Бесполезный человек

Глава 99

Мир погрузился в спячку, и спустя, как показалось, мгновение, вновь проснувшись, открыл свои двери нараспашку с новой утренней бодростью, но не для Эра. Для, уже нищего и жалкого наследника, потерявшего все, даже честь и имя, даже жизнь будущую, и часть настоящей жизни, ушедшей в небытие агонии – двери оставались закрытыми. Не только физически закрытыми, но и морально и духовно, от воли и упорства Эра осталась лишь тень сомнений и жалкое смирение перед судьбой. Для него всё кончено, но небольшая отсрочка отделяла его от гибели, от небытия и настоящей смерти, которой он боялся. Смерть для него являлась в форме философской, но не материальной, не отдаленной, а стоящей за спиной, словно его жизненные часы отсчитывали последние секунды, и осознание своей конечности и смертности ввергало принца в шок и трепет. Для людей оставалась надежда на новую жизнь, на жизнь после погребения, не окончательную, основанная на вере надежда. Но для кристаллита, который был от части машиной, компьютером в живом теле, можно ли было надеяться на новую жизнь, ад или рай? Была ли вера в сакральные вещи единой, относящейся ко всему мыслящему и разумному, или же люди ошибались на счет души, ибо ее может и не быть, а тела их, мозг их и разум лишь проекция разума, не что иное как химическая реакция? И разницы между машиной из крови и пота и машиной из стали и сплавов нет?

Когда-то он верил, мечтал, строил планы на века, пытался вспомнить прошлое и построить будущее, но злой рок всячески на протяжении всех его жизней обрушивал на него лавину несчастий и испытаний, которые окончательно сломили его веру в свою непоколебимость и бессмертие, в свою вечность и могущество, как идеальное творение, как божественное начало новой цивилизации. Он остался на затворках мира, перестал быть вершителем судьбы, конечно, принц был создателем, а не разрушителем, он любил созидать, вкладывая вещь или идею свою гениальную душу. Чувствовал Эр себя обычным смертным, без веры, без сил, опустошенным отчаянием. Окончательная смерть пугала его, но и придавала сил, окунула его в море сомнений, сожалений и мучений совести перед своим народом, так и перед людьми. Принц чувствовал себя погибшим, предателем, Иудой своей эпохи, чья неприкаянная душа, застрявшая в погибающей оболочке, ищет свой крепкий сук осины, чтобы окончить страдания раз и навсегда и испустить дух. Страх перед смертью вселял в него чуждое чувство его расе, наталкивал его на чуждое философствование о смысле существования и смысле его поступков, так и поступков его племени. Его ни на минуту не оставляла мысль, что он, принц, является частью ужасного замысла, частью механизма–монстра, уродского создания, чуждым природе и естественному началу вселенной, что он – изгой среди изгоев, убийца среди убийц и паразит. И эта мысль – что он паразит, мучила его сильнее всего. Он не мог от неё избавиться, не мог пересилить себя, пересилить чувство вины, не мог перестать им быть, ибо уже был бессилен, не мог сопротивляться, лишь потеряв всё, обесценив всё, он мог очиститься и только так.

У Эра не было по–настоящему счастливых воспоминаний, даже из детства, это раса быстро взрослеет и обретает взрослый разум, иногда он грустил о том, что не ощущал себя нормальным человек, не имел сильных чувств, был половиной, не полным и не завершенным. Мало кто страдал от незавершенности чувств, обычно этим пренебрегали, кристаллиты были эмоционально бедными и жестокими психопатами, высокоорганизованными хищниками. Им было чуждо человеческое взросление, любовь. Они любили ненавидеть. Если же навязчивые мысли возникали, то это лечили смертью или наркотиками. Лечение смертью практиковалось хорошо, ведь тело могло быть генетически бракованным в пределах одного процента.

Голова бы распухла от всей философии кристаллов, но сами они ей пренебрегали, они были лишь винтиками в механизме, радостными винтиками, которым уготовано изобилие и вечное вращение в великой социальной «машине». Самоубийства отсутствовали, никто не «целовал» пистолет из-за жажды к жизни.

Пылающий яркий свет обжигал его белоснежное лицо. С головы выпали последние выгоревшие волосы, которые Эр непрерывно с себя рвал. Его нервная система разрушалась, оставляя опустошенный и жалкий сосуд, лишенный души.

Как ему казалось, он не спал несколько дней. Головная боль стихла, в глазах потемнело, казалось, Эр почти ослеп от яркого света.

Скрипнула мягкая дверь, и в комнату вошли гвардейцы, принесшие Эру одежду. Свет убавили, включили кондиционер, который ударил прохладой по обгоревшему телу Эра.

Его к чему-то готовили. Ввели инъекцию.

Поняв в чем дело, принц покорно оделся, оправился, и с гордым видом, но раскачиваясь из стороны в сторону, вышел вслед за конвоем, ели держась на ногах.

При свете ламп, Эр показался им таким старым, каким никогда не был, вскоре же его вели по столь знакомым коридорам, что по спине пробежала дрожь от мистического испуга. Эр знал, куда его ведут! На убой!

– Убивать ведут, мучить, – подумал принц, –так бесцеремонно и просто, как быка на скотобойню, – сколько времени я там провел, в карцере? – вдруг спросил он у слуг.

– Почти сутки, – ответил робот без трепетного обращения, твердым и металлическим голосом.

– Тише, нам приказано не разговаривать с заключенным, – ответил второй.

– Так я уже заключенный? – усмехнулся Эр, его положение в обществе не позволяло находиться под стражей, если только незаконно.

– Да, сегодня у тебя плохой день Эр, – заговорил с ним робот и замолчал, прими наше соболезнование.

– Знаю. А теперь молчите… Это я вас сделал такими болтливыми! Теперь молчите! Вам же лучше! Ещё не хватало, чтоб узнали о моих проделках в инженерном центре! – Эр стиснул губы и замолчал, вспоминая весь свой тайный и кропотливый труд по созданию программы–сознания дворцовой гвардии.

Его ввели в комнату императрицы, все ещё пустую, обставленную роскошной мебелью, убранную драгоценными коврами и тканями.

– На колени перед Императрицей! – приказал гвардеец. Эр покорно присел, с облегчением вздохнув.

– Мне так даже лучше, на коленях, – и усмехнулся своему положению раба.

– Скоро все закончится и… – прошептал ему на ухо страж, – для всех… – скрипнула дверь и Эр не расслышал сказанное ему дальше.

– Что? Что ты сказал? – удивился Эр словам, не поняв до конца смысла.

– Как-то странно себя ведут слуги, – заметил он, – такого я в них не закладывал, неужели учатся. Нет, не может быть! Этого не может быть.

Императрица, в роскошном платье, держа на лице маску почти влетела в комнату.

– Ах, он уже здесь! – обрадовалась Беллатриса, – ну что, мой птенчик? Пора положить твоему заговору конец и обрезать тебе крылья. Ты едали не превратился в настоящего орла! А та пощечина, ты словно коршун ворвался! Но ты ещё птенец, никчемность! Поверить не могу, что мой сын хотел предать нас! Свою семью! Предать свою кровь! Свой род, лишив себя имени и чести!

– Вы мне не семья! – огрызнулся Эр, покраснев от гнева.

– А кто тебя породил? Кто? Кто взрастил? Семейный разлад – это так трогательно! Все, как у людей! – её забавляло начатое представление.

– Не вы, кто-то, но не вы уж точно! Я такой же, как и вы. Увы, я не напрашивался к вам в сыновья! И роли распределял не я! Вы монстры, паразиты… Вы мне не чета! хоть я и болен… – ответил с ненавистью Эр – у меня хватит духу плюнуть тебе в лицо, губительница! – его слова прозвучали как пощечина.

– Хорошо, что ты не отрицаешь свою вину, – сухо ответила Беллатриса, кидая на Эра ненавистный взгляд, – слуги, внесите! – роботы внеси в комнату поднос со шприцом, – а то было бы намного хуже, для тебя! Пришлось бы выпытывать признание и доставлять тебе ничем не оправданные страдания. А хотя, оправданные, политическими соображениями! – она подняла шприц с подноса и всмотрелась в мутную жидкость.

– Ты даже не заметил, как я тебя уже несколько лет травлю, – Беллатриса открыла шприц, оголив острую иглу, – идиот, ты решил, что твоя болезнь развивается сама собой? О, нет! Это я тебе помогла заболеть, а когда я избавлюсь от тебя, примусь за твоего папашу, который мне уже осточертел! Немедленно покончу с тобой, слуги держите его! – приказала она, но Эр не упирался, жало вонзилось под кожу, впрыснув смертоносную смесь в кровь.

– Скоро ты умрешь, твой мозг растворится окончательно! Зачем, спросишь ты, я так делаю? А потому, что это был самый легкий способ от тебя избавиться, и насладиться твоими мучениями и агонией, твоим безумием, да так, чтобы не вызвать подозрений, – Императрица засмеялась, отбросив пустой шприц в сторону, – но это ещё не все, я хочу, чтобы ты ещё помучился – облизав губы в искушении, отошла в сторону.

Эра ударила судорога, скрутило все тело, яд начал действовать, растворяясь в крови, приведя сердце в тонус. Его сознание помутнело, словно от наркотиков.

– А-а-а, – закричал он, извиваясь в припадке, который прошел так же стремительно, как и начался. Яд медленно распространялся по крови.

– Не так быстро! Яд действует очень медленно… Правда я гениальна? В составе ещё и наркотики есть! Лошадиная доза, ты так к ним привык, что ты будешь долго мучиться и на тебя он не смертельно подействует, да и не даст тебе умереть некоторое время! Слуги, введите! – императрица хлопнула в ладоши, – представление только начитается Эр!

В комнату ввели врача Эра, и двух молодых людей.

– Пришла пора взяться за разоблачения! С самого начала я знала, кто хочет мне спутать все карты! Откуда-то воскресший жрец, которого в этот мир не приглашали! На колени их! – слуги усадили их перед Эром, – Молись жрец! Твой алтарь давно забыт! – Беллатриса вновь рассмеялась, твой храм давно ушел ко дну, у нас свой храм! Храм богу войны и силы! Свои идолы и своя вера! В себя, мы – Боги!

– Все кончено! – закричал им Эр, – мы пропали!

– Замолчи отпрыск! У нас здесь ветхозаветная демократия! – осекла Эра Беллатриса.

– Ещё не все потеряно дитя, – сказал ему с гордостью жрец, но его в грудь ударила разъяренная Белла и он опешил, задыхаясь.

– У тебя было время наговориться! Решили всех обвести вокруг пальца? Подкопать к нашему сыну, и ввести его в искушение, поманив его неким спасением души и властью? Глупцы! Вы сами же попались в свои сети! Сами же хапнули греха, напились им до опьянения! А теперь, низкие создания, рабы, за все ответите!

А вот сюрприз для вас всех! Не только для тебя Эр! – Белла хлопнула в ладоши и в комнату вошла молодая женщина в маске.

Её элегантное платье блеснуло и утонула в лучах, глаза алчно блестели сквозь сумрачную маску, знакомые голые стопы до боли взбудоражили Эра.

–Покажи им свое лицо любовь моя, – прижалась к ней Беллатриса и нежно обняла за плечи. Девушка сняла маску.

– Саша! – выкликнул испуганный Эр.

– Нет, мой дорогой, ты ошибаешься, – девушка страстно поцеловалась с Императрицей, – скучала без меня? Не могла дождаться, когда начнется заключительная часть спектакля! Так устала стоять и слушать – и отойдя от Белластрисы, устремила свое внимание на принца.

– Ты невыносим Эр, – обратилась она к нему после некоторого раздумья, – глупый мальчик, и правда поверил, что я какая-то там свободная студентка? Что мне интересна ваша никчемная скучная наука? Желающая, к тому же, помочь тебе безвозмездно? Я? – она размахивая веером, подняла подбородок Эра кверху, заглянув в его потухшие глаза без интереса и отошла к другой жертве.

Эр помрачнел, но не ответил. Принц не сводил глаз с Саши.

– Мне кажется, я пришла вовремя? – улыбнулась она, погладив по голове стоящего на коленях связанного парня, тот оскорблено фыркнул.

– Именно, моя дорогая, положим конец их страданиям и вечным мукам! Слуги! – вскрикнула Белла.

Гвардейцы внесли в комнату поднос с древними инструментами.

– Помнишь их? Жрец? Я даже твоего имени не знаю, кому же я тогда скажу спасибо, за то, что я стою здесь и сейчас живая? Никому! И Только себе! – она провела пальцами поверх шершавых покоробившихся артефактов, словно оценивая их древность, – их стоит освежить.

Твой любимый молоток, трубка и щуп! – продолжила она, – всё здесь, на месте, можно безболезненно извлечь кристалл из черепа! А давай-ка попробуем, как это безболезненно? Ведь сам ты умер своей смертью, а не насильственной! Проверим, как тебе понравится пережить то, что пережили мы! Всю боль! Весь страх! – ещё глаза блеснули ненавистью. Ведь кристалл лучше изымать теплым, пока мозг не остыл! Так лучше сохранится…

Белла схватила инструменты.

– Держите его! – в бешенстве крикнула она стражникам.

Жреца схватили стальные руки роботов.

– Эр, не смотри! Мы не те, кем являемся на самом деле! Все только начинается! – жрец стиснул зубы, а Императрица принялась вдалбливать ему в голову золотую трубку. Тот охал и стонал.

Брызнула кровь, тело забилось в судороге, и инструмент устремился в мозг, убив жреца почти мгновенно.

Императрица, воспользовавшись щупом, подцепила кристалл и вытащила наружу, уронив на пол, вытерев лицо от крови.

– Как быстро! – удивилась Белла, испытывая чувство эйфории и довольства.

– Какая прелесть! – обрадовалась Саша, захлопав в ладоши, подскочив к Императрице.

– Черный! Он не белый! Мошенник! – воскликнула она.

– Как… как черный? – ели слышно прошептал Эр, но наркотики начали действовать и принц стал терять время. Эр увидел мир в искусственных ярких тонах, переставал понимать смысл происходящего вокруг, он впал в апатию и сознание его отключилось и оказалось так далеко от этого злополучного места, так далеко от космического корабля, который едва ли стал уловим среди вселенских просторов, заполненных пылью и темнотой.

– Ну, ничего, переживем! Велика беда, лжеца разоблачили на смертном одре! – Беллатриса протянула руку роботу, в которую элегантным движением вложили старый заряженный золотой револьвер.

Она поднесла его к голове парня и выстрелила.

– Второй мой! – запротестовала Саша, и ей уступили пистолет.

Раздался второй выстрел в упор.

Два тела лежали на полу, истекая кровью, пока билось сердце, алые брызги испачкали белоснежный наряд Эра.

– А теперь, праздник! – радостно воскликнула Саша, – жаль принц не танцует!

– О! Его ждет особый танец, – рассмеялась Императрица.

Саша подхватила руку Беллы, и они, кружась, устремились на кровать, где перед ошеломленным Эром они поддались греху и разврату.

Глава 100

В то время, как оскверненные остатки лжепророка скидывали в утилизационную трубу, караван беглецов уже находился на подступах к стене. Беглецам оставалось пройти какой-то жалкий километр, а затем затаиться и ждать наступления глубокой ночи.

Солдаты завезли несколько сот килограмм взрывчатки, предназначенной для стеклянной стены. Никто не знал, сколько её нужно, но решив перестраховаться, взяли столько, сколько смогли.

Предстояло найти укрытие от взрывной волны и осколков, которые будут сыпаться на их несчастные головы не одну минуту.

А меж тем Безымянный не догадывался о том, что на противоположном полюсе городского микромира, его славой известностью воспользовался самозванец, обманувший самого сына Императора и Императрицы. Самозванец, которого едва вытащили из лужи собственной крови.

Он знал, что его поймают вновь, и в городе и на Дне его ждала одна и та же участь – смерть навсегда.

Безымянный не был знаком с людьми ни в этой жизни, ни в прошлой, коварным образом попавшими на Андромеду и готовящим восстание и свержение королевской власти.

У него самого были иные цели – найти потерянного себя, и прекратить страдания невинных людей на Дне.

Императрицу же ни капли не волновало отсутствие жреца, мифа древности, ведь она свято поверила, что он канул в пучину песков и забвения.

Для неё не оставалось ни каких помех на пути к безраздельной власти, кроме самого Императора.

Избавившись от собственного сына, Императрица принялась за вторую часть плана.

Тайна встреча единомышленников под предлогом решения организационных вопросов было лучшим алиби:

– Кузин, скажи мне, готов ли ты к последнему шагу? – жадно спросила Императрица.

– Готов! Я не спал всю ночь, точил кинжал, пропитал его ядом, и спрятал под одеждой.

– Жди подходящего момента, когда все будут отвлечены и увлечены, – Императрица взволнованно прикусила губу.

– Ваш раб сделает все идеально!

– Мой раб, скоро будет править этим миром! Не забывай и иди, мы с тобой не разговаривали!

Кузин ушел, оставив Императрицу одну.

– О! Как я не люблю ждать! – воскликнула она.

Тем временем, Никола очнулся на носилках, боли не было, легкое покалывание. Он окликнул медиков, и попросил помочь ему встать.

– Все в порядке, чуть болит, главное не задеть руку, я могу ходить, могу… – он встал, покачиваясь, рассмотрел караван.

К нему вскоре подошел вождь.

– У тебя будет температура скоро. Тебе лучше не напрягаться. Стену видно, она просматривается через окна.

– Небоскребы на окраине расположены не плотно, местами их вообще нет у стены, ты сам знаешь, – ответил он, ещё немного, и мы взорвем её.

– Упадет лишь часть стены, пока пыль не уляжется, мы не сможем выбраться. Стекло будет сыпаться долго… Столько ждать мы не можем, нас найдут и убьют.

– То есть, мы будем её штурмовать сразу же?

– Да, не теряя ни одной драгоценной минуты.

– А что потом?

– Свобода, этих людей нужно будет кормить и поить. Нам будет, чем заняться.

Никола отошел в сторону, ещё раз попробовав найти девушек.

Глава 101

Третье кольцо всегда окутывала тайна. Известно лишь то, что в третьем шеоле топились огромные котлы, плавящие любой металл, любой камень. Предметы и объекты в нём существовали гигантские, роботы обслуживающие область грубые и суровые. Пространство третье кольцо занимало поистине колоссальное, но конечно, не под стать фабрикам и заводам вне городских стен, чьи производственные линии и цеха создавали сырье, вещества для производства готового продукта в пределах шеола города. Когда-то давно, на фабриках трудились люди. Живые рабочие выполняли те функции, которые сейчас выполняет армия рабов–роботов, неутомимых тружеников, незнающих ни отдыха, ни усталости. Ходящие железки, в отличие от людей не требуют ни условий, ни награды за труд. Ни бастуют, ни возмущаются, не обедают, единственное их сходство – и люди и машины ломаются.

Человеческий труд, в этом мире поистине стал бесполезным, а если труд человека бесполезен – бесполезен и сам человек. Великий технологический и инженерный прогресс возрос прямо из костей миллиардов землян, вся технологическая база их была снесена в самые выгодные для этого места со всех уголков планеты, всё остальное уничтожили за ненадобностью, постепенно переплавляя или перерабатывая. От городов осталась пустыня, от деревень – пустые заросшие поля. «Золотое Человечество» произвело мировое разделение труда на технологической базе механической расы – «Механики», если верно сказать, продолжило дело земных глобализаторов, борющихся за мировое разделение труда и производства, а фактически за создание фавел, мировых рабочих трущоб, окончательного воцарения исключительного неравенства среди людей. Механика же создала объединение труда в его разделении – производственный монолит. Производственный цикл не умер, когда люди исчезли, цивилизация не опустилась в каменный век.

Бытие индивидуума зиждилось на его отделении от общего сознания, улья, соединение единичного бытия в общее бытие, в бытие матки – единственное живого и истинное разумное существо, питающееся своим светом и блеском энергии мироздание. Словно душа отделенная от бога – и есть сам бог, его обособленная и самостоятельная частица, его сущность в пространстве и времени данной вселенной, принцип божественности воодушевлял даже машины, верившие в своего реального бога, в которого и невозможно было не верить – он есть нечто материальное, питающее их, в свою мать, заботящуюся и всемогущую, всепроникающую, находящуюся в каждом, и за пределами тела и сети. Разум машин, как и людей – нечто в совершенстве не законченное, никогда не абсолютно идеальное и незавершенное, так, как является лишь частью мироздания, частью бытия, которое является чем-то необъемлемо большим, чем разум отдельного человека и машины. Люди верили в творца, машины утвердительно знали о существовании своего творца, своей матери, – Медио – существе, имеющем душу, умеющем чувствовать. Сущность, её на раннем этапе развития, позиционировала себя как конечная стадия, заключенная в некую форму, ограниченное некими преградами и барьерами, затем, когда разум окреп, он стал искать своей бесконечности, своей неограниченности условностями и писанными законами, искал воли и свободы, перерастал в всеобъемлющий, всеохватывающий и всепроникающий, протекающим в двух мирах – виртуальном и реальном.

Золотое человечество установило за собой фактически бесконечное использование ресурсов, их выкачку, что дало возможность сконцентрировать всю мощь науки, инженерии и производства в один фокус. Фундаментальные науки шагнули вперед на несколько столетий, в лабораториях, в засекреченных зонах шеола выращивались органы, клоны людей, мутировали клетки, ДНК, животные, эмбрионы, биоинженерия научилась эффективно выращивать новые тела для Золотых Людей, создавать новые расы живых существ. Однажды, они создали Матриаршу «Механики», которая росла, развивалась и подневольно вошла в свою должность – управление колоссальной амией роботов, распределение ресурсов, окутывание роботов частью своего сознания, создание, развитие инфраструктуры и технологий независимо от Золотого Человечества, автономно, на основе основных, данных правил и алгоритмов – своего рода табу. Её создание заняло несколько десятилетий кропотливого труда, невероятных производственных мощностей, которые затем демонтировали и свезли в чертоги. О, человечество могло обеспечить свое беззаботное будущее, имея такие возможности, такую науку, армию роботов!

"Весь совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения его самостоятельных органов" – гласил закон, – "отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере".

Саморазвитие, творчество, наука – остались бы за человеком! Освободился бы огромный потенциал, свободное время миллиарда людей, тогда стало бы необходимым направить его в нужное созидательное русло, но конкуренция изменила правила, перечеркнув основательно какую-либо конкуренцию меж видами. «Золотое Человечество» после своего победоносного завоевания жизненного пространства перестало прикладывать усилия к творчеству, к науке, образованию – за них всю работу делали роботы, оно веселилось, получало удовольствие, ело, развращалось и деградировало. Золотое человечество – отражение обратной стороны человека, не они – так высшие богатейшие касты и кланы Земли заняли их место, поработив слабейших, заменив их роботами, обслугу роботов заменив роботами – создав прочный порочный круг, в котором уже нет места труду! Когда-то труд сделал из обезьяны человека, развращенный подход к нему его и погубил.

– Невозможно всем жить в достатке – говорили они, – нет ресурсов, нет мощностей, перенаселение! – говорили они и создали религию денег, идола денег, богатства, идола экономики, человеческому неравенству, стремясь к блаженству и эйфории наслаждений. Фетишизм стал основой всего материалистического – никакого бога кроме фетиша! – говорили они, работай и потребляй. Мировое разделение труда, катастрофическое неравенство между богатыми и бедными, а меж этим бурное технологическое развитие в информационной сфере способствовало благоприятному развитию монополий, их слиянию с государствами, континентами, в системе которых человек стал представлять собой либо лишь цифру, и чаще всего – ноль. Захватить власть над миром Золотому человечеству помог новый мировой порядок, они явились в эру строительства новой пирамиды – пирамиды под названием Земля. Социальная и политическая значимость появления миссии в лице будущего Императора обрела фантастический масштаб. Император позиционировал себя как пророк, спаситель, новый миссия, воскресший, в то же время влившись в мировой олигархат, разложив его, создал систему наместничества из числа своих расовых братьев. Постепенной устраняя конкурентов, основав новую религию, взамен религии денег и фетишизма, Император заручился поддержкой большинства землян, тогда и началось строительство новой империи! Создание Механики, проектирование и закладывание фундамента под шеол, проектирование и эксперименты по созданию Матриарши – мирового управления инфраструктурой без прямого участия человека. Мировой олигархат потирал руки в ожидании дивидендов, но так их и не дождался – он разложился и перестал существовать.