Фараон. Книга 5. Император поневоле
– Слушаюсь, мой царь, – с поклоном он меня снова покинул.
– Верховный визирь, мой царь, – открыл дверь в мой кабинет легионер охраны, впуская воодушевлённого парня с привычной кучей помощников и писцов, но в этот раз он пришёл с кем-то мне незнакомым, и тот сразу упал на колени.
– Тот молодой архитектор, мой царь, о котором я говорил вчера твоему величеству, – Рехмир поклонился и представил мне парня, о котором я уже был наслышан от Хейры.
– Раз с него начали, – я дал ему знак подняться, – тогда приступим сразу к делу перестройки столицы.
– Мы подготовили новый план, как и просил мой царь, – ответил Рехмир и показал на всё ещё смущающегося передо мной парня, который достал из тубуса большой лист папируса и расстелил на моём столе.
Я сначала молча его рассматривал, затем попросил перо и чернила.
– Не пойдёт, – разочарованно покачал головой я, видя совершенно не то, что планировал у себя в голове, – я, видимо, забыл объяснить подробней, так что придётся с самого начала. Город будет поделён на несколько зон проживания. Самая первая – царский дворец, от неё дальше дома чиновников, военных, жрецов и богатых купцов, после чего мы выстроим за свои деньги большие многоэтажные каменные дома для массового проживания в них простых людей, которым город будет сдавать эти квартиры за небольшую арендную плату. Так что большую часть всего, что есть сейчас, мы снесём, на этом месте построим большие многоэтажные коллективные дома для общин и родов. Все богатые дома или поместья из первых зон мы трогать не будем, заставим только их хозяев привести всё в красивый единообразный вид и по закону сделаем их ответственными за уборку территории перед своим домом. Но самое главное, что нужно будет сделать во время перестройки города, – это обеспечить его проточной водой двух типов. Первую технического типа, которую как это было сделано в моём поместье, мы заведём с помощью труб из Нила, для этого придётся везде выкопать канализационные стоки, которые от каждого общественного туалета, а также богатого дома или поместья в черте города будет уходить в общий большой сток – клоаку.
– Мой царь, – Рехмир тут же взмолился, – можно под запись все новые слова, что вы говорите? Чтобы потом опять не было недопонимания между нами.
Я тут же всё подробно объяснил, архитектор Пехсухер записал, и я продолжил рассказывать дальше, уже по ходу объясняя новые слова и понятия.
– В общественных туалетах, куда будут ходить все, у кого нет в доме личного туалета с подведённым канализационным стоком, мы устроим сбор мочи, чтобы все писали вот в такой жёлоб. – Я нарисовал, как это сделано было в своё время в Риме. – Моча – важный ингредиент для дубления кож и прекрасный закрепитель краски при покраске ткани. А учитывая, что у нас скоро будет пурпур, уже сейчас надо озаботиться её сбором.
Глаза моих слушателей стали огромными, но они разумно молчали, и лишь писцы строчили, записывая каждое моё слово.
– В каждом туалете будут работать рабы, оплачиваемые за счёт городского бюджета, поскольку работы там будет много. Кроме поддержания самого помещения в чистоте, нужно будет мыть ёршики для чистки жоп после справления большой нужды, ну и в целом, если кто захочет присесть не на холодный камень, а на уже нагретый, раб предварительно за плату его может подогреть своей попой. Ну и, разумеется, за обслуживание и поддержание работоспособности всех туалетов и сточной канализации все будут платить налог. Я это учёл в налоговом кодексе, если прочитал его, то должен знать.
Рехмир кивнул, но смущённо спросил меня:
– Мой царь, меня немного смущает, что твоё величество опускается до такого…
Он замялся, а я с интересом на него посмотрел.
– Низменного, – наконец нашёл он нужное слово, – по статусу ли твоему величеству этим всем заниматься?
– Рехмир, канализация и общественные туалеты – это налоги, а деньги, как все знают, не пахнут! – повторил я знаменитую фразу императора Тита Флавия Веспасиана.
В комнате воцарилась тишина, на меня все, в том числе охрана, посмотрели как на какое-то великое божество.
– Мой царь, – Рехмир мне низко поклонился, – простите меня. Я всё время забываю кто твоё величество такой и широту твоих мыслей, за которыми простому смертному нельзя увидеть всё целиком. Я никогда об этом даже не думал, пока твоё величество не озвучил вслух.
Я лишь хмыкнул, поскольку не чувствовал в своих словах ничего мудрого, это просто опыт предков, которые знали, что делали.
– Вернёмся к нашей клоаке. – Я снова стал чёркать на листе, который принёс молодой архитектор, – вот так будет идти главная артерия, нужно не забыть просчитать наклон местности, чтобы вода шла самотёком сверху вниз, ну и от неё вот так ветви разветвления боковых стоков, которые будут уходить на общественные туалеты. Я, кстати, не знаю, сколько их нужно точно, но если взять по примеру моего поместья, то их потребуется очень много, так что сначала построим в привязке к количеству проживающего населения, а потом будем достраивать по мере надобности там, где спрос будет большим. Ну и да, конечно, за справление нужды вне туалета будет налагаться большой штраф, дабы было неповадно гадить где попало.
– Понятно, мой царь. – Глаза будущего главного архитектора Фив давно при моём рассказе горели знакомым мне ярким светом фанатизма, я такое уже не раз видел у Небсения и у мастера Аменемхета. Парень постоянно делал себе пометки и тут же добавлял к моим кривым линиям красивые рисунки того, что нужно будет перерисовать и переделать.
– Да так, всё верно, – похвалил я его добавления, чем ещё больше смутил архитектора.
– Служить твоему величеству – огромная честь для меня, – низко поклонился он.
– Так, с канализацией закончили, теперь про второй источник воды, про который я говорил вначале. Нам ещё нужна будет питьевая вода, по схожему принципу, что и с канализационной. Будет несколько больших акведуков, подводящих воду со скважин и колодцев, где есть близкая к городу питьевая вода. Акведуки также будут разделяться на рукава: в дома побогаче будет заводиться отдельный жёлоб, а для массовых каменных домов в общественный проточный колодец. Ну и, конечно, за подведение и обслуживание также все будут платить налог.
Рехмир задумчиво на меня посмотрел.
– Мой царь, нам тогда понадобится две новых службы? – поинтересовался он. – Которые будут заниматься строительством и обслуживанием этих явно непростых сооружений.
– Ты меня опередил, – кивнул я, – да, именно так и будет, причём на эту работу мы будем брать только граждан Египта.
– Граждан? – переспросил он, услышав новое слово от меня, хотя должен был знать об этом из составленных мной документов.
Я об этом хоть ещё никому не говорил, но множество раз упоминал в налоговом кодексе разделение уровня налогов на граждан Египта и неграждан из колоний.
– Ты плохо читал? – удивился я. – Я об этом не раз упоминал в своём творении.
– К нему у меня много вопросов, мой царь, – склонился он, – как и у дяди, но мы договорились не обсуждать это до его возвращения из поездки по Ханаану.
– Время не терпит, Рехмир, – отмахнулся я, – поэтому объясню в двух словах. Мы проведём внеочередную перепись населения, и все те, кто жил в рамках старого Египта, до начала моих завоеваний, получат гражданство Египта, которое наделит жителей следующими привилегиями в отличие от неграждан:
– приоритетное право найма на гражданскую и военную службы;
– полное право собственности и заключения сделок;
– право на законный брак, предоставляющий права египетского гражданства жене или мужу при женитьбе на гражданине или гражданке Египта и автоматическое египетское гражданство детям, рождённым в таком браке;
– право сохранения полного египетского гражданства при переезде в другой регион колонии и провинцию Египта;
– иммунитет от местных правовых норм и законов;
– право на предъявление судебных исков;
– право на суд (в том числе и на самозащиту);
– право на обжалование судебных решений, в том числе в суде нижестоящих инстанций;
– к египетскому гражданину не могут быть применены пытки и телесные наказания, а также смертная казнь в случае государственной измены. Это правило, правда, не будет распространяться на военнослужащих в период несения ими действительной службы;
– обвиняемый в государственной измене египетский гражданин будет иметь право на суд в Фивах.
«Ты не сильно разошёлся? – раздался задумчивый голос у меня в голове, – эти прогрессивные законы будут иметь слишком большие последствия для этого времени».
Я посмотрел на Бастет, которая перестала делать вид, что спит, и слушала меня внимательно, открыв глаза.
– Я так хочу, – пожал я плечами, – интересно же посмотреть, что из этого выйдет.
«Дело твоё, но ты тем сильнее пришиваешь себя в этому времени, – от мыслей кошки прямо-таки сквозило скепсисом, – даже если будет возможно тебя вернуть обратно, на это уже никто не пойдёт, если только это не сделает сама Маат. Хотя я в этом и сильно сомневаюсь».
– Кстати о ней, – я, несмотря на всеобщие ошарашенные взгляды, повернулся к кошке, – почему она сильнее Ра? Если он не может менять миропорядок, а она может, да ещё и сама устанавливает эти законы? Она ведь дочь Ра, должна ему подчиняться.
«Всё сложно, я не могу объяснить это в двух словах, – смутилась Бастет, – но поверь мне на слово, так оно и будет с этими твоими нововведениями».
– Ладно, тогда потом, – я вернулся к молчавшим людям, – в общем, я уже набросал черновик закона, нужно будет его посмотреть вам с дядей и обсудить со мной.
Верховный визирь низко мне поклонился.
– Мой царь, я пошлю гонца на Ханаан, чтобы попросить его быстрее закончить там свои дела, – сказал он.
– Не стоит, – поднял я руку, – это новые территории, к тому же не такие лояльные к царской власти, как Нубия или Керма, так что пусть всё исследует хорошо, чтобы не пришлось потом два раза возвращаться туда.
– Слушаюсь, мой царь, – с сожалением поклонился Рехмир, – жаль, нельзя с ним оперативно вести диалог в связи с его постоянными переездами. Так хочется быстрее обсудить с ним то, что предлагает твоё величество.
– А где он сейчас? – поинтересовался задумчиво я.
– Должен быть в Тире, он хотел обсудить с госпожой Небамон постройку морских кораблей, согласовать поступление в казну пурпура и остальные дела, которые поручил ему твоё величество, – ответил верховный визирь.
Я повернулся к Бастет.
– Ты ведь можешь найти Усерамона? Если не даёшь мне соколом порулить?
«Это непросто, – задумалась кошка, – я сама ещё не до конца разобралась с его настройками. Монту тут накрутил, конечно».
– Ну, думаю, не сложнее, чем FPV-дроном, – я пожал плечами, – так что?
«Покажу тебе сегодня, небожественное это дело, твоим посыльным служить», – проворчала она.
Я снова вернулся к смотревшим на меня во все глаза людям.
– Подготовьте небольшой деревянный пенал, чтобы он мог поместиться на лапке сокола, и записку для Усерамона.
– Мой царь, – Рехмир сглотнул ком в горле, – всё будет немедленно сделано.
– Так, на чём мы там остановились? – вернулся я к нашему изначальному разговору.
– На гражданстве, мой царь, – пискнул молодой архитектор, который не знал, что и думать, когда я разговаривал то с ними, то с кошкой, к тому же с ней на неизвестном никому языке.
– Так вот, перестройка Фив, внедрение нового налогового кодекса и указа о гражданстве – это главное, чем мы с вами займёмся в ближайшее время. – Я потёр руки. – Причём ближайшее – это не оборот речи.
– Мой царь, – Рехмир мне поклонился, – с твоим величеством ещё хотели послы разных царств встретиться. Я обещал им, что устрою встречу сразу по возвращении твоего величества из похода.
Я не стал в присутствии всех намекать на то, что если он получил за это взятку, то должен со мной поделиться, это с ним можно было обсудить и позже.
– Если так же, как и с финикийцами, – совершенно естественным тоном ответил я, – то запросто, назначай день сам.
– Будет сделано, мой царь, – поклонился он.
– Ну а теперь я готов отвечать на ваши вопросы, – предложил я и если думал, что их не будет, то сильно ошибался. Их было столько, что я едва не пропустил обед и встречу с Хатшепсут, благо Рехмир сам об этом мне напомнил и сказал, что нас ждут. Прервавшись, мы с ним пошли на встречу, обмениваясь по пути информацией. Нужно было отметить, что Бастет захотела присутствовать при этом разговоре и мне пришлось нести её на руках.
Глава 5
Едва мы зашли в зал, где уже находилась за столом Хатшепсут, первое, что бросилось мне в глаза, то, как мало рядом с ней было советников и просто богато одетых людей, которых раньше было в десятки раз больше. Нет, слуг и рабов я увидел столько, сколько и полагается ей по статусу, но вот сторонников у неё явно стало меньше.
– Моя возлюбленная жена, – радостным голосом поприветствовал её я, не подходя ближе, и сел на противоположный конец стола, – отлично выглядишь.
Это была, мягко говоря, неправда. Хатшепсут сильно сдала за этот год, её и так слегка поплывшее от возраста тело ещё больше, потолстело и обрюзгло. Всё же то давление, какое на неё воздействовало даже не от меня, а от моих поступков и побед, оказывало сильное влияние.
– Мы тоже рады видеть царя Менхеперру в добром здравии, – ответила она нейтральным тоном, – но поскольку мне нездоровится, как об этом уже сказали твоему величеству, я бы хотела как можно быстрее вернуться к себе.
– Что ж, – вздохнул я, обратившись ко всем остальным, – оставьте нас.
Ослушаться не посмел никто, люди отодвинулись к стенам от стола, не оставив нас, однако, наедине, но, если тихо говорить, им хотя бы не будет слышно. Чтобы так и было, я встал и пересел ближе к царице.
– Красивое кольцо, – я взял её руку в свою и указал на тот перстень, про который знал.
Женщина холодно посмотрела на меня.
– Это было причиной встречи? Обсудить моё кольцо?
– Да, – я пожал плечами, – точнее, не его, а отравленную иглу, которая в нём скрыта и которой твоё величество должна меня отравить.
На лице Хатшепсут появилась презрительная улыбка.
– Что за бред говорит твоё величество? – поинтересовалась она. – Он болен?
Как именно она это сказала, с какой интонацией и как не дрогнула ни мускулом, убедило меня в предположении, что она и правда ни о чём таком не знала.
– Боюсь, моя возлюбленная жена… – Я с силой оставил её руку с кольцом на пальце в своей и, немного поразбиравшись, открыл его, показав небольшой бронзовый шип, и правда чем-то смазанный.
При виде его Хатшепсут стала белеть и больше не выглядела такой уверенной, как вначале нашей встречи.
– Кто его тебе подарил? – Мой голос стал холоден.
– Сеннефер, – глухо ответила она, – но я не знала, что в нём! Клянусь богами в этом!
– Давай-ка, моя дорогая жена, сейчас расставим всё по своим местам. – Я приблизил своё лицо к её. – Кто-то из твоих советников решил избавиться от тебя, как от потерявшей власть. Расследование я ещё веду, но даже собранного достаточно, чтобы отправить тебя на казнь за измену второму правителю. А если к тому же ты говоришь, что об этом ничего не знаешь, значит, ты не контролируешь ни себя, ни тех, кто тебя окружает. А это уже становится опасно не для меня, а для власти царствующей династии. Ты ведь помнишь, что мы об этом говорили?
– Царский род превыше всего. – Из Хатшепсут словно вынули остатки стержня, который в ней оставался и не давал сломаться. Передо мной за секунды из царственной особы, которая меня не любила и боялась, она превратилась в простую женщину, когда осознала, что я могу за это кольцо и собранные доказательства её попросту убить. Все годы, потраченные на то, чтобы стать полноправным правителем, резко становились бессмысленными, и её, видимо, это доконало. Слёзы против её воли покатились по щекам, голова упала на плечо, а всё тело стало содрогаться от рыданий. Я дал ей время поплакать и пожалеть себя, затем снова взял за руку.
– Теперь ты понимаешь, что я тебе не враг? Не враг нашему наследству? Я пришёл рассказать о том, что тебя предали, хотя мог просто бросить в тюрьму и пытать там.
Женщина закивала, всё и так было предельно ясно и без моих слов.
– Хатшепсут, посмотри на меня, – приказал я, и она сквозь слёзы с трудом это сделала.
– Мне нужен второй правитель, – жёстко и глядя прямо в глаза, заявил я, – мне нужен тот, кто знает все традиции и ритуалы. Тот, кого любит народ. Мне нужна верная и надёжная жена Хатшепсут, а не то, что от тебя осталась, когда ты решила, что мы враги с тобой.
– Ты сам этому поспособствовал, – нервно ответила она, но было видно, что мои слова её успокаивают. – Сначала эти игры с моими советниками, затем победы, одна ярче другой. Что мне было делать, кроме как защищаться?
– То, о чём мы и договаривались изначально! – одёрнул её я. – Быть моей верной женой и опорой!
– Это было сложно, – она покачала головой, – я слишком многим была должна за свою власть.
– Я это изменю. – Мне пришлось сильнее сжать её руку. – Но теперь я даю тебе последний шанс, ведь ты своим бездействием сделала то, что для меня неприемлемо. Мы оба могли потерять власть от заговора, а наследников убили бы и посадили на это место других, нецарской крови. Ты понимаешь это?
Хатшепсут покивала. Я хоть и не знал пока всей подоплёки дела, но специально нагонял жути, добавляя к правде вымысел, который тем не менее не сильно отличался от того, что могло произойти. Такое уже случалось в истории Египта и не раз, поэтому Хатшепсут об этом прекрасно была осведомлена.
– Поэтому ты не поклянёшься мне в этот раз, а просто дашь слово, – я не отрывал от её глаз взгляда, – что закончишь свои игры против меня и мы наконец начнём править по-настоящему вместе. Поверь мне, больше для тебя поблажек не будет, покушений не на себя, а на царствующую династию Тутмоситов я больше не потерплю.
– Обещаю, Менхеперра. – Она снова из женщины стала превращаться в царя. Взгляд её становился снова серьёзным, плечи расправлялись, и она быстро пришла в себя. – Даю тебе своё слово. Только прошу, накажи всех предателей, что покусились на нашу с тобой власть.
– Этим я и займусь, моя дорогая. – Я поднял её руку, поцеловал пухлые пальцы и уже мягче посмотрел на неё. – Верховный визирь пожаловался мне, что на него свалилась часть царских обязанностей. Ты можешь ими снова заняться?
– Конечно, мой муж, – она серьёзно посмотрела на меня, – но первым делом я прикажу поменять календарь, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто теперь правит в Египте.
– Я говорил, мне это не нужно, дорогая.
– Это нужно мне, бог Монту. – Хатшепсут впервые за долгое время назвала меня тем именем, каким я представился. – Я пошла против бога и заслужила то, что со мной случилось. Моя самоуверенность должна быть наказана.
– Тогда не смею противиться власти моей дрожащей супруги, – склонил я голову перед Хатшепсут, уже полностью взявшей себя в руки.
– И последний вопрос, Менхеперра. – Она покосилась на кошку, которая внимательно слушала весь наш разговор, переводя голову каждый раз на говорившего. – Она та, о ком я думаю?
– Не знаю о чём ты говоришь, моя любовь, – мило улыбнулся я ей.
Но Хатшепсут, видимо, было достаточно и этого ответа, она склонила голову перед Бастет, затем передо мной, встала и, попрощавшись, ушла из зала, уведя за собой остатки своих приверженцев.
«Гордая и умная женщина, – задумчиво произнесла у меня в голове Бастет, – поняла, что проиграла, но нашла в себе силы идти дальше».
– Это и правда её последний шанс, – я посмотрел вслед уходящей Хатшепсут, – даже моё терпение не безгранично.
«Идём, нам нужно пообедать, раз здесь нас не накормили», – проворчала она, поднимаясь на лапы и запрыгивая мне на руки.
– Не могу в этом не согласиться, моя самая любимая богиня, – погладил я её за ушками.
«А совокупляешься ты с другими!»
– Сегодняшняя ночь полностью твоя, если это не повредит ребёнку, конечно, – быстро ответил я, и это был правильный ответ. Мою руку лизнули шершавым языком.
«Сейчас уже не повредит, у него недавно появилось сознание, и он активно интересуется, почему его отец какой-то неудачник, а не нормальный бог», – проинформировала она меня.
– И что ты ему отвечаешь? – недовольно спросил я.
«Для твоего самомнения этого лучше не знать».
– Не была бы ты такой красивой и умной, – тяжело вздохнул я, – уже бы давно с тобой порвал.
«Говори мне это почаще, – хмыкнула Бастет, – а то я начинаю к тебе привыкать, что весьма необычно для меня».
– Ну спасибо.
Так, пререкаясь с Бастет, мы вернулись в мой кабинет, где Бенермерут подал нам обоим еду и мы наконец нормально поели, а через час пришёл Рехмир и первым делом согласовал со мной указ, уже подписанный Хатшепсут, о том, что со следующего месяца моё имя в календаре будет стоять впереди её. Я спорить с её решением не стал и подписал его так же.
***
Поскольку до вечера и встречи с Неси было время, я уговорил Бастет показать мне, как пользоваться соколом. Она прикоснулась ко мне лапой и в углу глаза появилась раздражающая поначалу красная точка. Я с непривычки тёр глаз, так она мне мешала, пока Бастет объясняла принципы управления, а под её чутким руководством я даже немного полетал, смотря на город глазами сокола, но сам побоялся пока делать из-за боязни его повредить. Так что пока занимался лишь изучением настроек и менюшек, которые вызывались при наведении взгляда на раздражающую точку в углу глаза и которых и правда оказалось как-то слишком много. В глаза бросились сразу такие названия, как «составить 3D карту местности» и «глубокое сканирование». Монту и правда вложил в сокола много функций, и с ними ещё только предстояло разобраться, но ничего, времени у меня было много, а опыт управления FPV-дронами имелся, так что всё это было только делом времени, в этом я нисколько не сомневался.
– Мой царь, – отвлёк меня от изучения сокола зашедший в комнату Хопи, – время.
Я кивнул, поднялся с кровати и пошёл вслед за ним. Встреча с Неси уже привычно состоялась в комнатах Танини, который сейчас постигал все радости семейной жизни, имея три жены. Почему три? Вторая не справилась с хеттской царевной, и семья решила найти третью, которая бы поставила её на место. Как сказала Хейра, парень был уже в отчаянии и проклинал тот день, когда влюбился в эту женщину.
– Мой царь, – меня встретила тёмная фигура, сразу преклонившая колени при моём появлении.
– Привет, Неси. – Я сел за стол, а ему показал сесть напротив, что он и сделал.
– Рассказывай.
– Как и приказывал мой царь, семьи митаннийских коннозаводчиков были доставлены и устроены рядом с царскими конюшнями, – глухо ответил он, – господин верховный визирь всё сделал в лучшем виде, едва я только обратился к нему за помощью. Тренировки и объездка лошадей идут полным ходом, твоё величество может сам в этом убедиться.
– И планирую это сделать, как только закончу важные дела, – согласился я с ним, – что насчёт второго приказа?
– Я поговорил со своими доверенными людьми, а также с теми, кто занимается грабежом могил сейчас, – спокойно признался он в преступлении, за которое в Египте была введена смертная казнь, – они, едва узнав о том, что я могу предупреждать их заранее о патрулях или проверках меджаев, согласились на то, чтобы грабить указанные мной гробницы и пирамиды за треть от добытого там.
– Не жирно ли им будет? – поинтересовался я.
– Мы ведь хотим потом от них избавиться, мой царь, – пожал широкими плечами нубиец, – так что какая разница?
– Ну, тут да, согласен, – не стал я спорить, – тогда ищи всех, кто этим промышляет, собирай большие отряды грабителей, я хочу, чтобы о массовых расхищениях начали говорить все. Добытое сдавать сам знаешь кому, я его предупредил.
– Слушаюсь, мой царь, – склонил он голову.
– Личные просьбы есть? У тебя? Твоих людей? – поинтересовался я.
– Если можно, мой царь, я бы хотел взять себе в жёны одну девушку, но её семья против, – огорошил он меня, – я никто для этого рода, голодранец, по их мнению.
«Ещё один Ромео на мою голову».
– Что нужно от меня?
– Просто повеление господина верховного визиря, – ожидающие посмотрел он на меня, – так они поймут, что я не сам по себе.
– Оно у тебя будет, – тяжело вздохнул я, – но поговорить бы тебе с Танини сначала.
– С писцом твоего величества? – удивился он. – Зачем?
– Просто поговори с ним о семейной жизни, – предложил, я и он поклонился.
– Слушаюсь, мой царь, – тем не менее послушался он.
– Тогда всё, держи меня в курсе событий.
– Конечно, мой царь, думаю, уже в следующем месяце появятся первые слухи о грабежах могил.
– Чем больше их будет и чем выше будет возмущение общественности, тем лучше, – кивнул я, – нужно, чтобы пришли ко мне и потребовали разобраться с этим.
