«Рим». Мир сериала

Д. Пучков: Это серьезнейшее мастерство и тех, кто все это рисовал, изобретал, и тех, кто это сколотил, осветил и заснял.

К. Жуков: Да, причем так, чтобы это не лезло в камеру специально. Если показывают некий предмет, значит, дальше будет развитие сюжета, в котором он будет завязан. Нет показухи: мол, у нас все по-богатому, мы только что потратили 100 тысяч долларов на безделушки, поэтому нужно их продемонстрировать. Вот, например, бюджет нашего фильма «Александр. Невская битва» составил шесть миллионов долларов, немало для 2007 года. Матчасти было довольно много, поэтому как только оператор начинал что-нибудь снимать, тут же прибегал продюсер Игорь Николаевич Каленов (он же по совместительству режиссер) и кричал: «Покажи вот эти чашки! Ты знаешь, сколько я за них заплатил? Прямо давай крупным планом. Чего мы тут их на стол поставили так просто?» Ну, это такое дешманство! Это же сразу в глаза бросается.

Д. Пучков: Но вернемся к Ворену.

К. Жуков: Так вот, Ворен нервничает – он жены не видел восемь лет. «Я друзей не видал по полгода, я жены не видал никогда». И тут он видит замечательную брюнетку – свою супругу (в исполнении Индиры Вармы), которую зовут почему-то по-гречески – Ниоба, а у нее на руках младенец, неуловимо похожий…

Д. Пучков: На соседа!

К. Жуков: …на саму Ниобу. Как выяснилось, два года назад Ниоба получила похоронку на Ворена. А ребенок этот от мужа сестры. Но объяснять это все Ворену было нельзя, потому что он по-солдатски прямолинеен и очень горяч – он сначала пришибет и только потом будет разбираться. Поэтому она ему врет, что это внук Ворена от его дочери, которой уже целых 13 лет. Целых!

Д. Пучков: Пора уже, да?

К. Жуков: Да. Ворену пришлось поздороваться с детьми, извиниться перед женой за то, что он так на нее наехал, ну и, конечно, сразу подарить ей член германца.

Д. Пучков: Что, кстати, было удивительно: это член германца… Это он засох, по всей видимости. Я не знаю, что там у германцев было.

К. Жуков: Ну, на самом деле он хвастался перед женой, что привез много рабов из Галлии и сейчас их продаст, а рабы все отличные – вон какие у них письки! – и семейство Ворена заживет!

Д. Пучков: Северные-то рабы ценились, в отличие от южных – сирийцев, греков. Те же все подлые, хитрые.

К. Жуков: И к тому же нежные.

Д. Пучков: Да, такой раб не нужен, а вот толковый германец с севера – другое дело. Как там на рынке: сливки галльских племен – это тебе не шаляй-валяй.

К. Жуков: Именно так. Сцена очень печальная, потому что все это вранье пригасило скандал, но потом оно сыграет самую черную роль. Правда, я одного не понимаю: она соврала, но соседи-то молчать не будут, это невозможно. Там почти как в деревне.

Д. Пучков: Да деревня и есть.

К. Жуков: Все в этом дворике живут, все про всех всё точно совершенно знают, там не зашифруешься никак. Ему бы через полчаса все рассказали. Тут какие-то пассивные соседи.

Между тем Антоний, которого величают весь фильм дурацким титулом «генерал Антоний», заходит домой к Атии с целью отметить победу на выборах.

Да, по поводу генерала: «генерал» происходит от латинского «генералис» – «главный». Теоретически Антония могли звать «генералис» – типа «послушай, начальник», но титулом это не являлось, просто обращение: «Эй, босс!» Титул у него был легат, это его официальное поименование. А теперь еще и трибун. Так что если бы его звали по титулу, то говорили бы «трибун Антоний» или «легат Антоний», но никак не «генерал». Это придумка, но, повторюсь, теоретически так могли обозначать его старшинство…

У Атии Антоний застает кучку помпеянцев: Катона, Цицерона, Сципиона, которые немедленно начинают торговаться с ним насчет статуса его шефа Цезаря – как бы сделать так, чтобы он вернулся. Помпеянцы проводят совершенно конкретную политику: Цезарь должен вернуться, сдаться на милость сената и предстать перед судом. Может быть, его оправдают, если будет себя хорошо вести. Марк Антоний говорит, что Цезарь готов приехать в Рим, но нужно, чтобы ему дали гарантии неприкосновенности. Он готов отправиться в другую провинцию, например в Иллирию (напомню, что эта провинция и так под его контролем), и там пересидеть пару лет, чтобы все сгладилось. Это правда, потому что Цезарь до последнего не хотел конфронтации с кем-либо вообще, по крайней мере публичной. Он всем говорил: будем мириться, не надо ссориться, я готов идти на уступки – это буквально в каждом его документе прослеживается. Может быть, Цезарь и вел какую-то игру, но официально он проповедовал самую миролюбивую политику. Это как раз нормально, что он устами Марка Антония, как показано в фильме, дает своим противникам, условно, руку примирения.

Ну а Тит Пулло проводит весело время между шлюхами и игрой в кости.

Д. Пучков: Кого-то дрючит с криками и поливая вином. Молодец!

К. Жуков: Да-да-да, отдыхать он умеет. Кстати, это был не просто разврат, пьянка и игра в кости. Это был полурелигиозный или напрямую религиозный ритуал. Игра в кости – это был способ выяснить, насколько тебе благоволят боги, и проигранные деньги, таким образом, были жертвой богу удачи.

Д. Пучков: Неплохо.

К. Жуков: Посещение лупанария тоже было своего рода ритуальным действием, особенно после войны: ты должен очиститься некоторым образом. А не то что захотелось – и пошел по падшим женщинам.

Да, ну и легионер играет с каталами, которые раздевают его до нитки, используя кости со свинцом внутри. Пулло их палит, убивает, но при этом получает тяжелую рану на затылке.

Д. Пучков: Черепно-мозговую травму.

К. Жуков: И приползает к Ворену. Я не понял, как он нашел туда дорогу, потому что в Риме Пулло не был ни разу и где живет Ворен, не знал. Он, видимо, самонаводящийся.

Д. Пучков: Чутье привело.

К. Жуков: Ворен вызывает шикарного доктора для Пулло, который делает ему…

Д. Пучков: Нейрохирурга.

К. Жуков: …который делает ему трепанацию черепа, достает из мозгов застрявшую щепку при помощи офигенно сделанных бронзовых инструментов – лучковая пила круговая, которой пропиливают кости.

Д. Пучков: Отлично сделаны, да?

К. Жуков: Потом, когда с ним расплачивались, говорил: «Пятнадцать денариев. Это медная…»

Д. Пучков: А как с монетами, кстати, было? Тогда же не было хороших твердых металлов и пуансонов, чтобы шарашить одинаковые дензнаки.

К. Жуков: Почему не было?

Д. Пучков: Ну, они все какие-то кривые. Или это от времени?

К. Жуков: От времени. Они, конечно, были не такие, как сейчас в Центральном монетном дворе чеканят, но вполне себе нормальные. Другое дело, что обеспечить полное монетное обращение в Римской империи на пике могущества и богатства (я про республику даже не говорю) было просто невозможно. Половина обращения происходила в виде натурального обмена, то есть товар менялся на товар без посредства денег. А монеты были всякие. В частности, какие-нибудь наместники той или иной провинции могли отчеканить монету со своей физиономией. Главное, чтобы вес выдерживался. Это же драгоценный металл, он сам по себе ценен. Если на монете государственные регалии изображены, значит, она отчеканена государством и есть гарантия, что в металле не будет каких-то примесей. А когда примеси появлялись, происходили бунты и восстания.

Пока Ворен лечит Пулло, Помпей договаривается с Цицероном, сидя, судя по всему, в лудусе, то есть в гладиаторской школе, где они смотрят на каких-то странных гладиаторов. Договор хитрый: Цицерон должен уговорить своего друга Сципиона выдать в сенате вотум Цезарю, чтобы тот немедленно распустил армию, прекратил военные действия и, не выдвигая условий, вернулся в Рим, а если не вернется, то будет объявлен врагом республики и народа. «Враг народа» – термин еще из Рима.

Д. Пучков: Многие не знают.

К. Жуков: Да. «Враг народа» в римском исполнении совершенно страшная штука: если кого-то объявляли врагом народа, то с ним и со всеми его родными, с имуществом можно было делать все что угодно. Приходилось сразу сбегать куда-то сломя голову, потому что достали бы…

Цицерон на предложение Помпея говорит, что если они такое сейчас скажут, то Цезарь соберет свои войска и пойдет воевать – у него не будет выбора. На что, естественно, Помпей замечает: «Слушай, мы даже до голосования довести не успеем, потому что в сенате будет сидеть народный трибун Марк Антоний, который сразу это заблокирует своим вето. Но Цезарь увидит, что весь сенат проголосовал против него, что у него мало сторонников и его позиция слабая. Таким образом, мы не раздразним опасного зверя, а продемонстрируем слабость его позиции. А если ты, Цицерон, не уговоришь весь сенат проголосовать единогласно, я сяду на корабли со своими войсками и уплыву в Испанию – и разбирайтесь с Цезарем сами».

К. Жуков: Я никак не мог выучить полное имя Сципиона. А звали его Квинт Цецилий Метелл Пий Сципион Назика, он был одним из рекордсменов по количеству когноменов. Кстати, тут надо похвалить сценаристов, потому что я отлично понимаю, что 52 минуты серии просто не вместят всех перипетий политической борьбы в сенате – пришлось бы отдельный сезон снимать. Но упрощение сделано блестяще – тот редкий случай, когда талантливые сценаристы своими исправлениями и допущениями не ухудшили исторический сюжет. Это в наше время дорогого стоит.

Не очень понятно, почему Цицерон всю дорогу крутится в Риме. Он в это время (в 50 году до н. э.) исполнял должность наместника в Киликии, то есть в Малой Азии, и должен был находиться далеко от Вечного города. Но фильму это не помешало. Я думаю, так сделали потому, что Цицерона более-менее все знают.

Реально события в те дни неслись галопом: 10 декабря 50 года до н. э. Антонию пришлось столкнуться с попытками отстранить Цезаря от проконсульства. В сенате Кассий и Антоний наложили вето на попытку отозвать Цезаря из Галлии. Через 10 дней, 20 декабря, Антоний пошел на контрмеры – он собрал народный сход и выступил там с речью против Помпея. И вот тут-то на арене появился еще один подкупленный Цезарем политик, замечательный персонаж Гай Скрибоний Курион. Плутарх пишет, что если Лепида подкупили за 1,5 тысячи талантов, то за сколько подкупили Куриона, даже сказать невозможно. Наверное, сумма была значительно больше. Но он деньги отрабатывал честно: за Цезаря выступал, сражался и погиб в итоге уже во время гражданской войны.

Д. Пучков: Ну, может, не только в деньгах дело было?

К. Жуков: Да, видимо, и в деньгах тоже, потому что Цезарь ему так заплатил, так заплатил! Вообще, Цезарь был человеком крайне харизматичным и обаятельным – это видно по всем его писаниям. Он располагал к себе. Сам Курион был молод, он не успел проявиться ни как политик, ни как оратор. Он погиб в 35 лет, если я не ошибаюсь. Но Курион был мастерский интриган, поэтому ему, а не Антонию Цезарь доверяет проведение всей интриги, которая разворачивалась накануне гражданской войны. Курион привозит в сенат письмо от Цезаря, в котором тот предлагает мир на основании взаимных уступок. А противники Цезаря отлично знали, о чем письмо, и не дали его прочесть в сенате. Но в конце концов Антоний и Кассий как народные трибуны добились, чтобы письмо внесли в сенат, что было очень важно: письмо как голос Цезаря должно было попасть в официальный орган – и там его должны были публично зачитать. То есть оно стало уже как бы официальным обращением. В письме говорилось, что Цезарь немножко погорячился, но он готов за это отвечать: он распустит свои войска, если Помпей распустит свои.

Д. Пучков: Толково.

К. Жуков: Из этого также следует, что и Помпею придется идти в суд, потому что они оба одинаково накосячили против буквы закона. Антоний и Кассий смогли заставить сенат прочесть письмо, но не смогли заставить его дать официальный ответ. Ну да, запрос поступил, мы пока разбираемся. Когда разберемся – бог его знает.

А пока Курион занимается интригами, сенат добивается принятия Senatus consultum ultimum, то есть чрезвычайного закона, по которому Цезаря отзывали из Галлии. Антоний и Кассий шли на заседание сената с целью наложить вето на этот закон, и вот тут-то на форуме на них напали.

Д. Пучков: Сразу вопрос: они все там с дрекольем каким-то, с дубинами ходили. С оружием ходить запрещено было? В смысле с холодным, с колющим, с режущим?