Мистер Дрон

Я бы такое читать не стал.

…короче, вчера вечером я отправил наброски доктору Авдеевой (фамилия Наденьки). Наверное, к групповым занятиям она это прочитает, и…, я нервничаю.

– Не стоит сынок, я уверена она будет тобой очень гордиться. Она рассказывала нам, какие успехи ты делаешь. Мы все в тебя очень верим.

– Волноваться это нормально, Артур.

– А может, расскажешь нам, как тебе пришло в голову писать? – спросила Лариса Тедер.

– Когда я гулял, – ответил Артур. – Прогулки на свежем воздухе, это действительно, что-то волшебное.

– Что ж, тогда доедай, и вперед за новыми мыслями.

– Творческих успехов, Артур.

– Мам, пап, я вас так люблю, вы для меня столько…, – они обнялись.

Сдерживать рвотные позывы становилось все сложнее.

Вот уже четыре месяца Артур почти каждый день ходил на прогулки. Сначала в сопровождении кого-то из родителей, затем сам. Однотипные пейзажи разрушали их внутреннее равновесие. Но некуда было от них сбежать. К тому, же иногда в их голову действительно приходили интересные мысли.

Кое как протолкав в себя, уже остохреневшый до рвоты, обед в местной забегаловке, Артур еще несколько часов прошлялся по улицам Таллина, пока не пришло время идти на групповое занятие. Наступало время решительных действий.

В их группу входило шесть человек. Четверо считая самого Артура, переживших взрывы в Харькове, и еще двое вояк, побывавших в горячих точках.

Все начиналось милыми беседами за чашечкой отвратного кофе. Как мол день прошел, как там Барса сыграла, сколько раз тебе хотелось взять в руки автомат и вломиться в детский сад.

Затем все брали стульчики, их долбанная Великолепная семерка, если считать идейного вдохновителя, садились кружком, словно вонючие педики, и начиналось…

– Добрый вечер, – брала вступительное слово доктор Авдеева. – Рада всех вас видеть.

– Добрый, – отвечал «Имбицил» Вася, подразумевая: я бы подровнял плоскогубцами твою белоснежную улыбочку!

– И я рад вас видеть, – отвечал «Вояка» Антон, подразумевая: раком ты бы смотрелась просто охуенно!

– Здравствуйте, – отвечал Артур, обводя их семерку взглядом.

Сосите хуй, мальчики и девочки. Наденьку будем трахать только мы.

Затем все по очереди вставали, со своих стульчиков, рассказывали каких охуённых успехов каждый из них добился. Какие у них ёбанастические планы, на весь остаток их ёбанастической жизни.

Если бы у Него спросили, Он бы честно ответил, что через три года от их великолепной семерки, в живых останется, только Артур, и сама психиаторша.

Если Я тебе позволю!

– Мы все могли бы кое-чему научиться у тебя, – сказала доктор Наденька, когда «Имбицил» Вася, закончил свою слезливо-невротическую речь, о предстоящих в его жизни трудностях, и о том, как он будет их героически преодолевать.

– Артур, твоя очередь.

– Я…, – начал было Артур.

– У Артура для нас есть замечательные новости. Правда, Артур?

– А вы уверены что…

– Да Артур, я уверена! Тебе следует поделиться твоим новым достижением со всеми нами.

– Смелее Белоснежка!

– Клички запрещены! Я уже неоднократно акцентировала на этом внимание!

– Да, конечно. Извините, забыл, – начал мямлить Вася.

– Начинай Артур.

Если бы у доктора Авдеевой, спросили, она бы честно ответила, что на пятерых из ее группы можно смело ставить крест, и запирать их в дурку. Но в благополучной Европе так не поступали. К счастью, они были тупыми как бревна, чтобы представлять из себя серьезную опасность.

Но вот Артур! Для Нади он был словно роза в дерьме, и она знала, что еще немного, и этому цветку никогда не подняться. Она решила попробовать несколько радикальные методы лечения, но делала это доктор Авдеева, из самых искренних побуждений помочь бедному мальчику. И готова была далека для этого зайти.

Он это все прекрасно знал, и дал Артуру зеленый свет.

– Я задумал написать книгу…

– Вот жеж блять, – не выдержал «Имбицил» Вася, несмотря на грозные взгляды доктора Авдеевой в его сторону. – Не всех больных Мистер Дрон, взорвал.

– Это последнее предупреждение.

– А что тут такого уважаемая доктор Авдеева, – Василия прорвало, – мы ведь здесь для того и собираемся чтобы говорить о том, что мы на САМОМ деле думаем. Так вот я официально заявляю, что хватит здесь дрочить на брудершафт, и жалеть себя. Мы все знали на что идем, никто не тащил нас насильно в Харьков, и каждый попал туда, потому что сам так хотел.

– Говори, за себя, – встрял «Вояка» Антон.

– Да кто бы говорил! Можно подумать тебя заставили подписать тот контракт!

– Мне семью надо было кормить.

– А может ты просто хотел съёбаться от этой самой семьи подальше!? Сколько там у тебя детей?

– Четверо.

– Я бы точно съёбался…

Доктор Авдеева позволяла продолжаться этому балагану только ради Артура, она видела, что тот вот вот преодолеет свою врожденную робость, и попытается донести свои мысли, пускай и до такой ограниченной аудитории. Это могло послужить началом.

А мысли в голове Артура были хорошими, очень хорошими. Она прочла то, что он ей прислал. Но какие бы замечательные у вас бы ни были в голове мысли, их надо доносить до широкой общественности, а для этого нужна уверенность в себе, и хоть толика наглости, чего Артур был лишен. Но как бы ни было странно, с учетом ее профессии, доктор Авдеева все еще верила, что люди способны меняться.

– Не важно, почему мы все здесь оказались, – разродился Артур, вернее это ему позволили. – Важно, что все мы здесь заблудились!

Все заткнулись и уставились на Артура. Это было не первый раз, когда он говорил перед ними, но впервые в его голосе чувствовались хоть какие-то интонации, и уверенность.