Высшая раса

– Исследования велись за счет собственных средств частными лицами, в основном опальными для властей Рейха, – Виллигут помрачнел, в словах его звучало разочарование. – И двигались медленно. «Аненэрбе» нам почти не помогало и в то же время тратило огромные деньги на всякую ерунду. Отдел арийской космогонии организовал десятки экспедиций, послал Эдмунда Кисса в Абиссинию, множество отрядов – на Тибет, группу солдат за каким-то камнем в Сахару – и что толку? На проверку гипотезы полой земли выделили лучшие радары, а нам пожалели какую-то сотню евреев из концлагеря! Работая в условиях нехватки ресурсов, мы смогли создать сыворотку только в марте. Но и тогда фюрер в нее не поверил. Если бы мы успели раньше, война пошла бы по-другому.

– Наверное, – Петр нервно сглотнул. Невозможная, абсурдная с точки зрения материалистической науки идея обретала реальность, в прямом смысле слова получала плоть. – И все время после поражения вы готовились к реваншу?

– Да, – бригаденфюрер кивнул, на лице его просияла злобная радость. – В замке было спрятано около сотни солдат и офицеров СС, и многие из них стали первыми сверхлюдьми. А с оружием и боеприпасами нам помогли американцы, что собирали и складировали трофейную военную технику. За что и поплатились!

К беседующим приблизился один из людей в белых халатах, спросил:

– Что угодно, герр Виллигут?

– Ничего, благодарю вас, доктор Хагер, – ответил бригаденфюрер. – Надеюсь, наше присутствие здесь никому не мешает?

– Нисколько, – доктор растянул тонкие губы в некоем подобии улыбки.

– Ах да, доктор, – бригаденфюрер словно вспомнил о чем-то очень важном. – Будьте добры, продемонстрируйте товарищу, как выглядит сыворотка.

На лице Хагера появилось изумленное выражение, но он послушно опустил руку в карман халата.

– Вот, – сказал он.

На широкой, костистой ладони лежала обыкновенная медицинская ампула. Внутри находилась бурая, похожая на кровь жидкость, в которой плавали золотистые крапинки.

– Да… – только и смог сказать Петр.

– Благодарю вас, доктор, – с улыбкой сказал Виллигут.

Хагер убрал ампулу и, степенно поклонившись, удалился в ту сторону, где в дальнем конце зала кого-то грузили на носилки.

– Куда это его? – спросил Петр.

– На Посвящение, – Виллигут вновь двинулся. – Сейчас вы увидите, что это такое.

Они пересекли зал и вслед за санитарами, несшими носилки, попали в очередной коридор, уводивший слегка влево. Стены здесь были бетонными, и сильно пахло сыростью.

Проход оказался коротким, шагов в десять, а за ним открылся зал гораздо меньших размеров. К удивлению Петра, он освещался свечами. Десятки разнообразных подсвечников были расставлены вдоль стен на тянувшемся по периметру уступе. От вони расплавленного стеарина было душно.

Это помещение занимал ряд каменных саркофагов. Крышку одного из них как раз с грохотом подняли и опустили внутрь человека, принесенного из большего зала. Каменная плита со скрежетом сдвинулась и закупорила отверстие.

– Зачем это? – поинтересовался Петр у Виллигута, взиравшего на саркофаги с радостным воодушевлением. – Он там не задохнется?

– Совсем нет, – ответил бригаденфюрер, и в голосе его прозвучали ласковые нотки, как у родителя, наблюдающего за играми родного детища. – После рождения сверхчеловеку надо очень мало кислорода. Того объема, что внутри саркофага, ему хватит на час. А рунная трансформация произойдет, самое большее, за полчаса.

– Какая трансформация?

– Рунная, – пояснил Виллигут. – Посмотрите на саркофаг, видите символы?

Поверхность каменных усыпальниц была усеяна глубокими царапинами, но Радлов изначально не придал им значения, приняв за обычные трещины. Теперь же он пригляделся к ним с новым вниманием.

– И что это?

– Руны, – проговорил Виллигут выспренно. – Магические знаки арийского народа, осколки древнего знания.

Петр фыркнул, но эсэсовец этого не заметил.

– С помощью рун наши арийские предки повелевали стихиями. Знание о них было утеряно, но Гвидо фон Лист[30 - Австрийский оккультист, в начале двадцатого века создавший т. н. Арманический рунический строй, который впоследствии широко использовался в нацистской мистике.] в начале века вернул нам сокровища предков. Вот смотрите, – бригаденфюрер потянул капитана за рукав к ближайшему саркофагу, и Радлову пришлось повиноваться, – это руна Дорн, – указанный символ представлял палку с приделанной к ней закорючкой, – обозначающая шип смерти, погружение в черное небытие предрождения. Потрогайте ее, она прямо кипит силой!

Камень оказался на удивление холодным, а края желобков, образовавших символ – острыми. Петр повозил пальцами по руне, но ничего особенного не ощутил. Только уколол руку.

А Виллигут уже описывал следующий знак:

– А это руна Ар, символ изначального огня, разрушающего тьму, и в то же время – ариев, избавляющих мир от грязи недочеловеческих рас.

– Хорошо, я проникся, – поспешно сказал Петр, поняв, что лекция может длиться не один час. Виллигут явно оседлал любимого конька и готов был мчаться на нем в туманные дали.

– Я несколько увлекся, – с усмешкой проговорил бригаденфюрер. – Но стоит также сказать, что сей зал называется Прибежищем Павлина, поскольку великолепное оперение этой птицы отображает бесконечные возможности созидательного преображения.

– А первый зал?

– Он посвящен Черному Ворону, посланнику Грааля, символу судьбы.

Служители, положив только что принесенного в саркофаг, коротко посовещались и, перейдя к другому каменному сооружению, принялись его открывать.

– Что, там кто-то созрел? – поинтересовался Петр, из последних сил пытаясь не верить происходящему.

– Хорошее слово, – одобрительно кивнул Виллигут. – Очень подходящее. Сейчас зародыш сверхчеловека понесут в Зал Лебедя, где происходит непосредственно Посвящение служению своей расе.

Недвижное тело погрузили на носилки, и Петр с провожатым последовали за носильщиками. Звуки шагов причудливо отражались от стен и порождали глухое многоголосое эхо.

Идти пришлось недолго. Коридор чуть расширился, превратился в длинный и узкий, словно кишка, зал. У самого входа стояли несколько носилок с «зародышами», готовыми к Посвящению, и очередные носилки добавились к своеобразной «очереди».

Здесь имелись свечи, и их было даже больше, чем в предыдущем зале. Но воздух оставался свежим, указывая на близкий выход на поверхность или на наличие хорошей вентиляции. Посередине зала, мешая узнать его размеры, висела плотная занавесь, из-за которой доносилось многоголосое бормотание.

– Что там происходит? – спросил Петр, в то время как служители проскользнули ему за спину и исчезли в том проходе, откуда ранее пришли.

– Арманы проводят Посвящение, – ответил Виллигут отстраненно. – В первые часы после «рождения» сознание сверхчеловека податливо, словно у ребенка, и он очень хорошо поддается обучению. Посвящение заключается в том, что в мозг закладываются основные принципы расовой арийской доктрины, моральный кодекс и правила поведения, в которые включается беспрекословное повиновение воле арманов. Как бы иначе мы держали этих парней в подчинении?

– Гипноз? – поинтересовался Петр, решив не обращать внимания на непонятное слово «арман». – А почему прошедших Посвящение не ведут нам навстречу?

– Их выводят наверх через специальный выход, – ответил бригаденфюрер. – По поводу гипноза могу сказать, что используется не только он, но еще кое-что из секретных арийских техник, которые я не могу описывать человеку, не являющемуся одним из нас.

– И не собирающемуся становиться! – с отвращением пробормотал Петр.

Занавес отдернулся, и из-за него вышел невысокий круглолицый человек. Лицо его блестело от пота, а в глазах жила непонятная ярость. Словно он злился на весь мир и только ждал момента, чтобы выплеснуть гнев на окружающих.

– А, это вы, Карл? – спросил человечек быстро, подходя к одним из носилок. – Прохлаждаетесь?

– Нет, Йорг, – ответил Виллигут спокойно. – Исполняю поручение, данное мне Фридрихом. Но скоро присоединюсь к вам.

– Поторопитесь, – проговорил круглолицый, наклоняясь и хлопая лежавший на носилках «зародыш» по щекам. – А то мы уже выбились из сил.