Это судьба!

– Мне бы такой укольчик каждое утро! – всё не унимался её пациент, – чтобы проснулся, и сразу жизнью доволен!

Она улыбнулась и отошла к холодильнику, присела, доставая новую упаковку. Да! Всем бы такой укольчик! Чтобы не нужно было мириться со скучной работой, отношениями, зашедшими в тупик, или ходить бесплодно кругами вокруг мечты… Иначе всё это незаметно, но медленно разъедает. Прямо как кариес… А ведь точно, без шуток! Ноет иногда что-то, даёт о себе знать – понимаешь ведь сердцем, что свернул не туда… а всё отмахиваешься, откладываешь разговор с собой на потом. Продолжаешь жить, как ни в чём не бывало. А оно разъедает, пока не достанет до нерва – какой-то жизненной драмы – и вот тогда уже так болит, что самому не справиться.

– Пять минут подождём… так!.. прикройте, пожалуйста, рот! – едва успела она шутливо скомандовать, поставив Попову укол и опередив на мгновение очередной его комментарий.

Пока работала «заморозка», Светлана сидела за компьютером – решила всё же дать шанс идее, которую все последние годы от себя гнала. Пришло в голову воспоминание – однажды ребёнком она остановилась как вкопанная в «Детском мире», залюбовавшись большой, в половину себя, игрушечной машиной. Она ей понравилась до слёз, до дрожи. Чёрная, сверкающая хромированными деталями, явно из другой жизни. Но Светлана тогда уже всё понимала. И цены, и то, с каким трудом собирала её мать в первый класс, и то, что девочки должны играть в куклы – машины для мальчиков. Она ничего не сказала матери – ни тогда, ни позже. И через много лет, когда выбирала в салоне уже настоящую машину, тоже всё понимала – куда ей такую большую, зачем ей ещё один неподъёмный кредит? Поэтому взяла маленькую, юркую, практичную, укороченную сначала дизайнером, а затем и торопящимся водителем джипа за ней в потоке. Она затормозила на светофоре на жёлтый, а он – нет.

Вот и сейчас, изучая сайт о донорах спермы, Светлана чувствовала, что делает что-то неправильное. Не должна женщина так рожать – без мужчины, семьи, без брака. Но не могла себя пересилить и закрыть страницу, словно ребёнок внутри неё в этот раз решил уже не уступать. Эта мысль заставила её улыбнуться. Забавно! Ребёнок внутри неё… этого-то она и хочет…

Спохватившись, она бросила взгляд на часы.

– Как вы, чувствуете щёку? – спросила пациента через плечо.

Ответа не было, и она обернулась. Мужчина спокойно лежал, его глаза были закрыты. Как звали Попова, Светлана не помнила, но быстро глянула его карточку.

– Михаил?

Тот по-прежнему не реагировал. Неужели заснул? Есть же такие люди! Только примут горизонтальное положение, сразу же засыпают! А ей этого счастья, видимо, никогда не испытать – каждый раз приходится ворочаться по полчаса даже в любимой кровати.

Светлана встала и подошла к креслу. Да, так и есть – спит! Развалился тут у неё по-хозяйски, как медведь в берлоге! Она повысила тон.

– Михаил? Вы в порядке?

Мужчина шевельнул головой и что-то бормотнул недовольно. Ну, Попов! Нашатырь-то тебя точно разбудит! Она шагнула к настенному шкафчику и даже нашла уже маленький тёмно-коричневый флакончик, как вдруг услышала позади его голос.

– Я устал…

Светлана с облегчением обернулась, но тут же нахмурилась – глаза пациента всё ещё были закрыты. Во даёт! Он сюда что, спать пришёл? Или на него так новая анестезия подействовала?

– Как вы себя чувствуете? – спросила она осторожно, вернувшись к креслу и держа нашатырь наготове.

– Я устал… – повторил тот, не открывая глаз, – очень устал… надоело мне всё тут… уехать хочу.

Он ворочал медленно языком, и в этой странной манере Светлана уловила что-то ещё, не одно онемение от «заморозки» – речь его как раз была довольно разборчивой. Попов – весельчак, но сейчас он произносил каждое слово чуть ли не с болью. С чего это вдруг, зачем? Если бы балагурил, она бы ещё поняла – а тут на какой-то миг растерялась. Он её не разыгрывает, это ясно. И – раз говорит с ней – всё же не спит, хотя выглядит точно как спящий. Вот ведь ситуация! И что теперь делать – не зрачки же ему смотреть?

Пока она соображала, что предпринять, пациент вдруг продолжил.

– Задыхаюсь… задыхаюсь в Москве! Иногда вовсе жалею, что сюда когда-то приехал…

Светлана вздохнула с видимым облегчением – нашёл чем удивить! Не всем здесь мёдом намазано, даже если внешне человек и успешен. Москва вампирит, высасывает все соки… хотя вот по Попову на первый взгляд и не скажешь!

Она не стесняясь хмыкнула.

– Наверное, не один вы такой…

– Да в том-то и дело! Мучаются люди, а возможностей нигде больше нет!

Мужчина дышал прерывисто, тяжело, и она испугалась – как бы и в самом деле не задохнулся! Надо было прекращать этот диковинный разговор – не дай бог или с ним что-то случится, или неожиданно зайдут в кабинет.

– Михаил, как ваша щека? Откройте глаза, пожалуйста! – её голос теперь звучал требовательно и звонко, как на медкомиссии в военкомате.

Бесполезно – будто он её даже не слышал. И тогда Светлана использовала нашатырь. Попов пришёл в себя сразу же, покрутил слегка головой, и через секунду на его круглом лице появилась улыбка. Кажется, он даже не сообразил, что с ним только что было. А она-то уже собиралась обо всём этом поговорить! Но, глядя на готового в любой момент хохотнуть пациента, с изумлением поняла – беседы не выйдет. Для него этих нескольких фраз, сказанных с такой болью минуту назад, попросту не существовало, как не существует для кошки «вчера». В его глазах она не видела даже тени недавних переживаний, и, наверное, это было всё-таки к лучшему. После ушедших испуга и удивления у неё осталось только чувство неловкости, как если бы один из них увидел другого голым. Так что она сделала вид, что ничего не случилось, спрятала нашатырь и улыбнулась ему в ответ.

– Полечимся?

До обеда она не переставала думать об утреннем инциденте. Что это было – какой-то провал в сон на фоне усталости, личные особенности Попова, «побочка» анестезии? Ничего подобного она раньше в практике не встречала. Начал вдруг говорить, как на исповеди – а она ж только спросила, как там его щека! Или что она точно ему сказала? «Как себя чувствуете?» А он взял и ответил развёрнуто. Любопытно, откуда он, если жалеет, что переехал в Москву? Ведь возрастной дядька уже – лет пятьдесят пять – и не бедный, судя по тому, как одет. Дети, наверное, взрослые. Жизнь по-новому уже не перекроить, смелости и азарта начинать что-то новое вряд ли хватит. Какой же судьбы он для себя хотел? Можно даже погадать на досуге, а потом сравнить фантазии и реальность – у него ещё два приёма, и там тоже по плану лечения анестезия. Если лекарство так на него подействует вновь, она к этому будет уже готова – и расспросит его хорошенько.

Ей всегда были интересны именно такие истории – ненарядные, неприукрашенные. В них есть место боли, разочарованию, забытым мечтам – иначе Попов не задыхался бы от волнения. Но она видела его и другим – в первый раз, когда он приехал раньше назначенного и чуть ли не совещание проводил по телефону, стоя у них на крыльце. Его зычный голос и хлёсткие фразы врывались через окно в тишину кабинета и были ей почему-то приятны – он был откуда-то из другой жизни, где всё сверкало и громыхало, где горели сроки и счёт шёл на вагоны и миллионы, где существовали столы на двадцать пять человек. И вот теперь выясняется, что всё это, может быть, было ему и не нужно… Так какой же Попов настоящий – тот или всё же сегодняшний? Как же трудно понять человека, если он может всю жизнь провести, страдая! Как же сложно поверить кому-то при встрече, когда доподлинно знаешь, что скрывается там, в глубине, за его белоснежной улыбкой! И у всех примерно одно и то же – неприглядные заплаты пломб, удалённые нервы и сплюнутые кровь и слюна.

Возвращаясь в кабинет, она столкнулась в коридоре с Игорем. И тут же смутилась как девчонка, сжала разом взмокшими пальцами телефон.

– Привет! – кивнул он.

Светлана всё не могла понять – это у него наигранная беззаботность или он и в самом деле так легко перевернул страницу? А она-то, размечтавшись, приняла её за целый роман…

– Привет, Игорь! – ответила она медленно и, чтобы снять неловкость, спросила, – как тебе новая анестезия?

– Обычная, – пожал плечами тот, – а что?

– Да нет, просто… мне показалось, она чуть сильнее…

– Не заметил, – улыбнулся он, а потом добавил игриво, – может, я просто колю не туда? Промахиваюсь, как обычно?

Он ушёл, довольный произведённым эффектом – Светлана сразу же покраснела. Что делать, если капилляры подходят так близко к коже? Только научиться не волноваться или сменить пол! Знает ведь эту её слабость и пользуется, совсем не думая, какую боль причиняет своими пошлыми шуточками. А промахнулся он и в самом деле однажды, попав не туда – но она стерпела, чтобы доставить ему удовольствие. Значит, этот щедрый аванс был ошибкой, а ещё большей ошибкой, конечно, было надеяться на что-то серьёзное на работе. Но не устояла всё-таки, не смогла – устала быть правильной. Да и сейчас он продолжает её манить – даже после того, как все надежды уже разбиты, даже после этой глупой мальчишеской выходки… И он это знает тоже. Вышагивает по коридору, понимая, что она смотрит ему вслед, как дура. Светлана закусила губу – надо от этого наваждения избавляться. И поскорее.

Глава 3

Сразу после обеда к ней была записана вся семья «эмигрантов» – так она шутя называла Данилиных, одних из самых первых своих клиентов. Кто-то из родни у них жил давно в США, и эпопея с вызовом и оформлением всех нужных бумаг затянулась на долгие годы. После того, как она спасла Оксане безнадёжный зуб, почти загубленный предыдущим врачом, та записала к ней и мужа, и дочку. Так и переходили они за ней дружно из клиники в клинику уже много лет. Но сейчас впервые пришли втроём. Когда Павел, муж Оксаны, позвонил ей и записал всех на один день, она сначала подумала, что так им просто удобнее добираться. А оказалось, что купили уже билеты – с их визами улететь было можно, пускали. Вот и решили на всякий случай провериться окончательно. Хоть и ходили к ней на осмотр регулярно, знали золотой совет эмигранта: «Едешь в Штаты – вылечи зубы!» Иначе тут же их на полку положишь, попав к местным дантистам.

Первой была Оксана. У неё обнаружился небольшой поверхностный кариес, и Светлана прекрасна знала этот моляр наверху справа – постоянно что-нибудь с ним было не так. Значит, до сих пор взрослая вроде бы женщина не научилась дотягиваться щёткой до самых дальних зубов или делала это нечасто. Врачи, как никто, знают людские пороки, и главный из них – лень. Нести в рот всякую сладость, щёлкать семечки, пить обжигающий чай отучить человека всё равно не получится, и пытаться не стоит. Но привыкнуть нормально чистить зубы ведь можно? Не всегда, выясняется вот, не всегда… Даже деньги и нервы, оставленные у стоматолога, ничему не учат.

Светлана уже взяла в руки турбину и поставила ногу на педаль, как вдруг ей закралась в голову шальная мысль. А что если проверить анестезию прямо сейчас, на Оксане? Они, хоть и продолжали общаться на «вы», всё же были на короткой ноге, поздравляли друг друга с новогодними праздниками. Да и во время приёмов делились всегда новостями – вот как сегодня. Это ведь идеальный для такого случая пациент! Её-то, в отличие от других, можно будет откровенно спросить об ощущениях после укола! Так и сказать, что пришла новая анестезия, вроде отличная, но клонит немного в сон. Если она вдруг тоже заснёт, как Попов – этим и объяснить. Если нет – просто спросить, что чувствовала!

Абсолютно беспроигрышная идея! Даже если что-то пойдёт не так, то, во-первых, всегда под рукой нашатырь, а, во-вторых, Оксана уж точно на станет на неё жаловаться! И хоть зубная ткань не задета и обезболивание не нужно – угораздило же её объявить об этом минуту назад! – всё ещё не поздно переиграть. На укол вздыхающая от каждого звука турбины Данилина согласится с радостью, а больше такой безопасной возможности протестировать новые ампулы у неё, скорее всего, не будет. Ещё не веря, что действительно делает это, Светлана вернула турбину в консоль и взяла в руки зеркальце.

– Боюсь всё-таки, что может быть чуточку неприятно… – сморщила она недовольно губы, снова осматривая верхнюю «двойку».

Пациентку долго уговаривать не пришлось.

– Давайте с обезболиванием тогда! – с видимым облегчением тут же сказала Оксана.

И заснула через полминуты после укола.

Это была фантастика… Значит, Попов не сидел на каких-то таблетках и не пришёл невыспавшимся, как она сначала предположила. Вот он, главный вывод её нехитрого эксперимента! Анестезия реально вгоняет в сон… И теперь оставался второй вопрос – случайным ли был тот утренний разговор?

– Как настроение у вас? – спросила она, выключив верхний светильник.

Казалось бы, что тут такого – но от звука собственного голоса душа ушла в пятки. И не зря – Данилина её явно услышала. Она повернула голову и вдруг выдохнула чуть не со стоном.