Кремль 2222: Юг. Северо-Запад. Север

Котях растекся неслабо, лужа натекла метра три в диаметре, не меньше. Но Снайпер перемахнул ее легко, словно перелетел в своем пыльнике, полы которого раскрылись на мгновение подобно крыльям. Данила же перепрыгнул как учили – длинно, «рыбкой», с выходом на руки и перекатом. Перекатился – и зашипел от боли в раненом плече. Забыл в горячке.

– И что ты все то кувырком, то перекатом. Проще надо быть, естественнее, – сказал Снайпер, оборачиваясь назад и с удовлетворением отмечая, как первые сороконожки, ткнувшись в остатки плоти котяха, превратились в черные скрюченные запятые. Остальной ковер откатился назад и замер, видимо соображая, как преодолеть неожиданно возникшее препятствие.

– Учили так, – буркнул Данила, прислушиваясь к организму. Вроде липкое да теплое не потекло по руке. Значит, повезло дважды – и от сколопендр спаслись, и не придется по новой живое мясо перешивать…

– Переучивайся, – сказал Снайпер, – В бою твои фокусы никого не удивят, а автомат лишний раз долбанешь об землю магазином как пить дать. И считай, что без оружия остался. Держи – и береги его. Тогда он сбережет тебя. И пошли отсюда побыстрее, пока коврик не сообразил, как ему до нас добраться.

Данила крякнул про себя, принимая автомат обратно. Получается, Снайпер все просчитал заранее, потому и не вернул «Вал» до своего прыжка, с двумя стволами через лужу перелетая. А ведь он прав, с такой машинкой кульбиты лучше не делать. Как и с раненым плечом, кстати.

* * *

Они шли по заросшей травой тропе, которая, если Данила ничего не напутал, когда-то называлась Пятницкой улицей.

– Слушай, ты же только что…

– Убил большой кусок дерьма, – продолжил за разведчика мысль Снайпер, – И что в этом такого? Согласись, что мертвое дерьмо гораздо лучше, чем живое.

– Но как ты узнал, куда стрелять?!

– Все очень просто, – ответил Снайпер. – Если тварь большая и у нее есть ложноножки, значит, у нее должен быть если не мозг, то хотя бы ганглий, нервный центр, или на худой конец ядро. Который при раздражении должен как-то среагировать.

– И?

– Что «и»? Пасть разинет – стреляешь в пасть, глаз откроет – в глаз.

– А если ничего не разинет и не откроет?

– Тогда стреляешь куда интуиция подскажет. Все, второй номер, хорош трепаться, а то еще какую-нибудь тварь проглядим.

Некоторое время они шли молча, но вокруг было тихо, и Снайпер первым нарушил молчание.

– Знаешь, что я думаю, – негромко сказал он, вглядываясь в развалины по обеим сторонам дороги, словно плащами накрытые нанесенной землей и проросшие стволами деревьев.

– Что?

– Такое впечатление, что вся планета в этом времени воюет против людей. Деревья плотоядные, мутанты, роботы, человекообразные.

– А что говорили те, кто был здесь до тебя? Что здесь, в будущем?

– Благодать, – пожал плечами Снайпер. – Ни мутантов, ни роботов, ни растительных кровопийц. Вообще ничего. Курорт. Трава, холмы на месте этих развалин, тишина. Вода в реках чистая, воздух – хоть пей его. Похоже, отдыхает в будущем планета от человечества.

Данила почесал в затылке:

– Думаешь, мы во всем виноваты?

– А кто ж? – хмыкнул Снайпер. – Вот она и мстит вам. Но это все лирика. У планеты свои дела, у нас – свои.

Разведчик невольно поежился. По эту сторону Водоотводного не был никто в Кремле. И не помнил он, чтоб кто-то из отцов или дедов сюда хаживал. Замоскворечье. Гиблое место испокон веку, откуда не возвращаются…

Здесь, по обе стороны Пятницкой улицы, развалины были относительно невысокими, не то что по ту сторону Чугунного моста, что осталась за спиной. Оттого и жуть пробирает. Словно брустверы сплошные с двух сторон навалены, из-за которых удобно что камень кинуть, что метательный нож, что мысль поганую, если шам за ними засядет. И дороги другой нет – начнешь путь искать да по развалинам шариться, того и гляди ноги себе переломаешь.

Данила трусом не был, но идти на верную смерть было как-то не по себе. Если б не Снайпер, ни в жисть не полез бы сюда.

А тому хоть бы что. Осмотрелся, винтовку на сгиб локтя пристроил и пошел себе, огибая ямы и ползучие кусты, что охотятся за мелкими насекомыми, но при случае сообща не прочь отловить за ногу и крупную добычу…

С полкилометра они отмахали без приключений. Данила лишь озирался по пути, то и дело ожидая нападения, но вроде все было спокойно, пока слева не показалось круглое здание, напоминающее головную башню боевого робота «Аконкагуа-5А», виденного только в учебнике. И век бы его не видеть…

По верхней части здания, сохранившегося на удивление хорошо, шла надпись «Ме…рополи…» – дальше отсюда не видать.

Что здесь было до Последней Войны, Данила не помнил. Окрестности Кремля знал как свои пять пальцев, хоть ночью подними – карту нарисует. А дальше, за Водоотводным, – без понятия. Пятницкая улица всплыла в памяти – и все. Да и на кой помнить про край земли, если все равно туда никогда не попадешь? А вот попал, и что здесь к чему – неведомо.

Под наполовину отвалившейся надписью имелись окна в четыре человеческих роста высотой. Или двери – кто ж теперь разберет, что это было? В одной из дверей торчал остов танка, въехавшего туда задом, да так и оставшегося там навеки. Казалось, будто полусгнившего монстра захватили в плен заросли вьюна, что оплели здание, словно щупальца сухопутного осьминога.

К проржавевшей пушке танка были подвешены два обвисших паутинных кокона с выпирающими из них костями. Но не белыми, человечьими, а словно выточенными из стали.

– Метрополитен, – тихо сказал Снайпер, – По-моему, какая-то «Кузнецкая», если мне маразм не изменяет.

– А это что? На танке? – так же тихо спросил Данила.

– Без понятия. Но, похоже, сейчас узнаем. Давай-ка сюда.

Они укрылись за большой кучей, состоящей из ржавых балок, земли и стены давно обвалившегося здания. Габаритный мусор, одним словом, сам черт ногу сломит, но Снайпер словно влился в какую-то щель и замер, выставив вперед винтовку, В одном шаге будешь стоять – не заметишь.

Данила пристроился рядом, очень надеясь, что спрятался не хуже. Надо вообще-то кольчугу травой натереть, чтоб не блестела… Интересно, а от кого это Снайпер схоронился?

И тут Данила услышал голоса – звуки хорошо передавались по земле, – вместе с которыми в глубине улицы обозначилось шевеление, сопровождавшееся топотом многих ног, сморканием, кашлем и сопением минимум дюжины ноздрей.

– Видно?

– Не очень, – признался Данила.

Из щели между бетонными плитами показалась рука с металлической палкой, крашенной в нежно-зеленый цвет.

– Что это?

– ТР-8, труба разведчика. Бери перископ, выставляй над укрытием, смотри в окуляр и кольчужкой не отсвечивай.

Данила догадывался, что передал ему Снайпер, но эффект превзошел все ожидания.

Танк словно прыгнул к нему вместе с трупами, висящими на его пушке. Из прорвавшейся паутины был виден оскал вполне человечьего черепа… усиленного металлической паутиной, вживленной в кость. Сетка металла была хорошо различима через ТР-8 и похожа на узоры дамасского клинка.

В голове такое не укладывалось, потому Данила, чтоб не перегружать мозги вопросами, на которые нет ответов, слегка сместил трубу вправо.

Открывшееся ему зрелище оказалось тошнотворным. Это ж какие мутации должно было претерпеть человечье тело, чтобы на свет появилось такое?!

Чудовища, которые двигались по направлению к танку, были похожи на людей метра по полтора ростом, у которых из боков выросли еще по две пары рук. Или ног – это уж как назови, так и будет. При этом нормальные ноги, положенные человеку природой, сравнялись по размерам с дополнительной пачкой рук. Словом, к танку двигались люди, имеющие восемь мускулистых, одинаково развитых конечностей. Кто-то переваливался на двух задних ногоруках, неся в передних по три-четыре подобия метательных копий и крутя туда-сюда крупной головой. Кто-то, грациозно изогнувшись в позвоночнике, довольно шустро шел на шести, довольствуясь парой клинков, зажатых в передних руках. А один, самый массивный, отдуваясь, пер на спине извивающийся кокон, примотанный к его туловищу паутиной.

Правда, имелся еще один руконогий, худой и жилистый, который явно косил под человека. Его две средние пары рук, худые и высохшие, были примотаны паутиной к туловищу. Шел он на своих двоих довольно уверенно, опираясь на посох, зажатый в правой руке.