Фараон. Книга 3. Полководец поневоле
Доезжая до каждого следующего дома или группы домов, где остановились центурионы, я знакомил Рехмира с каждым, приказывая помогать новому трибуну, который будет обеспечивать войско провиантом и снаряжением. Осознавая всю важность этого, воины заверяли, что, безусловно, окажут ему всю необходимую помощь.
На знакомство и представление Рехмира основным участникам, с кем ему придётся взаимодействовать, ушёл целый день, и в конце я дал общий ужин, где вместе с ним, центурионами и Бенермерутом мы немного попировали, параллельно я обозначил войску ближайшие цели, а также заявил, что дадим Рехмиру пару дней, войти в курс дела, и только после этого пойдём в следующий город. Разошлись мы уже глубоко за полночь, я оставил Рехмира в своей комнате, и он, лёжа на соседней кровати, тихо рассказывал мне о делах в поместье, пока я под его бубнёж просто не отключился.
***
Утром я проснулся в отличном настроении. Ещё даже не открыв глаза, понял, что оно отличное, поскольку спихнул большую часть проблемных забот на беднягу Рехмира. Самое хорошее в этом было то, что его не требовалось контролировать, особенно если ставишь прямые и простые задачи. Парень был самоорганизован, исполнителен и, главное, умён – три важных качества и все в одном человеке. Зевнув, я открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на соседнюю кровать, где он вчера спал. Она оказалась ожидаемо пуста. Позвав Хопи, который с другими охранниками дежурил за дверью, я спросил, когда проснулся Рехмир, получив ответ, что с первыми лучами солнца, он умылся, позавтракал остатками оставшейся со вчерашнего пира еды и умчался с помощниками в неизвестном направлении.
Настроение от таких новостей стало подниматься ещё выше. Поэтому, не торопясь, я позвал Бенермерута, он помог мне умыться, одеться. После пробежки и занятий ОФП я снова ополоснулся и, переодевшись, позавтракал вместе с ним. Мужчина, на которого после отъезда Меримаата свалилась вся работа по моему обслуживанию, выглядел уставшим.
– Я попросил Рехмира найти мне писца, – озвучил я вслух, – он будет тебе помогать.
– Благодарю, мой царь, – склонил он голову, – одному непросто, но я понимаю, почему мой царь не хочет привлекать чужих слуг к заботе о себе.
– Я доверяю только нескольким людям, – согласился я, – хочу, чтобы так осталось и дальше. Может, у тебя среди родни есть те, кто способен тебе помогать? Мы могли бы их устроить.
Воспитатель задумался.
– Если мой царь не против, мне нужно время, – наконец ответил он.
– Конечно, Бенермерут, конечно, – заверил его я, отодвигая от себя поднос с едой. – Фух, – я вытер лицо полотенцем, – поехали посмотрим, что успел за утро сделать Рехмир.
А успел он, оказывается, многое. Заменил троих поставщиков, сказав, что нашёл купцов с лучшим предложением и ценой, разобрался в логистике припасов во время движения войска и сейчас обсуждал с центурионами, как им лучше будет получать продовольствие. В общем, я уже и забыл, как эффективно и, главное, быстро он может работать и вникать во всё новое.
Стоя на колеснице, я с умилением смотрел, как преображался он, когда меня не было рядом. Плечи расправлены, взгляд свысока, спокойный и уверенный голос, так что все, на кого он обращал взор, просто летали, а не бегали, а золотой жезл в его руке вкупе с поясом центуриона только добавлял авторитета.
– Будущий визирь, – с гордостью сказал я, обращаясь к Бенермеруту.
Тот склонил голову.
– Твоё величество вправе будет это решать…
Он дальше замолчал, но я и так это понял.
– Когда стану полновластным царём, Бенермерут, разумеется, – ещё тише закончил я.
Мужчина остро посмотрел на меня и кивнул.
Тут нас заметили центурионы и, развернувшись, подошли ближе. Рехмир несмело мне улыбнулся, когда я поприветствовал его и поинтересовался, как идут дела у нашего нового трибуна.
– Утром я поговорил с Небсением, знаю размер казны, исходя из этого, мой царь, и планирую обеспечение огромного войска, – ответил он, склонив голову, – эти новые монеты твоего величества просто чудо! Легко и просто рассчитываться за любые объёмы! К тому же золото все берут с огромным удовольствием!
– Главное, не забудь, что с теми, кто их вздумает потом сминать, мы не будем иметь дел, – напомнил ему я.
– Конечно, мой царь, – поклонился по старой привычке он, – я помню это.
– Что там с музыкантами?
– Я уже поговорил с главами семейств, сопровождающих войско по городам, – ответил он, – они предложили вариант, что закупать вино и хлеб будут они сами, от нас лишь оплата. Я согласился, если качество не будет снижено, поэтому уже к обеду они принесут свои варианты.
На моём лице сама собой растянулась улыбка. Работа с Рехмиром была одним удовольствием.
– И да, мой царь, я отправил гонца в Фивы, к дяде, – вспомнил он, – есть на примете хороший парень в твои личные писцы, хочу, чтобы дядя подтвердил верность твоему величеству и заодно переговорил с его семьёй.
Стоявшие рядом центурионы так же, как и я, охреневали от его активности и той кучи дел, которую он успел закончить за утро, пока нормальные люди ещё спали.
– Отлично, трибун, – я постарался снова вернуть на лицо спокойное выражение, – не буду тебе больше мешать.
– Мой царь, – склонил он голову, вслед за ним это движение повторили центурионы, и я поехал обратно к дому, с полным осознанием того, что с его присутствием рядом мне, в общем-то, и не нужны другие военачальники, буду взаимодействовать напрямую с центурионами и им самим. Вот только осталась всего одна задача, которую нужно было решить. Рехмир для неё не годился, поскольку она относилась напрямую к военному делу.
– Слушай, Бенермерут, поспрашивай, пожалуйста, у легионеров, – обратился я к человеку, стоявшему рядом со мной на колеснице, – может, кто знает, как найти того смышлёного предводителя работорговцев? Неси, кажется, его звали.
– Мой царь, не нужно даже спрашивать, – хмыкнул тот, – твоё величество же ещё в походе приказал мне за ним присматривать, так что я перед расставанием поговорил с ним и узнал, где они планируют быть после той работы.
– Да? – удивился я. – И где же?
– В одном из следующих городов, которые будут у нас на пути, Абидосе, – с лёгкой улыбкой ответил он.
– Чудесно, Бенермерут, – я улыбнулся вслед за ним, – отправь гонца к нему, чтобы он выступил нам навстречу с теми людьми, что ему лично преданы. У меня будет для него предложение.
– Да, мой царь, конечно, – склонил голову Бенермерут.
***
Рехмир, оправдывая возложенные на него надежды, разобрался в поставках, логистике, а также учёте за три дня, после чего сказал мне, что мы можем выступать, чтобы он потренировался ещё и в походе над этим. Я, счастливый оттого, что обеспечение войск переложил целиком на него, тут же согласился, и уже следующим утром после разговора легионы выступили из города, оставляя его погрязшим в грязи, человеческих испражнениях и пьянстве, зато со счастливым народом, которому ещё только предстояло протрезветь и понять, что халява с бесплатной едой и вином закончилась.
Поскольку Меримаата больше рядом не было, я сам теперь правил колесницей, я стоявший рядом Рехмир пытался сделать сразу две вещи: не свалиться с неё и рассказать мне о нововведениях, которыми он упростил себе и войску жизнь.
– Мой царь, – воодушевлённо вещал он, – это оказалось куда проще, чем управлять большим поместьем, особенно когда у тебя под рукой вооружённые люди. Одно моё слово, и сотня хмурых легионеров с оружием поменяют к тебе отношение любого человека!
Я рассмеялся от его последних слов.
– Ты ещё увидишь, Рехмир, на что способны двадцать тысяч хмурых солдат с оружием, – уточнил я, показывая на войско, которое вытекало из города, сразу перестраиваясь в походные колонны.
– Я впервые вижу в одном месте столько воинов, – признался он, – и даже моему непосвящённому взгляду видно, что они грозная сила, мой царь.
– Это так, Рехмир, – согласился я, с гордостью смотря на своё творение, – а станет войско ещё сильнее, как только пройдёт модернизацию.
– Что хочет сделать мой царь? – спросил он и мгновенно смутился. – Если это, конечно, не секрет.
– Не от тебя, мой друг, – улыбнулся я, – фиванские семьи готовят мне новое снаряжение и оружие, оно усилит мою армию.
На его лоб набежали морщины.
– Что такое? Чего ты морщиться? – поинтересовался я.
– А сколько оружия собирался сделать мой царь? – осторожно поинтересовался он.
– На всё войско, а что? – начал беспокоиться уже я.
– Мой царь, я могу, конечно, многого не знать, но это огромное количество материала и тем более задействованных ремесленников, – задумчиво сказал он, – это сильно бы поменяло текущий рынок и распределение цен на услуги ремесленников. Однако я не помню, чтобы что-то подобное было в столице или её окрестностях. Наоборот, с огромным потоком рабов на рынки цены на услуги ремесленников только снижаются.
Тут моё настроение стало портиться, особенно потому, что это было вторым звоночком, после того, что мой дворец никто не собирался из моих фиванских партнёров строить. Повернувшись, я позвал Бенермерута. Когда тот подъехал, я приказал ему:
– С гонцами и колесницами у нас, конечно, в последнее время негусто, но съезди, пожалуйста, в Фивы, узнай у Усерамона, был ли за эти месяцы спрос на дерево, кожу, ткань в больших количествах, а также привлекались ли роды ремесленников к большим заказам.
Бенермерут склонил голову и развернул свою колесницу.
– Хопи, пошли с ним десяток, – показал я рукой на воспитателя.
Центурион махнул рукой, и от моего охранения отделилось нужное количество, занимая место за его колесницей. Бенермерут поблагодарил меня за заботу поклоном и, повернувшись, направил свой транспорт в сторону столицы, которую мы пропустили в своём походе по египетским городам.
Глава 5
В следующем городе нас ждали три тысячи нубийских наёмников, которых нанял номарх, чтобы не допустить нас в столицу его нома, но правда, едва наминки увидели огромные колонны, уходящие за горизонт, как тут же исчезли из нашего поля зрения, даже не вернув свой гонорар нанимателю. Так что в город мы вступали, как и обычно, под проклятия жрецов, вопли ненависти тех богатых семейств, у которых мы отжимали дома, и крики радости от простых жителей, которые уже находились под градусом, готовясь к празднованию. Причём они так хорошо готовились, что везде виднелись запряжённые повозки с осликами, с пустыми ёмкостями под зерно. В город приехали не только горожане и крестьяне, но и купцы, которые собирались хорошо нажиться на открытии зернохранилищ.
Мне достался дом самого номарха, которого вместе с семьёй попросили пожить где-то ещё, а Рехмир распоряжался его слугами и рабами, которых приказал оставить в доме. И хотя из-за этого мне пришлось удвоить охрану, но всё равно наконец было кому выбрить меня наголо и почистить. Чем я с удовольствием и занялся, посвятив всем косметическим процедурам целый вечер.
Утром Хопи сообщил, что встречи со мной ищет номарх в сопровождении свиты и меджаев.
– Пригласи его, только одного, – распорядился я, садясь завтракать в одиночестве. Рехмир снова куда-то умчался, Бенермерут отсутствовал, поэтому только охрана и Хопи были моими молчаливыми спутниками.
Внизу раздался шум. Еду мне приносили ту же, что и всем легионерам. Опасаясь отравления в отсутствие Бенермерута, я отказался есть то, что готовили слуги в этом доме, и довольствовался лепёшками, мясом и вином. Не совсем вкусно, зато безопасно.
Шум продолжился, затем дверь открылась, и с заломленными назад руками Хопи и ещё один мой телохранитель занесли внутрь незнакомого мне человека в ещё недавно хорошей одежде, а теперь почему-то окровавленной, и опустили его на колени, встав рядом.
– Что случилось? – спокойно поинтересовался я.
– Господин номарх отказался посетить твоё величество в одиночестве, – пожал плечами Хопи, а я решил, что нужно будет уточнить позже у центуриона этот момент, а то как-то некрасиво получилось.
– Почему? – я обратился к утирающему кровь из разбитого носа и губ владетеля нома.
– Я не думал, что твоё величество так сильно хочет меня видеть, – ответил тот с тщательно скрываемым гневом в голосе.
– Я? Вовсе нет, – удивился я, – ты сам пришёл ко мне. Если нам не о чем говорить, то прости, я собрался завтракать.
– Это мой дом, твоё величество, – напомнил он мне. – Его величество Хатшепсут немедленно будет поставлена в известность об этом произволе.
– Ой, да ради всех богов, – отмахнулся я от него, – можешь хоть прямо сейчас гонца отправлять.
– Хопи, выведи номарха, только вежливо в этот раз, – попросил я своего центуриона.
– Твоё величество, я бы хотел поговорить, – быстро ответил сидящий на коленях и пробурчал: – Раз уж всё равно тут.
– Говори, – я не позволил ему встать, вместо этого потянулся и отломил кусок лепёшки, отрезал от холодного мяса кусок, положил его сверху на хлеб и стал есть, запивая кислым вином.
– Мне будет позволено встать? – пробурчал он.
– Если я этого не сказал, то очевидно, что нет, – проговорил я, лишь на секунду перестав жевать.
В его голове, видимо, происходило переосмысление всего, с чем он пришёл изначально ко мне, и неожиданно он предложил:
– Мы можем с твоим величеством договориться, чтобы его войско покинуло город?
– Нет, – я пожал плечами, – благодарный народ Египта должен узнать о походе своего царя в земли нехси и о том, как он героически всех победил.
– Твоему величеству не нужно золото? – хмуро поинтересовался он. – Тогда, может быть, его интересуют рабы? Наложницы?
– Те самые рабы и наложницы, которые поступили на рынки благодаря мне? – я заломил бровь, и он понял, что говорит ерунду.
В комнате воцарилось молчание, прерываемое изредка моим чавканьем.
– Почему мой царь не хочет, чтобы мои слуги приготовили ему нормальную еду? – неожиданно спросил он.
– Ну, если её перед этим будут пробовать твои дети и ты сам, то я не против, – ответил я, запивая последний кусок и отодвигая от себя остатки пищи.
– Твоё величество разрешит на этих условиях вернуться в дом мне и моей семье?
Я, удивившись, задумался. Не дом, а самый настоящий небольшой дворец был способен вместить не только меня с охраной.
– Ладно, возвращайся, только в те комнаты, что не рядом с моей и комнатами охраны, – разрешил я, подняв взгляд на Хопи, который кивнул, принимая приказ.
– Благодарю твоё величество за щедрость, – язвительно ответил он и затем, вставая, лишь наклонил голову, покидая комнату.
Когда Хопи вернулся, я поинтересовался у него тем, что не стал оглашать в присутствии номарха.
– Зачем ты его унизил? Я не приказывал так с ним поступить.
– Номарх, мой царь, прилюдно негативно высказался о твоём величестве, – спокойно ответил тот.
– Что он сказал? – нахмурился я.
– Мои губы страшатся произнести такое вслух, мой царь, – скривился он.
– Хопи, не заставляй меня повторять.
– Бесполезный царь не имеет права занимать дом номарха, – нехотя ответил он.
– Бесполезный… – я покатал во рту это слово, – не кажется тебе, что как-то неосмотрительно произносить такое, если у этого бесполезного царя под рукой большое войско?
– Показалось, мой царь, – кивнул он, – именно поэтому он и предстал перед твоим величеством в том виде, в каком предстал.
Я хмыкнул. Хопи был прав, ругать его не за что.
– Молодец, – кивнул я, – теперь он и его приближённые точно будут следить за языком, особенно если рядом находятся легионеры.
Центурион склонил голову и занял своё место в углу.
– Рехмира не видел?
– Общается с какими-то купцами, – ответил он, – прибыли из Фив, судя по говору и норову.
– Интересно, какие новости он нам принесёт, – заинтересовался я.
– Позвать его, мой царь? – поинтересовался он.
– Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, – добавил я.
Хопи отправил одного из охраны, и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.
– Мой друг, – скривился я, – я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.
– Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья, заслуживают того, чтобы их услышал царь как можно скорее, – быстрой скороговоркой проговорил он.
– Говори.
– Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? – поинтересовался он и, когда я кивнул, предчувствуя неладное, продолжил: – Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке, не было.
Я стиснул зубы.
– Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.
– К сожалению, да, мой царь, – повинился он, – есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.
В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация, конечно, была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.
– Что ещё рассказали твои знакомые? – держа себя в руках, поинтересовался я.
– Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с твоим величеством, хотели бы получить такие же привилегии, – грустно ответил он.
– С этим ко мне уже приходил твой дядя, – ответил я, – и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.
– Твоё величество хочет сам этим заняться? – спросил он. – Это прибыльное, но очень хлопотное дело.
– Кто ещё занимается невольниками? – поинтересовался я. – С кем ни за что не станут говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.
– Финикийцы и… – тут лицо Рехмира перекосило, и он даже от отвращения сплюнул на пол, – проклятые иудеи.
– Иудеи? – в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, – а они уже ушли из Египта?
– Да, мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, – ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.
– Если ты так их ненавидишь, значит, кто-то всё же остался? – поинтересовался я.
– Проклятые ростовщики и торгаши, мой царь, – согласился он, – но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.
На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.
– Найди мне их, я хочу поговорить с ними, – попросил я его.
– Нет, мой царь! – оскорблено воскликнул он. – Эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!
– Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, – настойчиво попросил я, – если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.
– Хорошо, мой царь, – было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.
Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, обсуждали текущие новости, вот и всё, сразу после этого разойдясь по своим помещениям.
***
Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленникам не поступало, а в остальном визирь подтвердил, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово, данное такому нечестивцу, как я, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.
Бенермерут, смущаясь, сказал мне также, что Усерамон сообщил ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним, и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться из-за того, что Усерамон лишал меня возможности делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.
– Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? – спросил я, видя, как тот снова мнётся.
– Да, мой царь, – он упал на колени, – но я понимаю, что не могу оставить твоё величество сейчас, когда от тебя ушли все.
– Сколько тебе нужно времени на это? – спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого ни хотелось.
– Не больше двух-трёх месяцев, мой царь, – склонил он голову.
– Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, – распорядился я.
– Мой царь! – на его глазах показались слёзы благодарности, но я отмахнулся.
– Я обещал Бенермерут, что за спасение жизни награжу тебя, поэтому бери свою награду и вступай в права. Пару месяцев я без тебя точно продержусь.
Мужчина поднялся на ноги и низко мне поклонился.
– Подойди к Небсению, скажи, я распорядился дать тебе сто шетит на дорогу, – сказал я, когда он выходил из комнаты. Бенермерут ещё больше стал благодарить и наконец вышел, оставляя меня одного с охраной.
Я почесал нос, как-то внезапно вокруг меня не осталось никого из тех, с кем я пошёл в этот поход.
«Никого, кроме своей армии, – хмыкнул я про себя, – а уж с остальным я как-нибудь разберусь».
Закончив разговор с Бенермерутом, поскольку со жрецом он обещал быть более длительным, я велел позвать Небуави. Когда тот вошёл, низко кланяясь мне, я с каменным выражением на лице пригласил его встать рядом со мной.
– Приветствую тебя, Небуави, – обратился я к нему, – каков был твой путь? Не чинили тебе обид? Что сделал ты из того, что я велел?
– Мой царь, – низко поклонился он, – позволь говорить по порядку.
Я жестом показал, что да.
– С уважаемым господином Бенермерутом мы разговаривали по пути сюда, и мой царь уже наверняка получил известия о том, что те люди, которые притворялись моими друзьями, оказались стервятниками и предали не только моё доверие, но и доверие моего царя, – пафосно начал он.
– Небуави, уменьши количество витиеватых оборотов в своей речи, – приказал я, – у меня не то настроение сейчас, чтобы слушать длинные словоизлияния.
До него тут же это дошло, чему наверняка помогло выражение моего лица.
– Проклятые предатели не пустили меня даже на порог своих домов, мой царь, – жалобно сказал он, – велели слугам бросить мне чёрствый хлеб, словно я какой-то нищий попрошайка.
– Хорошо, – кивнул я, – что насчёт основного дела?
– Здесь всё гораздо лучше, твоё величество, – обрадовался он смене темы, – третий жрец Амона согласился вместе с главой канцелярии смягчить слова в молитвах, с которыми будут обращаться к пастве жрецы в других номах, кроме фиванского. Когда я уезжал от них, они уже начали рассылать правленые версии в другие храмы Амона.
Он достал из объёмной сумки свиток и зачитал его. Я согласился, что да, в таком виде это уже более обтекаемо и может трактоваться как угодно.
– Что я им буду за это должен?
– Дары стоимостью десять тысяч шетит, – ответил он, – мой царь планировал посетить Абидос, рядом есть небольшой храм Амона. Жрецы сказали, что будут ждать твоё величество там, если он, конечно, хочет, чтобы это послание разошлось в остальные храмы вместе с принесёнными царём дарами.
– Какие дали гарантии? – поинтересовался я. – А то я уже один договор заключил благодаря тебе.
– Понимая это я лично составил его, мой царь, – смутившись, поклонился Небуави, протягивая мне следующий свиток, доставая его из сумки, – если содержимое станет известно верховному жрецу Хапусенебу, им несдобровать.
– То есть предлагаешь пойти на сделку с ними?
– Не мне советовать твоему величеству, что делать, – смутился он.
– Но… – продолжил я за него.
– Но я бы дал совет моему царю потратить золото на эти цели, – закончил он, – сумма большая, но для налаживания сотрудничества со жрецами Амона в остальных номах это будет правильно.
– Ты сам знаешь, что фиванские семьи преподнесли богатые дары Амону, – заметил я, – зачем им что-то брать от меня?
– Третий жрец и глава канцелярии, мой царь, не те должности, до которых дойдут все подарки, – хитро улыбнулся он, – боюсь, всё лучшее достанется верховному жрецу и тем людям, которым он благоволит. Третий жрец не входит в их число.
