Родина за нами!

– Оно вроде понятно насчёт того, что эти самые фрицы не совсем обычные. Вот только и мы с тобой вроде как не совсем стандартные люди. А что в этих-то такого, раз позволяет сигать через рвы обвешанными железом? Это к примеру.

– Хороший вопрос… – Саша сняла вязаную рукавичку и запустила руку в карман полушубка. Достала пачку «Столичных» и зажигалку, посмотрела на капитана. – Не против?

– Да нет. – Куминов повёл плечами. Сам он не курил, дыма не очень любил, но на свежем воздухе тот его абсолютно не раздражал. – Кури, если хочется.

– Сам не куришь? – девушка щёлкнула колёсиком зажигалки.

Фитилёк, пропитанный бензином, вспыхнул еле заметно. Саша прикрыла его ладонями, и погасила сразу же. Сигарету зажала в кулаке, на что Куминов одобрительно поставил плюс про себя. Может она и правда будет не такой уж и обузой, как подумалось сначала. Во всяком случае, многие из пополнения новобранцев, да и многие из тех, кто служил за линией фронта, простую истину о вреде курения ночью из-за снайперов проверяли собственными продырявленными головами. А тут на-ка, посмотри, абсолютно привычным жестом это делает девчонка.

– Не курю. Это вредно при моей воинской специальности. – Куминов подумал, глядя на явно заинтересовавшуюся собеседницу, и нехотя продолжил. – Во-первых, просто вредно для здоровья. Дыхалка, кровеносная система, они разведке необходимы в первую очередь. Во-вторых, вредно для обоняния, это очень важно. Сильные запахи я чувствую издалека, а хороший «ловец» с той стороны – ещё лучше. Меры противодиверсионной деятельности есть разные, и лучше не курить, чтобы ни себя не выдать, ни самому кого близко не подпустить. Как-то так.

– Ясно, просто и доходчиво. Попробую тоже также объяснить насчёт немцев. Так вот… – Саша посмотрела на небо. – Слушай, товарищ капитан, оно важно…

Час назад ты узнал, что сам являешься не совсем обычным человеком. Через полчаса станешь знать ещё больше. У тебя, как и у меня, есть свои, отличающиеся от большинства наших граждан, особенности. Развитие их идёт по нарастающей, сразу же после первичной активизации. Наверняка уже сам обратил внимание как простые ссадины у тебя проходят за полдня, не больше. Ещё, думается мне, приходиться и отшучиваться: как на собаке заживает, ведь так? Можешь и не отвечать, знаю, сама проходила. Выносливость, восстановление, да и прочие физические параметры… чудесно, да? Столько всего можно сделать, столько полезного, особенно сейчас, когда война.

Но есть одно «но», капитан Коля. Если активизировать все скрытые до времени ресурсы организма, то расплата будет. Случившееся в бою под Уфой, как раз один из таких случаев. Так уж наш организм устроен, что за всё приходится платить.

– То есть? – Куминов немного непонимающе уставился на неё.

– Да всё просто. – Саша бросила докуренную сигарету в бак с песком. – У тех немцев агрессия была вначале. Те, кто попал в плен, скончались в течение трёх дней, от полного физического истощения, да и психологического тоже. Некоторые, правда, выжили, самые сильные. Сейчас их содержат в изоляторе института, за стальными дверями, постоянно прикреплённых к собственным койкам. И только потому, что они нужны как подопытный материал. Как люди они уже не существуют. Препарат сделал из них практически зверей. Очень агрессивных, опасных и выносливых зверей, готовых к постоянному убийству. Воздействие основных активных веществ, содержащихся в составе инъекций, на определённые участки головного мозга привело к такому результату, Коля. И знаешь, что?

– Что?

– У каждого из нас в индивидуальной аптечке будет по пять одноразовых ампул с инъекционными иглами. И дублирующие у меня. А препарат, который в них находится, практически тот самый, немецкий, только что улучшенный. А еще антидот, его необходимо применить сразу после прекращения действия препарата. Если не применить, то сам понимаешь, чего случится.

– И зачем тогда нам такая радость? – Куминов поёжился.

– Случай же всякий бывает, согласись со мной, капитан. Именно на такой вот всякий случай они у нас с собой и будут. Но это не самое главное, тем более, что рассказывала я тебе про то, что нас ждёт.

– Это точно.

– Те, настоящие «берсерки», созданы по другому принципу. Это, если уж ты говоришь, что знаком с агрокультурами, в чём-то схоже с ними. В течение полутора десятка лет немцы создавали своих юберзольдатен, экспериментировали с различными катализаторами, реагентами, операциями. У этих ребят нет никакой необходимости в постоянно вводимых внутривенно чудо-препаратах, они у них всегда с собой. В самом их организме, постоянно выделяемые и восстанавливаемые.

– Их как сорта помидоров, что ли, выводили? – Куминов мотнул головой.

– Вот-вот, именно так. Долго, вдумчиво, и со знанием дела. А то, что говорил твой комполка про шарлатанство всех этих туле и аненнербей, только помогало. Сам понимаешь, что я не так уж давно этим занимаюсь. Но уже успела понять, насколько далеко они шагнули вперёд… хотя и мы стараемся не отставать, хотя бы по некоторым параметрам. Так вот…

Образцы на фотографиях созданы именно как солдаты. Тяжёлая штурмовая пехота, не более того. Пусть и очень страшные, сильные и прочее, но пехотинцы, понимаешь? Другое дело, Коль, что такие, как они, могут сотворить во время боя. Именно поэтому нам надо как можно быстрее разобраться с тем, что происходит в их организмах, чтобы и создать что-то для равноценного удара.

– Подожди… – Куминов недоверчиво покрутил головой. – Ты хочешь сказать, что вы в своём институте создаёте что-то подобное?

– Не совсем. – Саша нахмурилась. – Мы идём по другому пути. Ты, я, твои ребята, вот что нам необходимо. Нам не до того, чтобы создавать таких же чудищ.

– Понятно… – капитан кивнул, сделав в голове необходимую зарубку. – А дальше?

– Что именно?

– Что ты знаешь про то, с чем нам придётся столкнуться?

– А что я знаю? – девушка пожала плечами. – Непосредственно в Берлоге нас будут ожидать разные сюрпризы. Про них перед выходом проведут инструктаж, выдадут всю необходимую информацию. Думаешь, мне известно достаточно много? Да нет, ничего подобного.

– Другие фотографии… – Куминов встал, протянув ей руку. – Пойдём потихоньку в сторону командирских покоев. Вы же там остановились?

– Да. Что про другие фотографии?

– Сколько нас может ждать крокодиломедведей или странных серых доходяг?

– Это неизвестно. Хуже всего, что периметр Куйбышева давно и надёжно охраняется, а вот внутри него… вот там, Коля, настоящий ад. И мы-то пойдём как раз через него.

– Ад?

– Ад, а вернее… – девушка поправила тёмную прядь, выбившуюся из-под кожаного, на меху, шлема с наушниками, похожего на лётный. – Вернее будет сказать – чистилище. Со всеми его прилагающимися кругами.

– Весёлая предстоит прогулка, ничего не скажешь. – Куминов невесело хмыкнул. – Ну, да ладно, на месте разберёмся.

Остаток пути до командирского «подземелья» они прошли молча. Кивнув на прощание, Саша скрылась под козырьком входа. Капитан глянул на циферблат своих «командирских», присвистнул и торопливо пошёл в расположение собственного взвода.

Он лежал на кровати, застеленной шерстяным серым одеялом поверх матраса. Куминов накрылся собственной шинелью, никогда не пользованной другим способом. За исключением тех редких случаев, когда до полка добиралась совсем уж «высокая» проверка и приходилось передвигаться в форме одежды по Уставу, согласно времени года. А так шинель играла роль именно одеяла, придавая сну под ней какой-то собственный, абсолютно непередаваемый уют. Капитану не спалось, и неудивительно.

Из его «командирского» угла виднелся один из рядов двухъярусных кроватей, где сейчас богатырски отсыпался родной взвод. Печь, находящаяся посредине, отбрасывала на стены, закрытые плащ-палатками, причудливые отблески. Старший сержант Воронков, как обычно дежуривший ввиду отсутствия рейдов на «ту» сторону, подрёмывал рядом с ней. Каждый раз, когда дрова в печи прогорали, кажущийся полностью спящим рано облысевший разведчик неожиданно вставал, тихо открывал дверцу и закидывал в неё несколько поленьев. Шурудил кочергой, сделанной из прута спинки кровати, выгребал из поддувала золу в цинковый патронный ящик, служивший мусоркой. И снова затихал, превращаясь в сонную статую.

Куминов усмехнулся, когда в очередной раз Воронков неожиданно встал и стукнул дровами. Этого сержанта-молчуна он планировал взять в Куйбышев в обязательном порядке. План выхода, состава группы и ориентировочного маршрута уже начал рисоваться в голове. И это было хорошо, потому что доказывало самому капитану факт отсутствия какого-либо внутреннего расстройства из-за услышанного сегодня. А вернее, вчера, уже вчера.

– Итак, товарищ капитан, – подумалось ему, – кто же у нас пойдёт?..

А чего тут думать…

Глава шестая

«Разведчик должен уметь в полной мере оценивать боевую задачу и ее результат

Лишь полное понимание результата позволит бойцу РДГ быть беспощадным

Как к врагу, так и к себе, полностью посвятив жизнь ее выполнению»

(«Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49»,

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф.Д, Тарас Ф.С.)

Его взвод и его группа, уже отобранная в собственной голове, так и есть:

Старший сержант Алексей Воронков, так весело прикидывающийся сейчас дрыхнущим. Командиром одной из троек, больше никак. Вместо лейтенанта Игонина, того придется оставить за старшего во взводе. На Лёху Куминов мог полагаться полностью, что было важно. И ещё важнее – Воронков лучший технарь роты. А это в Куйбышеве наверняка может пригодиться.

В его тройке будут ещё Сергей Шутяк, весёлый колобок из мышц и Арсений Силаев, чуть похожий на Пьеро, спокойный деревенский парняга. На войне ставший замечательным снайпером, которого Куминов всегда брал на любую операцию.

Командиром следующей тройки пойдёт лейтенант Хрусталёв, переведенный совсем недавно, и зарекомендовавший себя с самой лучшей стороны. Нахальный худощавый летёха уже успел прославиться в полку неуёмной любовью к уничтожению врагов Родины и непонятным везеньем. К нему в группу Куминов мысленно пристегнул Герасима Пчёлкина и надёжного, хотя и не всегда послушного, Рустема Сафина.