Конфетку и пучок укропу
Покажет – да и уберет
Тут же
«Я вышел в сад – он полон был сполна…»
Я вышел в сад – он полон был сполна
Врагов и наших трупами полегших
Я в дом ушел – там было все полегче
Хотя и там была уже она
Я ей сказал: Ирина, ты – медведь
Доделывай свое святое дело
Смотри, два листика еще не облетело!
И ты – она мне отвечала – ведь —
Что я? —
И ты, и ты! —
Что я? что я? —
И ты, милый, и ты! —
Что, что, что я? —
И ты, и ты, я говорю: и ты! —
И что, что я? —
И ты! —
Что? —
И ты!
Высокое
«Склонясь у гробового входа…»
Склонясь у гробового входа
Не то, что мните вы – язык
Не слепок, не бездушный лик
В нем есть душа, в нем есть свобода
В нем есть любовь, в нем есть язык
Гады!
«Коснулся разговор высокого…»
Коснулся разговор высокого
Все стихли, как налившись соком
Неведомого
Как будто острою осокою
Коснулись тела, и осока
Вдруг налилась девичьим телом
И неземным самоотдельным
Цветком махровым расцвела
Так вот было
В наши времена
«Вот я котлеточку зажарю…»
Вот я котлеточку зажарю
Бульончик маленький сварю
И положу, чтобы лежало
А сам окошко отворю
Во двор и сразу прыгну в небо
И полечу, и полечу
И полечу, потом вернуся
Покушаю, коль захочу
«Очень трудно честно жить…»
Очень трудно честно жить
Взять и просто не писать
Вот и я сумел дожить
Чтоб об этом написать
Если ж просто не писать
Так кто же догадается
Что не пишешь ты умышленно
С некой целию возвышенной
«Когда сижу в столовой многолюдной…»
Когда сижу в столовой многолюдной
А рядышком народ шумит
Одна меня мечта томит
Мне остров представляется безлюдный
И птица одинокая парит
И тишина, но тучи набегают
И гром гремит, и молния сверкает
На месте прямо птицу убивает —
Такая вот мечта томит
Меня
«Я с домашней борюсь энтропией…»
Я с домашней борюсь энтропией
Как источник энергьи божественной
Незаметные силы слепые
Побеждаю в борьбе неторжественной
В день посуду помою я трижды
Пол помою-протру повсеместно
Мира смысл и структуру я зиждю
На пустом вот казалось бы месте
«Иду по лесу средь стволов…»
Иду по лесу средь стволов