Артефакты Агарона

– Надо надеяться на лучшее, – сказал я и приобнял девушку. Она уткнулась мне лицом в плечо, и я почувствовал, как влага проникает через футболку. – Давай. Тебя там наверняка мама ждет.

– Сейчас. Проверю, – Марина набрала номер. – Да. Ты дома? Что?!

Марина прикрыла трубку рукой.

– Алекс, папа дома!

Сказать, что я удивился, значит, ничего не сказать.

Мы, взявшись за руки, как школьники, поднялись вместе на этаж Марины. Дверь была открыта. Нас ждали.

Иван Аристархович стоял бледный и дрожащщий, держа нож у горла матери Марины.

– Отдай! – Закричал он, смотря на меня. – Отдай то, что взял!

– Что? – Не понимая, спросил я.

– Что взял. Было у меня. Быстро! Я не могу без них. Отдай! – Лицо историка изменилось. – Доченька, давай быстрее, забери маму. Я не могу долго сопротивляться. Бери и беги.

Марина сделала шаг и лицо снова изменилось.

– Отдай! Или убью. Всех убью! Это мое!

И тут я понял. Те четыре черные жемчужины. Что-то в них было такое, нужное арахнидам. Да и бог с ними, если от этого зависела жизнь моих друзей. Жаль не успел исследовать.

Я достал коробочку из галенита и открыл ее.

– На, забирай.

Иван Аристархович или что там в его теле сейчас было, рванул ко мне и сунул пальцы в коробку. В тот же момент он дико заорал. Я не понимал, что происходит, но отец Марины сжался в позе ребенка, его тошнило черной вонючей жижей, в перерывах он кричал и повизгивал. Так продолжалось несколько минут, в которые Марина, обнимая обмякшую мать прижималась к одной стене, а я к другой.

Историк, наконец, затих и открыл глаза.

– Что со мной? – Запекшимися от черной крови губами произнес он. – Я дома?

– Ты дома, папа, – чуть слышно пискнула из своего угла Марина.

Я подтянул к себе коробочку. В ней так и лежали четыре черные горошины и коробочка донамина. Правда, край коробочки словно обгорел. Вот тебе и проверка свойств. Прикинул на глазок степень ущерба. Еще на раз семь хватит.

Мы с Мариной дотащили ее отца до кровати. Потом я набрал Адриана. Тот пробурчал, что даже переодеться не успел, но выезжает.

Когда прибыли охотники, я уже успокоился, умылся и пил чай с Мариной и ее матерью. Служивые оцепили дом, к отцу прошли врачи.

Спустя полчаса к нам подошел Адриан.

– Вообще чудеса. Слабый, но живой. Повреждения внутри есть, но все заживет. Очевидно, что был инфицирован, но сейчас ничего не находится. Что вы с ним сделали?

– Семейный амулет, – потрогал я себя за грудь. – Прикоснулся и фьюить! Скуксился.

– Нам надо это проверить, – крепыш протянул руку.

– Вот уж дудки, я без него как голый, – отстранился я.

– Я ведь могу и силой, – намекнул лейтенант.

– Не можете. Считайте, что просто повезло.

– А ты не простой, малыш, – хмыкнул Орлов. – Не буду настаивать, потому что думаю, ты мне наврал. Захочешь сказать правду, номер знаешь.

Попробовал бы он настаивать, когда за моей спиной стоял полчаса назад приехавший отец. Адвоката Нежинского побаивались даже самые отпетые товарищи.

Я тепло попрощался с Мариной, хоть и понимал, что история только начинается. Теперь мне предстояло выяснить, что за черные жемчужины оказались в моем распоряжении.

Отец, когда мы садились в его машину, сказал.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Маму не огорчай только, она и так вся на нервах из-за голода.

Когда мы приехали домой, я шел в свою комнату как после годового отсутствия.

Глава 4. В которой герой ничего не понимает.

Я проснулся с чувством, как будто по мне вчера проехали катком. В голове сегментами вспыхивали воспоминания. Попытка взлома магазина, легат, Борис, погоня за запахом, охотники, отец Марины. И над всем этим огромный символ паука.

Я перекатился на край кровати, спустил ноги и тут неожиданно понял, что меня разбудила не Софи. Где же моя непоседливая сестра?

– Дала тебе выспаться, – сказала она, болтая ножками на барном стульчике, когда я вышел к завтраку. – Папа сказал, что тебе вчера сильно досталось. А я же не изверг.

– Где все?

– Так уже почти обед, дубина, – хлопнула ладонью по столу сестра. – Все давно на работе. Одна я тут за тобой наблюдаю, чтобы не окочурился от голода и холода.

– Сам справлюсь, – пробурчал я. – И не шути про голод.

– Ой, да что такого, – хохотнула Софи. – У мамы голод как месячные до обращения. Злая, нервная и быстро проходит. Разве что кровь не выходит, а входит.

Сестре было восемь лет, когда родители прошли инициацию, и десять, когда умер дед. Она легко относилась ко всему, что связано с нашим племенем. И очевидно, что она станет сильным гипнотиком. Уже сейчас приходилось время от времени улаживать дела с родителями ее одноклассников. Но на меня ее чары не действовали.

– Прекрати, Софи, ты говоришь о нашей маме.

Та в ответ только фыркнула.

Я решил поваляться и побездельничать, но не вышло. Дядя позвонил и сообщил, что он не собирается тратить весь день на мою смену.

Едва я подъехал на своем велосипеде, как дядя дал деру из магазина, даром что внутри никого не было. Что у него там за дама сердца, что он так старается?

Я вошел внутрь. Посмотрел по кассе, сколько было посетителей, а потом оправился к моему столу, чтобы разобраться с жемчужинами. Еще интереснее было то, что послужило причиной столь резкой реакции Белецкого на донамин.

Я достал из коробочки одну из жемчужин и выложил на ткань под оком вельзевула. Название скорее комическое и обиходное, никакого отношения к верованиям людей не имеющее. Магический микроскоп. Кристалл в оправе из определенных пород дерева. Аппарат редкий, мало кому доступный, делается гномами, которых нынче почти и не осталось. Размылись гномы среди людей. Одни из первых, но не единственные.