Тень ягуара

Он заразился, это и ёжику ясно. Напавший в сельве оборотень – истинный, высший и весьма сильный.

Значит, следующей ночью…

Снова накатила паника. Надо отвлечься. Что там Альберт говорил о высших и низших?

Низший не может контролировать превращение в зверя и обратно. В боевой форме – жгучая ненависть к людям. Непроизвольная трансформация в полнолуние и новолуние. Почти десять-двенадцать дней в месяц. На закате – в зверя, на рассвете – обратно в человека. То есть, если правильно понял, зимой низший оборотень находится в зверином теле дольше, чем летом. При сильной эмоциональной вспышке может превратиться в зверя и днём. Способен убить много людей сразу, так как себя не контролирует.

Среди истинных низшие не встречаются. Исключение – новичок. Он слишком чувствителен к эмоциональным вспышкам и фазам луны. Новообращённый какое-то время находится на некой грани между низшим и обычным.

Обычный оборотень может превращаться в зверя по собственному желанию. Но в пик крайних фаз луны тяжело контролирует превращение. Всего три-четыре дня в месяц. В это время возможна спонтанная трансформация даже при лёгкой эмоциональной вспышке. Но тут же способен перекинуться обратно в человека.

И, наконец, высший. Вервольф. Может превращаться когда угодно. В полнолуние и новолуние достаточно легко справляется с желанием трансформироваться. Просто в эти фазы становится раздражительным. Хотя вервольфом называют любого оборотня, кромке волкодлака, Альберт предпочитает так именовать только высших.

– Знаешь, Сергей, – сказал Коженевский на прощание, – в нашей жизни хватает плохого, но хорошего гораздо больше. Нам приходится убивать людей, чтобы жить. Но у нас довольно долгая, практически вечная жизнь. Тебе не нужно бояться болезней, эпидемий. Тебя они не коснуться. Тебе не повредят никакие яды, никакое оружие, разве что кроме ядерного. Мы легко регенерируем. Бойся только серебра. Металлического и его производных. Это единственное, что нас убивает.

***

Сегодня должны начаться необратимые изменения с телом. Как это будет? Больно?

Сергей меряет шагами помещение. Который час? По внутренним ощущениям скоро ужин. Но его не будет.

Чадящие факелы прекрасно освещают комнату. Посмотрел на пламя ближайшего. Жёлто-синеватые языки огня обволакивают головку светильника. Чёрный дым уходит куда-то вверх. Вентиляция?

Альберт посоветовал лечь спать. Какой там сон! Страшно? Прислушался к чувствам. Страшно. Проделал успокаивающее дыхание. Помогло ненадолго. Тогда прямо на полу опустился на слегка расставленные колени и сел на пятки, в позицию сэй-дза. Сплетённые пальцы рук легли на низ живота. В точке тандэн, на три пальца ниже пупка, потеплело. Сосредоточился на ощущениях. Энергия пошла из тандэна по большому кругу назад к копчику, вверх по позвоночнику, по макушке, на лоб, по средней линии тела вниз. Круг замкнулся.

В тело тонкими ручейками потекла ки[7 - Ки – жизненная энергия, сила. В Китае её называют «ци», в Индии – «прана», в славянской традиции – «жива» (прим. автора)], омывая каждую клеточку. Насытившись, встал, повернулся вокруг оси, махнув руками, как при броске на четыре стороны – сихо-нагэ. Резко выдохнул и прилёг на кровать. Теперь часа три точно не уснёт.

Ум – водная гладь в полный штиль. Сергей гипнотизирует тёмное пятно на белом сводчатом потолке. Выплыла полная луна. Тёмное облако медленно наползает на нижний край. От далёкого волчьего воя вздрогнул. Луна исчезла. Задремал всё-таки. Пить хочется. Поднявшись, сел на кровати. Кружка с водой рядом на столике. Протянул руку, взяв кружку, и медленно выпил. Немного воды стекло по подбородку на майку.

С лёгким стуком поставил кружку на место. Сердце бешено заколотилось. Начинается? Лучше прилечь. Уф! Успокоилось. Закинул руки за голову и снова стал смотреть в потолок.

Как там Марго? Родители? Ведь практически не вспоминал о них с тех пор, как попал сюда. Своя судьба занимала куда больше. Перед глазами возникло улыбающееся лицо Ритки… на фоне луны и медленно растаяло. Далёкий волчий вой в этот раз воспринялся как само собой разумеющееся. Полнолуние, волки, стая…

Он в стае…

Он – вожак стаи…

Холодный комок боли гранатой взорвался в солнечном сплетении. От неожиданности Сергей валится с кровати на пол. Холодный пот заливает глаза. Боль сводит желудок, кишки, вонзается в сердце.

Холодная боль…

Сладостная боль…

Уф! Отпустило. Сердце бешено колотится. До слуха доносится возня крыс за стеной. Резко поворачивает в ту сторону голову. Чётко различает биение трёх маленьких сердечек.

От света факелов больно глазам. В углу, в десяти шагах ползёт таракан. Напрягся и разглядел бусинки глаз. Боль заставила содрогнуться тело. Насекомое с громким топотом нырнуло в щель.

Острая боль в пальцах… О, Господи! Ногти удлиняются и закручиваются книзу, руки покрываются тёмными волосами. Боль исчезает. Руки – нормальные, человечьи.

Сергей медленно поднялся с пола во весь рост. Началось.

Сладостная истома…

Ледяная вспышка в солнечном сплетении. Свет померк. Кажется, потерял сознание. Пол непривычно близко. Похоже, он на четвереньках. Что происходит? Поднял руку и замер, с удивлением и ужасом рассматривая когтистую лапу в чёрной шерсти. Тогда Сергей закричал. Из горла вырвался звериный рёв.

Замолчал. Восприятие изменилось. Новые звуки, запахи. Факелы погасли, но он прекрасно видит в темноте. Переполняет сила. Хочется подпрыгнуть. Мускулистое тело прекрасно слушается. Мощным прыжком перелетает в противоположный угол. Вскакивает на каменное возвышение в центре. Лёгкая эйфория, хочется смеяться. Из горла вырывается радостный звериный рык.

Вспышка холодной, сладостной боли в солнечном сплетении…

Угол комнаты и полная темнота. Лежит весь в поту. Сердце готово выскочить из груди. Глаза потихоньку привыкают. Видит руки. Обычные человеческие руки…

***

Опасения сбылись. Новичка корёжило почти месяц. Видеокамеры непрерывно ведут запись. Кто-то из стаи постоянно дежурит у монитора. Когда факелы в подземной камере гасли, и Сергей в изнеможении засыпал, кто-нибудь приносил новые. Когда приступы отступали, приносили воду и еду. К еде новичок притрагивался редко. Воды пил много. Потом новые приступы.

Спустя пару недель вместо обычной еды иногда приводили овцу или козу. Ягуар с остервенением набрасывался на добычу.

Альберт вошёл в комнату. У монитора дежурит Евгений.

– Ну? Как наш подопечный?

– Красавец, – Женька взлохматил рыжую непослушную шевелюру, – смотри.

В подземелье, размахивая в ярости хвостом, мечется чёрный ягуар.

– Видел уже, – отмахнулся Коженевский. – Вы все прямо от него в восторге.

– Да ладно тебе, – Женька улыбнулся. – Классно же. Волков среди нас много. Рысь есть, медведь. Но это все наши звери, русские. А тут пантера. Экзотика же.

– Пойду к нему, – Альберт вышел.

По дороге зашёл за Эвсей. Попросил прихватить больничный халат, и вместе пошли в подземелье.

В комнате, освещённой тускло чадящими факелами, в нос ударил едкий запах звериного пота, испражнений. Глухой рык. Из-за выступа в стене вышла, наклонив голову, пантера. Чёрная как уголь.

– Красавец, – выдохнула Эвся.

Альберт задавил вспыхнувшее раздражение.

– И ты туда же! Вы прям все от него без ума.

– Не ревнуй, Алик, – девушка засмеялась.

Коженевский подошёл к ягуару. Тот зарычал.

– Всё, Сергей, пора. Превращайся в человека.

Миг, и перед ним Сергей Исаев. В человеческом облике. По лицу парня текут слёзы.