жизнь. Может, Последняя Война только задела Новгород, но все-таки не уничтожила и прошла стороной?

Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Я ехал между девятиэтажками, глядящими на меня пустыми проемами окон, и невольно вспоминал Припять. Пустой, мертвый город с домами типовой застройки, так похожими на эти… Мертвые, словно черепа мутантов, пронизанные обилием глазниц и нездорово-зеленоватыми варикозными рисунками разросшейся крыш-травы.

Она здесь была везде, пронизала всё, до чего дотянулись ее тончайшие щупальца. Стены домов, асфальт под колесами мотоцикла, уличные фонари, даже по чудом сохранившемуся дорожному знаку с надписью «Колмово» ползла сетка из тончайших травяных нитей, местами насквозь пронзивших металл. С одной стороны, немного не по себе от этой вездесущей травы-мутанта, пронизавшей все вокруг, а с другой стороны, понимаешь, что это не патология, а хирургия. Не будь в здешнем мире крыш-травы, сохраняющей здания и дороги, за двести лет немного осталось бы на земле памятников цивилизации, которую так жестоко и беспощадно уничтожили сами люди…

Но не только пустые дома расположились вдоль дороги. Меж ними тут и там виднелись участки обожженной земли, причем довольно обширные. И уже не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять природу этих черных пятен. Кто-то таким образом пытался уничтожить те самые щупальца, вылезающие из земли, с одним из которых я столкнулся в сгоревшей деревне. И наверняка дыры в стенах фортов – их работа. Не только хлестать они ими умеют, но и прожигать бетон насквозь, чтобы добраться до добычи… Я даже притормозил, чтобы рассмотреть одну девятиэтажку, пострадавшую больше других.

Ее стены напоминали кусок швейцарского сыра, обожженного до черноты. Небось, люди, не успевшие покинуть город, пытались укрыться в здании, а щупальца вскрыли его, словно бетонную консерву, и выковыряли оттуда все съедобное. Правда, потом кто-то другой жёг эти стены, поливал жидким огнем, не жалея горючей смеси. Но это было потом. После того, как в доме не осталось ни одной живой души…

Я тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли – слишком явной была картина произошедшего, возникшая у меня перед глазами. Конечно, не исключено, что это я себе сейчас всяких ужасов нафантазировал, вполне возможно, все было по-другому. Но что-то внутри меня подсказывало – ты не ошибся, Снайпер. Всё произошло именно так, и никак иначе…

Дорога была прямой, словно стрела, и я невольно прибавил газу, чтобы побыстрее проехать то, что осталось от Новгорода. И сразу же притормозил, сквозь рев мотора расслышав еще более громкий звук, раздавшийся впереди. И прислушался.

Точно. Впереди, там, где шоссе впервые за долгое время делает поворот, происходило что-то масштабное. Я отчетливо слышал тяжелый грохот пушек, треск ружейных выстрелов, чьи-то крики… А еще вдалеке, над крышами домов плавали клубы черного дыма. Там что-то горело, причем на довольно большой площади. Пелена растянулась на километр, а то и поболее – отсюда было сложно сказать, насколько именно.

Соответственно, у меня было два варианта дальнейшего развития событий. Объехать явно опасное место по широкой дуге и продолжить путь, благо город был пронзен множеством неплохо сохранившихся асфальтовых артерий. Либо ехать вперед, в самое пекло глобальных чужих разборок, не имеющих ко мне ни малейшего отношения.

Элементарная логика подсказывала очевидный ответ. У тебя есть цель, простая и понятная. Вот и езжай к своей цели. Совершенно необязательно лезть в чужое пекло для того, чтобы удовлетворить любопытство. Оно и так понятно – кто-то кем-то недоволен, причем настолько, что готов рискнуть собственной жизнью ради того, чтобы убить оппонента. История стара как мир, и вряд ли ты найдешь там для себя что-то новое, кроме свежих шрамов на собственной шкуре.

Но, в то же время, было и другое…

Сволочь-память услужливо воспроизвела карту Тимофея, на которой этот поворот был достаточно явно обозначен. После него дорога вновь становилась прямой, и вела она точнехонько к новгородскому Кремлю. Где, как я понимаю, и должен был находиться князь, которому следовало отдать коробочку с камушком.

По идее, звучит бредово. Переться в центр неведомой бойни ни пойми ради чего. Сувенир от незнакомого деда отдать, ага. Типа, вовсю воюющему князю сейчас до сувениров. Но, блин, Долг Жизни есть Долг Жизни, и я, скрепя сердце, направил мотоцикл по дороге к Кремлю.

Мой байк машина шустрая, полтора километра для нее не расстояние. Слева потянуло близкой рекой, и почти сразу я увидел новгородский Кремль. Кирпичные стены, приземистые, коренастые башни, рассчитанные на долгую осаду. Чистый функционал, ничего лишнего. Крепость стояла на основательном холме, что добавляло проблем осаждающим. Которых, впрочем, было немало…

И это точно были не люди.

Вернее, они ими были когда-то, но сейчас они представляли собой нечто совершенно иное.

На Кремль лезли мертвые. Их было много, очень много. Лохмотья кожи свисали с желтых от времени костей, полупустые черепа сочились черной гнилью, многие ползли, лишенные одной, а то и обеих нижних конечностей, цепляясь за землю непомерно отросшими, крепкими ногтями…

Это были даже и не зомби в привычном понимании этого слова. На Кремль накатывались волны мертвой органики, мешанина костей, обрывков плоти и на удивление толстых и крепких ногтей, которым больше подошло бы определение «когти». А среди этого моря мертвечины через примерно равные промежутки торчали щупальца… Не одиночные, как то, что я встретил в сожженной деревне, а целые пучки, эдакие кусты шевелящихся отростков с одним общим основанием.

Сейчас они не хлестали никого, и даже почти не двигались, напоминая кусты с прямыми, напряженными ветвями, лишенными листвы… или слегка подрагивающие щупальца гигантских осьминогов, которым вдруг вздумалось бы воткнуться головой в землю, воздев к небу свои гибкие конечности.

«Антенны, – пришла мне в голову совершенно определенная мысль, не предусматривающая иных вариантов. – Живые антенны, каким-то образом сумевшие извлечь из земли этот океан мертвечины и бросить его на крепость».

Но защитники Кремля не собирались сдаваться. То тут, то там со стен срывались вниз длинные струи пламени, хлещущие по атакующим, и тогда воздух наполнялся зловещим треском горящей плоти, слышным даже отсюда. Глухо рявкали чугунные пушки, и горячие ядра, врезаясь в мертвых, проделывали в их рядах длинные коридоры – которые, впрочем, тут же заполнялись новыми трупами.

Меж зубцами одной из башен я заметил движение. Следом в месиво, шевелящееся у ее подножия, полетел большой кожаный бурдюк. Упал, треснул от удара о чьи-то обломки ребер, на мертвечину плеснуло черное. Горячая смола? А, может, сырая нефть, отсюда не разобрать. Следом в место падения одна за другой воткнулись три горящие стрелы. Одна потухла сразу, вонзившись в отсыревшую грудную клетку трупа, зато две другие нашли цель. Черная жидкость вспыхнула, да так, что языки пламени достали до одного из «кустов».

Послышалось пронзительное шипение, однажды уже слышанное мной, только во много раз громче – видать, гигантского «осьминога» припекло нехило…

Впрочем, переживал он недолго.

Осклизлые щупальца внезапно провисли книзу, образовав нечто вроде щепотки, вершиной направленной на башню. Миг – и я увидел возле основания щупалец стремительно нарастающее сияние.

Раздался громкий хлопок, похожий на удар арбалетной тетивы – и из «щепотки» вылетел сгусток ярко фосфоресцирующей слизи. Пролетев по воздуху наподобие снаряда катапульты, мерцающая пакость ударила в верхнюю часть башни, туда, где зияли ряды бойниц и узких окон, из которых торчали жерла старинных чугунных пушек.

Следом я услышал многоголосый вопль, полный боли – похоже, брызги ядовитой гадости попали на защитников крепости.

Видимо, боль была настолько нестерпимой, что один из артиллеристов ринулся к окну и бросился вниз, решив, что лучше смерть, чем такие страдания. На солнце блеснула кольчуга, и в следующую секунду тело рухнуло прямо в гущу мертвецов, толпящихся возле основания башни.

Нетрудно было догадаться, что сейчас произойдет, но мне надо было удостовериться.

И я удостоверился, приложив к глазу половинку двенадцатикратного бинокля с аккуратно зачищенным местом облома второй зрительной трубы – трофей, который я взял в логове Черного Шака.

Итак, я не ошибся. Сейчас мертвые рвали на части человека, зубами, когтями и обломками собственных когтей выковыривая из кольчуги горячую плоть. Через пару секунд слой шевелящейся гнили полностью накрыл несчастного, но я успел увидеть то, что ожидал увидеть.

Это был человек. То есть, новгородский Кремль защищали люди. И людям требовалась помощь, иначе еще от силы четверть часа такой осады, и древние стены некому будет защищать. Трупы, повинуясь ментальной команде «кустов», лезли на крепость без всяких лестниц, по головам и телам друг друга, и этот вал мертвой плоти грозил вот-вот перехлестнуться через стены…

Кстати, пучки щупалец предусмотрительно отползли подальше, предпочитая управлять атакой на расстоянии – видимо, урок не прошел даром, и никто из командования больше не желал получить огненной струей по чувствительным конечностям. Я заметил, что, переползая, они оставляют в земле глубокие траншеи.