Кремль 2222. Петербург

Она пожала плечами, отчего ее обнаженная грудь соблазнительно колыхнулась.

– Живое существо, – просто произнесла Анья. – Почти такое же, как ты. А что глаза у моего народа бесцветные, так тому простое объяснение имеется. Под нашим городом есть сеть катакомб – где-то сообщающихся, где-то нет. Давным-давно, когда началась Последняя война, многие выжившие ушли в эти подземелья. Среди них были мои предки. Всё, что нужно для выживания, мы научились добывать, либо выращивать под землей. Вот только света у нас не было. За сотни лет наши глаза обесцветились, а чувства обострились. Мы отлично видим в темноте и ночью чувствуем себя намного увереннее, чем днем… А потом мы вышли наверх. Теперь некоторые здесь называют нас мутантами, но мы – люди. Просто люди, научившиеся выживать.

– Понимаю, – кивнул я.

Все, что она говорила, было мне близко. Нас, сталкеров, тоже порой некоторые на большой земле мутантами считают. И правда, сложно им понять, почему выживаем мы, нося артефакты прямо в карманах, как чувствуем невидимые аномалии, как вообще умудряемся выживать в Зонах, где обычный, нормальный человек шагу не может ступить без детектора, не рискуя при этом на втором шаге погибнуть больно и страшно.

В общем, ладно. С ее глазами и пси-способностями разобрались, поехали дальше по списку.

– Тогда почему ты не со своими, что здесь делаешь? Решила стать обедом для тварей, которых здесь, на болотах, похоже, по десятку на квадратный метр?

– Недавно мы все вышли из-под земли на поверхность, – ровно произнесла она. – Ранее выходили лишь разведчики и небольшие группы добытчиков, теперь же, когда земля стала пригодной для жизни, настало время вернуться. Но наш старый дом оказался занят чудовищами. Они набросились на нас, убили многих, и я пошла за помощью. Здесь, в Сестрорецке, есть крепость, в которой вроде как тоже живут люди. Информация неточная. Разведчики, которые добирались до этих мест, редко возвращались обратно. Но у меня получилось. Оставалось пройти совсем немного, как меня схватили эти болотные твари.

– Автомат, как я понимаю, был твой? – уточнил я.

Анья кивнула.

– Оружие древности, восстановленное в Черном Куполе.

«Ну да, ну да, – пронеслось в моей подлеченной голове, в которой от былой раздирающей боли ни осталось и следа. – Черный Купол, он же Черное Поле смерти, способное передвигать предметы по временной линии. Что-то мне это напоминает. Но вот Сестрорецк… Где это? Не припомню такого города или области в Подмосковье. Ну, да ладно, сейчас не это главное».

И задал следующий вопрос. Который, пожалуй, стоило задать самым первым.

– А как называется твой город?

Она посмотрела на меня взглядом, которым старшие сестры обычно смотрят на младших братьев, сморозивших несусветную глупость.

– Ну, хорошо, я имел в виду то место, о котором ты говорила. Твой дом, – поправился я.

– Сейчас мы живем в Крепости – единственном месте, которое нам удалось отвоевать у чудовищ. Старики говорили, что в древности ее называли крепостью святого Петра. Но ни они, ни тем более мы не знаем, кто это, поэтому для нас она просто Крепость. Или «Бург». Хотя «крепость» мне нравится больше.

– Вот это номер… – пробормотал я. – Крепость святого Петра. Санкт-Питер-Бург… Укрепление, давшее название городу.

«Ну, спасибо тебе, Кузнец, спасибо, «Бритва», – пронеслось у меня в голове. – Промах в шестьсот километров в условиях постапа это месяц пути, а то и поболее…» То есть, втайне рассчитывал я высадиться в Москве… Почему? Не знаю. Может, по друзьям соскучился. А может, среди всех миров, в которых я побывал, жуткий мир постъядерной столицы все-таки был мне ближе почему-то… И давай, сталкер, ты не будешь предполагать почему, так как запретная это тема для тебя. Которую ты сам себе запретил поднимать, которую похоронил ты раз и навсегда в Центральном мире…

– Ты о чем? – нахмурилась Анья.

Н-да, похоже, последние слова я произнес вслух…

– Да так, думаю, – отозвался я, пытаясь воспроизвести в уме карту Петербурга и его окрестностей. Теперь понятно, откуда мне знакомо название «Сестрорецк». Город, расположенный к северо-западу от Петербурга… Похоже, за двести лет болота полностью захватили эти места, и выбраться отсюда будет ох как непросто… То есть, судя по всему, я все-таки снова попал в мир, который условно можно назвать «Кремль 2222». И, стало быть, если я действительно хочу попасть в места более-менее знакомые, то есть в Москву, мне по-любому придется дойти до центра Питера, а уже оттуда по Ленинградскому шоссе попытаться добраться до разрушенной столицы. Однако для такого долгого похода одного ножа и заштопанной, еще сырой после стирки камуфлы явно не достаточно. Нужна снаряга, еда, вода и, главное, – оружие. Будет оно, остальное не проблема.

– Ну, что надумал? – поинтересовалась Анья, неторопливо одеваясь. Такое понятие, как смущение, ей было явно незнакомо. Ну и правильно. С эдакой-то внешностью пусть смущаются те, кто не уверен в себе и рефлекторно отводит глаза при виде нереальной красоты. Я уже попривык и не отказал себе в удовольствии еще раз полюбоваться роскошными формами своей спутницы перед тем, как их скрыл мастерски зашитый комбез. Впрочем, скрыл или подчеркнул формы – вопрос, так как мокрая ткань плохо скрывает округлости, от которых так трудно оторвать глаза.

– На ходу высохнет, – пояснила девушка, по-своему расценив мой взгляд. – Смеркается. Скоро болотные соберут родичей и выйдут на наш след, поэтому стоит поторопиться.

И посмотрела выжидающе. Мол, мы как, вместе или на этой звенящей ноте разбегаемся?

Угу. Как я понимаю, секс в этих местах тоже ни к чему не обязывает – впрочем, как и в других мирах тоже. Получили друг от друга удовольствие и разошлись, если больше никаких общих интересов не имеется. Что ж, не буду лезть со своими понятиями об отношениях мужчины и женщины, которые были актуальны две сотни лет назад. Хотя – были ли? Или я их сам себе просто придумал, начитавшись в детстве книжек про благородных донов?

– Надумал, – сказал я. – Получается, мне в Питер надо, а тебе в Сестрорецкую крепость. Это как бы два разных направления.

Она непонимающе посмотрела на меня.

– В Питер? Это куда?

Я кашлянул в кулак.

– Ну, скажем, в те места, где живет твой народ.

– Понимаю, – кивнула девушка. – Но до тех мест путь неблизкий. И опасный. К тому же далеко ли ты уйдешь по этим болотам без проводника? А Сестрорецкие укрепления почти рядом должны быть, сразу за лесом. Если там действительно люди живут и в помощи не откажут, то мы пойдем в Крепость все вместе, большим отрядом.

Признаться, не особо я верил, что какие-то незнакомые люди вот так с ходу, по свистку, сорвутся с насиженного места и попрутся через болота на помощь незнамо кому. В условиях постапокалипсиса каждая община сама за себя, и соседи ее интересуют только как торговые партнеры, либо как объекты для грабежа. Хотя, может, родичи девчонки платежеспособные клиенты – автомат, например, в Москве дорогого стоит. Так что в ее словах был определенный резон. Да и что бы я там себе ни придумал, всё равно не дело это девчонку одну на ночь глядя в лес отправлять, даже если эта девчонка – воин. Автоматом без патронов много не навоюешь.

– Ладно, – кивнул я. – Пошли, что ли, пока действительно те зеленые нас около бассейна не прихватили. Посмотрим, что там за укрепления.

В ответ она улыбнулась. Не усмехнулась, дернув уголком рта, как обычно, а именно улыбнулась. Правда, тут же отвернулась и пошла прямо через линию камышей, ориентируясь по лишь одной ей ведомым приметам.

Я, конечно, сталкер бывалый, но вот так буром, без шеста, переть по болоту никогда бы не рискнул. А ей – хоть бы хны, идет себе. Лишь изредка остановится, поведет носом, будто принюхивается, и дальше прёт. Ну, а я, стало быть, за ней, след в след, как положено. Не хватало еще снова в полужидкую вонючую грязь с головой макнуться. Странное озеро с горячей водой осталось за спиной, и очень сомневаюсь, что такие вот природные джакузи тут на каждом шагу. Кстати, интересно узнать, что это за чудо такое? Никак, под Питером горячие источники обнаружились? Ну, и поинтересовался.

– Это аномалия, – просто ответила она. – Говорят, во время древней войны тут серьезные бои шли. Во многих местах, куда ударили огромные огненные стрелы, раны земли до сих пор не затянулись. Горячие они, и если в том месте раньше бил ключ или же стрела достала до подземной реки, вода в воронке нагревается. Так наши старики говорят, им виднее.

М-да… Получается, мы с ней только что в радиоактивной воронке искупались. Но, с другой стороны, если я до сих пор не сдох от острой лучевой болезни, поучается, радиацией меня не напугать. Известны случаи, когда люди, немалое время проведшие в очаге сильной радиации, оставались живы и полностью здоровы. Редкие случаи, но, тем не менее, документально зафиксированные. Может, и я из тех же феноменов, которым можно полоскаться в воронках, образованных ядерными боеголовками, и при этом не получать ничего, кроме удовольствия. Будем надеяться…

Между тем болото закончилось, и мы вышли на твердую землю. Теперь перед нами была густая стена деревьев. Правда, местами меж ними просвечивало тусклое заходящее солнце, стало быть, полоса леса не особенно широкая.

– Осталось совсем немного, – сказала Анья.

– Надеюсь, – отозвался я, присматриваясь к деревьям. Ничего особенного, обычные плотоядные дендромутанты с гибкими ветками-лианами. Захватит такой вот клён зеленый зазевавшегося путника, проткнет плоть острыми сучками и высосет всё, что есть жидкого в организме. То есть, и корнями впитываем из почвы всякие полезности, и верхом тоже не забываем подкармливаться. А ведь и люди такие есть. И ртом хватают, и руками, и задницей при этом норовят на двух стульях усидеть. Да только от эдакой их жизненной позиции обычно ничего хорошего не получается. Кривые они какие-то, скукоженные. Типа вот этих дендромутантов, которые жрут всё без разбора, что под ветку попадет.

Одним словом, жадность никого до добра не доводила. Потому я без сожаления достал из ножен свою «Бритву» и пошел лесом. То есть, меж кривыми деревьями, привычно отмахиваясь клинком от наиболее шустрых веток, норовящих познакомиться со мной поближе. Анья же следом пошла, как я до этого за ней шел по болоту. Понятное дело, иначе никак. Прогулки без оружия в таком лесу могут оказаться весьма вредными для здоровья.

Полосу деревьев мы миновали быстро, оставив позади себя неширокую просеку с корчащимися на земле отсеченными ветвями, смахивающими на осьминожьи щупальца. И открылся нам вид довольно необычный – признаться, ранее ничего подобного я не видел.

На довольно обширном участке разместилась внушительная линия ДОТов, артиллерийских полукапониров и ЖБОТов – железобетонных огневых точек, представляющих собой явно самодельные бронеколпаки самых причудливых конструкций.

Были тут и круглые поворотные стальные башенки, установленные на внушительную бетонную основу, и пулеметные точки, похожие на шлемы средневековых рыцарей с пулеметными амбразурами, и даже две танковые башни имелись, угрожающе смотрящие в нашу сторону орудиями времен Великой Отечественной войны. Насколько я мог разглядеть в вечерних сумерках, всё это внушительное и многоплановое укрепление сохранилось более чем отлично… чего просто не могло быть. Не было в них ничего музейного, попахивающего почти трехсотлетней древностью. Все будто только что установлено, аж в воздухе заводской оружейной смазкой попахивает. Ну и, понятное дело, вся это оборонительная роскошь отгорожена от остального мира рядами колючей проволоки и минными полями, о чем красноречиво предупреждали соответствующие таблички. Пока супостаты будут в колючке путаться да проходы в минных полях вычислять, их планомерно и неторопливо нафаршируют свинцом, благо для этого, судя по обилию торчащих из амбразур разнокалиберных стволов, возможностей предостаточно. Особенно меня впечатлили 85-миллиметровые казематные пушки советского производства. Даже не знаю, какой биоробот выдержит попадание из такого орудия. Пожалуй, только «Маунтин», или даже «Аконкагуа», но при этом очень сомнительно, что громадина такого размера сможет пройти через Сестрорецкие болота.

– Неплохо сохранился укрепрайон-то, – заметил я.

– Разведчики сказали, что тут, скорее всего, Черные поля поработали. Сдвинули укрепления по линии времени, а некоторые вообще развернули на сто восемьдесят градусов, чтоб орудия смотрели в другую сторону. Говорят, есть специалисты, которые умеют управлять Полями в таких масштабах, но я не встречала ни одного. Да и стоит такая работа немало…

– Понятное дело, – кивнул я. А про себя подумал, что любая работа не стоит ничего, если человек старается для себя. Готов поставить свою «Бритву» против ржавого перочинного ножика, что тип, который настолько омолодил древний укрепрайон, сейчас спокойно готовится ко сну в самом главном ДОТе, окруженный командой отлично вооруженных бойцов. И на фиг им не нужно помогать кому-либо, у них и так всё шоколадно. Но сомнения свои не озвучил – зачем заранее огорчать спутницу? Тем более, что, может, я и не прав. Чудеса порой все-таки случаются, чему я не раз был свидетелем. Правда, чудо – штука рукотворная. Если ничего не делать, оно никогда и не произойдет.

Это понимала и Анья. Поэтому, не долго думая, шагнула вперед, подняв руки так, чтоб из бетонных колпаков видели ее пустые ладони. Это правильно. Солнце вот-вот сядет, и через четверть часа уже ни хрена ничего не разобрать будет. Увидит наблюдатель смутный силуэт и наверняка не пожалеет пары патронов. Ибо нечего шляться по ночам возле охраняемой зоны, раздражая тех, кто ценит жизнь спокойную да размеренную.

Два ближайших ствола, торчащие из амбразур, немедленно шевельнулись, беря девушку в перекрестие линий прицела. Нормальная реакция на чужака в любом из миров, где есть пулеметы. Правда, я б не стал высовывать стволы из бронеколпаков на половину их длины. Простреливаемая зона, конечно, увеличивается, но и на мушку может, скажем, рукокрыл нагадить, а делают они это от души. Или что похуже случится, н-да…

Надо сказать, я на освещенное пространство не вышел, предпочтя остаться в тени местами кастрированного и по этому поводу присмиревшего дендромутанта. У девчонки свои дела, к которым я не имею ни малейшего отношения. Меня же попросили сопроводить – я сопроводил. А топтаться возле Аньи в качестве безмолвного приложения смысла нет никакого, она и сама говорить умеет… оказывается. На русском языке. Правда, получается это у нее странно. Тягуче, нараспев, без интонаций, будто заклинание читает.