Изгой, крах советской империи

Пьяных отсекли сразу: такие ученики скорее паразитировали на народном волнении, нежели приносили какую-то пользу.

Женщин поначалу попросили уйти от Белого Дома, но уже мгновение спустя, обратились к ним в рупор с просьбой выйти к солдатам и уговорить их не стрелять в народ. Они растянулись полукругом, и неизвестно откуда в их руках появился плакат: «Солдаты, не стреляйте в матерей!»

Инструктаж был окончен, и Алекс подивился той собранности, с которой действовал народ, будто направляемый неведомой рукой.

Очередной указ Президента РСФСР провозгласил о назначении контр-адмирала В.Н. Щербакова командующим Ленинградским военным округом и подчинении ему всех подразделений Ленинграда.

Бом-бом!

События начали развиваться с неимоверной быстротой. Время ускорило бег, и в Москве был введен комендантский час с двадцати трех часов до пяти утра, но люди и не собирались расходиться. За одни сутки они, собравшиеся на Краснопресненской набережной, стали добрыми друзьями.

*   *   *

«Я не верю, что Анатолий Лукьянов не знал о готовящемся перевороте», – заявил Борис Николаевич Ельцин.

*   *   *

В толпе и в здании появились люди, вооруженные автоматами АКС, но окружающие восприняли это как должное, не обратив на них никакого внимания.

В черных масках, полностью скрывающих лицо, ходили сотрудники бюро «Алекс»

[Бюро «Алекс» – одна из первых частных компаний в СССР, работавшая в области обеспечения безопасности, в августе 1991 года по просьбе правительства РСФСР подразделения Бюро Алекс обороняли здание Верховного Совета].

– Каким образом вы-то здесь оказались? – спросил Алекс у «тезки», – вы же не подчиняетесь парламенту.

– Мы приданные силы. Руководство сделало ставку на команду Ельцина, – ответил «черный чулок», – если проиграем, то полетят головы. А так посмотрим, время покажет. Мы играем в русскую рулетку. Все: и ты, и я, и народ, и даже эти, – он указал пальцем вверх, – пан или пропал.

– А сам, что думаешь?

– Не скажу, – под маской обозначилась улыбка, – а вот, не скажу. Кто тебя знает.

– И я так думаю, – Алекс пожал руку «Алексу», – кто это с «калашниковыми»?

– Друзья! Белый Дом находится под охраной российского МВД, – «тезка» присел на корточки, – ох, что ночью будет. И покурить-то нормально нельзя, маска поганая мешает. Новости слышал?! Война идет во всех эшелонах власти. Янаев отменил все три указа Бориса Ельцина, так как они «противоречат законам и Конституции СССР», – он скорчил гримасу, – кто их разберет.

– Там черт голову сломит в этих законах, – подыграл Алекс. Ориентироваться в законах стран, где приходится работать – издержки его профессии. В Союзе же, где жизнь всегда текла в заданном русле, граждане мало интересовались правилами. Опирались скорее на мораль и «что такое хорошо и что такое плохо».

– То-то и оно, – парень баловался зажигалкой, то и дело зажигая пламя и тут же гася его, – к чему все это? Все равно никаких прав не имеем, а чиновники, кому надо, пусть учат пресловутые законы. То ли дело на «загнивающем Западе»: права человека, собственности. В полицию попал, тебе десять раз твои права зачитают.

– Ничего, скоро и у нас все будет, – не разделял пессимизма Алекс.

– Какое там! Если только внуки доживут или правнуки.

– Неужели, ты такой старый? – иронично заметил он.

Но собеседник не обратил внимания на издевку.

– Надоело, – парень встал и, повернувшись, скрылся за углом.

Алекс прошел по коридору и вышел на улицу.

Прошел слух, что на Манежной площади замечено движение танков с замазанными номерами. Раз пошли на такое, то будут не только запугивать, но и действовать. По мнению людей на набережной, бронетехника направляется к парламенту.

– Земля слухами полнится, – хладнокровно прокомментировал это известие Алекс.

Он привык ждать подходящего часа для выполнения приказа, мог часами сидеть, глядя в окуляр снайперского прицела, или стоять под проливным дождем. Но ожидание в нынешней ситуации и полная неопределенность впереди его тяготили, рождая в уме неблагонадежные мысли. Если там, наверху играют в кошки-мышки, то должен ли он слепо потакать указаниям свыше?

Народ с готовностью ждал обещанного момента. Часть «демонстрантов», доведенных до «кондиции» алкоголем, расходиться не желала. Другие – и их было много больше – чувствовали остроту момента, понимали, что именно их руками творится сейчас история, не могли покинуть поле боя. Война уже идет: столкнувшись два времени – старое и новое – не могли уже разойтись в разные стороны.