Искатель: Искатель. Потерянный. Бродяга. Возвращение (сборник)

– Девочки, а ну отпустили моего сына и марш в дом! – раздался из-за ограды строгий голос Ирины. Лиа с Герой тут же отпустили руки парня и, зыркнув друг на друга, по очереди вошли в калитку. Киру ничего не оставалось, как вздохнуть, почесать в голове и, мысленно разведя руками, направиться следом.

И все же постепенно Гера с Лиа сдружились. Первые дни девушки дулись друг на друга и по очереди пытались вытащить Кира на прогулку. И Лиа бесилась, видя, что ее названый брат отдает предпочтение своей подруге по учебе, но постепенно все успокоились. То ли стали сказываться нередкие «профилактические» беседы Ирины с девушками, то ли они наконец нашли общий язык, но как бы там ни было – все чаще Кир стал заставать Лиа с Герой вместе, мирно беседующих. А еще через некоторое время девушки из заклятых врагов превратились в лучших подруг и даже решили жить в одной комнате, чем не преминул воспользоваться Антон, перебравшись в комнату, которую до этого занимала его сестра. Брат Геры, оказывается, очень любил поспать, а девушки взяли привычку устраивать полуночные посиделки в комнате Кира, и Антон был вынужден сидеть вместе с ними. К тому же пару раз Гера, несмотря на робкие протесты Кирилла, выпроваживала брата «погулять» на пару со спирсом, мотивируя тем, что животному нужен свежий воздух и вообще ночные прогулки полезны. Когда это произошло в первый раз, лицо Антона надо было видеть. Они, в буквальном смысле этого слова, недоуменно переглянулись со спирсом, причем Кир не мог определить, кто больше возмущен, но вернулись оба часа через два – страшно злые и взъерошенные. В эту ночь Шустрик даже не стал спать на кровати Кирилла, а улегся рядом с Антоном – видимо, в знак мужской солидарности.

Лето выдалось теплым и довольно засушливым, так что местной метеослужбе даже пару раз пришлось специально формировать дождевой фронт, ибо в лесах было замечено несколько пожаров.

Однако, что одним проблема – другим радость. По крайней мере, за прошедший месяц, ребята успели вдоволь накупаться и назагораться на местных пляжах, целыми днями пропадая на реке. Лишь к вечеру Кирилл отправлялся в свой старый клуб, где с увлечением помогал Владлену Михайловичу, одновременно разучивая с тренером новые приемы. Так что возвращался он чаще всего ближе к ночи, а, ложась спать, сразу попадал в жаркие объятия Геры. Смущавшиеся поначалу, они вскоре обнаглели до того, что Гера стала спать у него в комнате, лишь под утро убегая в комнату Лиа, иногда под шуточки и смех Ирины, которая вставала раньше всех. Мать вообще долго терроризировала Геру различными вопросами и тестами, иногда подолгу закрываясь с ней наедине в своей комнате. Пару раз она даже приводила какую-то свою знакомую, которая тоже осматривала и расспрашивала девушку, но, в конце концов, закончилось и это.

Не заметили, как пролетел июнь и к закату уже стал клониться июль. Кир с грустью отсчитывал оставшиеся до отлета дни. Порой казалось, что таймер времени неукротимо отсчитывает последние часы безмятежного счастья, и Кирилл старался не упускать это время. Они с Герой точно сошли с ума от своей нахлынувшей любви, стараясь быть постоянно вместе. Гера даже стала ходить с ним на тренировки и, неожиданно для самой себя, вполне серьезно увлеклась униксом.

Но главное начиналось ночью, когда они точно голодные накидывались друг на друга, сжимая друг дружку в страстных объятиях и пытаясь утолить пылающий внутри огонь. Тот огонь, что живет во всех людях с начала веков, тот огонь, что порою сжигает нас, а иногда и возрождает из пепла, подобно легендарному фениксу. Этот огонь нельзя погасить, ибо, даже если ты посчитаешь его погасшим – превратившимся в угли, ты ошибешься. В любой момент, от легкой искорки надежды, от случайного взгляда или слова, от невинного взмаха длинных ресниц, он может вспыхнуть снова. И тогда он вырвется – вырвется на волю, сокрушая все преграды, руша все вокруг в своем неугомонном победном танце, дробя сердца на мириады мелких осколков, чтобы потом объединить их в одно целое. В то одно, что будет биться в такт движению тел, сплетению рук и мерцанию глаз, и нет ему преграды, ибо имя ему – ЛЮБОВЬ.

Гера проснулась от разряда молний, сверкавших за окном. Гроза проходила где-то стороной, и раскаты грома доносились как далекая канонада. Девушка осторожно выскользнула из-под одеяла и, потянувшись, точно сытая кошка, открыла балконную дверь, подставляя обнаженное тело освежающему ветерку, тут же ворвавшемуся в комнату. Спящий Кирилл что-то буркнул во сне и, поежившись, натянул на себя одеяло. Гера, покосившись на него, счастливо улыбнулась. Сказать, что она была счастлива, значило не сказать ничего. Ее душа и тело пели – пели от несказанного счастья. А еще она хотела ребенка – хотела это маленькое продолжение своего счастья, но, увы, пока это было ей не дано, и это, пожалуй, единственное, что расстраивало девушку. Но она знала, что тот день придет и тогда счастье до конца поглотит ее, она тихонько рассмеялась. Ветерок приятно холодил разгоряченное тело, и Гера, выйдя на балкон, раскинула руки в стороны, подставляя себя его объятиям. Счастье!

Глайдер академии медленно опустился на посадочную площадку. Кирилл помог Гере загрузить внутрь ее разросшийся багаж и обернулся, чтобы позвать Антона, прощающегося с Лиа. Это лето преподнесло им еще один сюрприз, на который Кирилл пока даже не знал, как и реагировать. Лиа неожиданно сошлась с Антоном, причем, судя по их поведению, все было довольно серьезно. По крайней мере, с Киром она простилась вполне спокойно, правда, все же чмокнув в губы напоследок, а вот прощание с Антоном затянулось, и слезы из глаз девушки текли градом. Кирилл усмехнулся, на мгновение вспомнив, что почувствовал острый приступ ревности, когда понял, что отношения Лиа и Антона из дружеских перешли несколько в другую плоскость. Правда, Гера с Ириной быстро привели его в чувство.

Наконец Антон оторвал от себя девушку и, получив в щеку прощальный поцелуй от Ирины, бегом кинулся к глайдеру. Кирилл посмотрел на стоящих мать с сестрой и, вскинув руку в прощальном жесте, нырнул внутрь машины. Земля стала стремительно отдаляться, а Кир все не мог оторвать взгляда от двух одиноких фигур, пока не почувствовал на плече голову Геры. Он повернулся и счастливо улыбнулся девушке.

Это лето было их летом – летом их счастья.

Ирина смотрела на стоящего у глайдера сына и думала, что тот все больше становится похож на своего отца. Она знала, что на воротниках этой формы скоро засеребрятся кубики знаков различия, а руки ее сына лягут на сенсоры управления настоящих боевых машин. И почему-то комок подступал к горлу, а предательские слезы рвались из глаз. На миг перед глазами возник образ Олега. Ее муж стоял в центральной рубке в полной парадной форме и с нежностью смотрел на нее, а на его воротнике сияли три капитанские галочки.

– Вот наш сын и вырос, Олежка, – прошептала она, прижимая рыдающую Лиа к своей груди. – Вот и вырос…

Она машинально гладила по голове плачущую девушку и, молча, смотрела вслед улетающему глайдеру, который уносил ее единственного сына, так неожиданно для нее превратившегося из мальчика в мужчину.

Часть III

Лайм

Глава 1

Особняк словно умер. Впервые за много лет в его огромных комнатах царила полная тишина, которую нарушал лишь легкий шум климат-установок. Курозаки Айно – один из богатейших людей в Империи Солнц, известнейший биоинженер, основатель крупной корпорации «Куроайнанотекс» – скончался на двести семнадцатом году жизни, оставив после себя многомиллиардное состояние и десяток наследников. Надо заметить, что из детей у Курозаки Айно был только один сын, который давно поссорился с отцом и к этому времени находился вне пределов империи. Увы, все попытки его отыскать не увенчались успехом, хотя ходили слухи, что кое-кто из правления компании просто приказал прекратить все поиски, ибо по завещанию, в случае если наследник не объявится, управление корпорацией будет осуществлять совет директоров. Кроме сына прямых наследников больше не было, однако было десяток косвенных, которые и собрались сегодня в особняке умершего для оглашения завещания.

Мистер Эндрю Кайдера, который был адвокатом господина Курозаки на протяжении вот уже трех десятков лет, нервно оглядел комнату с собравшимися наследниками. Несмотря на то, что он много лет вел дела Курозаки, бывать в Империи Солнц Кайдера не любил. Господин Айно знал это и поэтому частенько сам прилетал на Альмеру, где был расположен головной офис адвокатской конторы Эндрю. Кайдера вздохнул и бросил взгляд на часы – ждать оставалось еще полчаса. Если честно, то Эндрю был уверен, что в течение этого времени сын господина Айно навряд ли объявится, но порядок есть порядок. Адвокат снова вздохнул и покосился на собравшихся, которые спокойно сидели на небольших диванчика, расположенных по периметру комнаты, и даже не общались друг с другом. Лишь две молоденькие девушки, разместившиеся в дальнем углу и являющиеся, насколько помнил Эндрю, какими-то двоюродными племянницами покойного, о чем-то тихонько беседовали. Но больше всего нервировали господина Кайдера охранники собравшихся. Закованные в черные биодоспехи, так что видны были лишь глаза, они застыли в различных местах комнаты, держа одну из рук на рукояти мономеча, торчащего у них из-за плеч, склонившись на одно колено. На что способны эти черные воины, Кайдера примерно знал, ибо один такой, присланный как-то ему в помощь мистером Курозаки, когда на его контору наехала банда Гарибальди, вырезал почти всех боевиков за одну ночь, после чего мафиози буквально приполз к нему на брюхе, умоляя о пощаде. И надо заметить, что там был всего один из этих необычных ниндзя, а здесь собралось около десятка подобных убийц, отличающихся друг от друга лишь металлическими пластинами, прикрепленными в районе сердца, с изображением кланового герба их хозяина. Эндрю знал, что, стоит любому из присутствующих сказать «фас», и его не спасет даже то, что он гражданин другого государства. К счастью, его сейчас защищало наследство умершего, и, хотя многие из присутствующих имели на него «большой зуб», все прекрасно понимали, что именно от его слов будет зависеть их доля наследства. Мистер Курозаки не раз с помощью Эндрю наказывал через суд своих зарвавшихся родственников, хотя с его возможностями мог бы легко уничтожить любой из кланов, но, к сожалению, он был мягким и отходчивым человеком. Опять же, к счастью, господин Айно был предусмотрительным человеком, поэтому сейчас по бокам от стола стояли двое рейнджеров в бронескафандрах, а над особняком висел боевой космолет ОСМ. Так что, задумай наследнички какую пакость, мало того, что им не видать наследства, так еще и живыми уйти будет проблематично.

Тихонько пискнул таймер, Эндрю бросил взгляд на часы и, облегченно вздохнув, приложил палец к углу лежавшей перед ним папки с завещанием.

Ей снова снился тот же самый сон. В нем она только недавно вышла из ванны биоконструктора и осторожно делала первые шаги. Шаг, еще один – ноги плохо слушаются, и поэтому время от времени ее подхватывают под руки идущие по бокам медкиборги. Почему-то в этом сне ей всегда очень страшно, до тех пор пока не появляется отец. Он стоит у открытой двери, одетый в потертый халат, и с улыбкой протягивает к ней руки.

– Давай, Лаймалин, ты же сильная, иди, иди.

И она идет, затем бежит, но отец почему-то начинает удаляться все дальше и дальше…

Лайм открыла глаза и, резко сев на кровати, уставилась на висевшее напротив зеркало: огромными фиолетовыми глазами на нее взглянуло растрепанное, зеленовласое существо.

Лайм грустно усмехнулась. Вспомнился тот момент, когда она поняла, насколько отличается от обычных девушек, как она тогда возненавидела свои огромные глаза, узенький подбородок, маленький курносый носик и даже свою большую грудь. Если бы не отец, кто знает, что она сотворила бы с собой.

Отец. Самый родной для нее человек на этом свете, тот, который всегда охранял и оберегал ее от всех неприятностей жизни. Спроектированная и выращенная в лаборатории, она была бракованным продуктом, ибо таким, как она, непозволительно иметь чувства и собственные мысли. И если бы не отец… Так она стала приемной дочерью, а теперь – сиротой.

Слезы навернулись на глаза, но Лайм быстро взяла себя в руки и, вскочив с кровати, принялась приводить себя в порядок. Сегодня вечером будут похороны, и ей надо будет присутствовать на церемонии, а челнок отбывает примерно через два часа, так что времени как раз хватит. Она уже год вживую не видела отца, а в последнее время он даже звонил редко. Но того, что она больше не увидит его живым, не услышит его хрипловатый голос, нет, она пока даже представить этого не могла. Слезы снова набежали на глаза, грозя нанесенной косметике, которая, несмотря на свою водостойкость, почему-то постоянно текла в самых непредвиденных ситуациях. Лайм бросила взгляд на экран коммуникатора и, вздохнув, подумала, что надо бы еще забежать к коменданту и доложить об отбытии.

В школу пилотов отец обещал ее отдать давно, но случилось это только год назад. По какой-то неведомой ей причине он долго тянул с этим, точно не хотел отпускать от себя свою названую дочь. А ее душа всегда рвалась в небо. Она давно уже освоила все летательные аппараты, что стояли в гараже ее отца, благо в штате корпорации было много пилотов и никто не мог отказать в просьбе дочери хозяина, но к звездам…

Лайм вздохнула и, застегнув молнию комбинезона, крутанулась перед зеркалом. Вздохнув и показав на прощание язык своему изображению, она направилась к двери каюты, но раздавшаяся из коммуникатора мелодия вызова заставила ее вернуться назад.

– Митцука, – Лайм с удивлением посмотрела на горничную, которая работала в поместье отца. – Откуда ты узнала мой номер?

– Это сейчас не важно, – ответила женщина, нервно оглядываясь. – Главное, Лаймалин, что ты сейчас находишься в опасности.

– В опасности? – Лайм удивленно посмотрела на Митцуку.

– Да, – изображение горничной на миг дернулось, покрывшись сеткой помех, но потом вновь приобрело прежнюю четкость. – Я случайно подслушала разговор наследников. Так вот, покойный господин поручил заботу о тебе своему брату господину Такиморо, однако, судя по всему, дела у того идут не важно. Не буду вдаваться в подробности, однако скажу одно – тебя перепродали и за довольно крупную сумму.

– Продали?! – Потрясенная Лайм обессиленно опустилась на кровать. – Как вещь?

– Да, – Митцука грустным взглядом посмотрела на растерянную девушку. – Ты ведь не человек, а значит, по нашим законам тебя могут продать, подарить, передать.

После каждого слова девушка вздрагивала, словно они ударяли ее.

– Лайм, очнись!

– Но, но отец говорил…

– Несмотря на все свое могущество, он ничего не мог сделать, – вздохнула Митцука. – И боялся тебе об этом говорить, в последние годы он хотел перебраться в ОСМ и даже стал готовить документы, но, увы, не успел.

– Но… но, что мне делать? – девушка растерянно посмотрела на горничную.

– Не знаю, – та пожала плечами, – но знаю, что господин посылал тебе наручный коммуникатор.

– Да, вот он, – девушка подняла руку, показывая изящный браслет в виде двух сцепившихся драконов.

– Найди в памяти файл с пометкой два икса. И… удачи тебе.

Экран погас. Потрясенная девушка несколько минут сидела, безвольно опустив голову, затем встрепенулась и, активировав коммуникатор, быстро отыскала нужный файл. Из браслета ударил тоненький лучик и развернулся экраном перед лицом девушки.

– Лайм.

– Отец…

Человек на экране улыбнулся, точно услышал свою приемную дочь.

– Лайм, – повторил он. – Если ты читаешь это сообщение, значит, меня уже нет в живых. Надеюсь, это не случится очень долго, но все может быть. В последнее время дела у меня шли очень не важно. Отказавшись от разработок новых геномов для армейских клонов, я впал в немилость у императора. Но больше я не могу в этом участвовать – это противоречит всей моей ученой натуре. – Отец вздохнул. – Лайм, я все эти годы пытался найти своего сына. Если тебе это удастся, то он тебе поможет, хотя надежды на это мало. Я специально отправил тебя в орбитальную школу, так как знал, останься ты здесь, внизу, пространства для маневра у тебя будет не много. Несмотря на то, что заботу о тебе я поручил своему лучшему другу но… если ты сейчас слушаешь это сообщение, значит, он тоже находится в патовой ситуации или, как и я, уже почил с миром. Лайм, ты не только моя дочь, ты еще и лучшая моя работа, хотя мне несколько стыдно тебе в этом признаваться. Чтобы создать тебя, я погубил столько клонов, что любой синигами отправит меня в нижний мир, да и сам я себя простить не смогу. И, тем не менее, ты моя гордость. Я рад, что, в конце концов, вырастил из тебя прекрасную девушку, а не очередного суперсолдата или игрушку для богатых извращенцев. Ладно, прости старика.

Отец взял дрожащим руками стакан с водой, стоящий рядом, и отпил из него.

– Лайм, ты должна бежать. В доке школы стоит яхта «Изумруд». На самом деле это полноценный корабль с прыжковым генератором, ключ – твой коммуникатор. На яхте стоит система «Призрак», что позволит тебе уйти от обычных полицейских кораблей.

– Но куда мне лететь? – прошептала Лайм.