Командировка в ад

– Ничего не знаю. Кто-то из жрецов.

К злости на себя добавилось раздражение – похоже, мне не повезло, Етайхо и правда ничего не знает, да и просто дура.

– А кто-нибудь из них есть на «Гневе Гегемонии»? Тут немало ваших.

– Ничего не знаю.

Мне только и осталось, что пожать плечами и отправиться восвояси.

Пробираясь через толпу, я заметил Молчуна, альбиноса-игву, одного из приспешников Равуды. Вскоре стало ясно, что он идет за мной, а рядом с ним топает бюдрака в два раза меня шире, с тупой и сонной физиономией.

На прошлой ярмарке я ухитрился попасть в их ловушку, но теперь не дамся.

В толпе напасть они не рискнут, попробуют заманить в какой-нибудь закуток между палатками, который не видят камеры.

– Ну что же, поиграем, – прошипел я, убирая книгу в рюкзак.

Я свернул в очередной проход, миновал перекресток, где толпа собралась вокруг фокусника. Когда преследователи скрылись из виду, повернул еще раз, чтобы пробраться к стене и уйти одним из технических проходов – палубой ниже, и там в казарму.

Пользоваться проходами меня научил Диррг, и вообще благодаря сержанту я узнал об устройстве линкора больше, чем знали некоторые офицеры.

– Какоой приятный дееень, – заявил Равуда, преграждая мне путь. – Иди сюда.

Я отшатнулся, но он уже сцапал меня за плечо, и мигом позже рядом оказались Молчун и бюдрака. Последний сжал лапищу на моем запястье, и я понял, что хватка у этого увальня с пушистой рожей железная.

– Оборзели? – прошипел я. – Нападение на старшего по званию!

– Хы? – Молчун осклабился, и пшикнул мне в лицо чем-то сладким из маленького баллончика.

Перед глазами все помутилось, я на миг потерялся, потом осознал, что меня куда-то ведут, а я послушно переставляю ноги.

– Бываааает, выпил на ярмарке, за ногами не уследил. О да-да… Мне ли не знать… – шептал мне в ухо голос Равуды. – Товарищи пытались отвести в казарму, но не уследили… Убежал. А тут как раз люк в канализационную систему, открытый… какая неудача, ой-ой-ой…

С одной стороны тянулась стена огромного зала, серые металлические пластины, с другой – тыльная часть палаток. Я хотел закричать, но сил хватало только на то, чтобы дышать и идти туда, куда меня практически тащат.

А затем под ногами оказалось пусто, и я полетел вниз, в смрадную темноту. Зацепился спиной, потом ударился подошвами с такой силой, что лязгнули зубы, и меня швырнуло в сторону. Под спиной чавкнуло, затылком приложился о стенку, и показалось, что череп мой треснул, как яйцо от удара ложкой.

Удивительно, но сознания я не потерял, может быть от той отравы, которой меня одурманили.

– Б… б… блин… – пропыхтел я, ощупывая голову.

Нет, цела, и даже крови нет, только свежая шишка, башка трещит конечно, и болит подвернутая лодыжка, но в целом жить можно.

– Прощай, волосатый, – сказал сверху Равуда, и раздался металлический скрежет: мерзавцы закрыли люк.

Света было мало, но глаза привыкли, и я огляделся – узкая и высокая камера, ведущий к люку колодец, в торцах забранные решетками громадные трубы. Отстойник, фильтрационная камера, одна из многих, где скапливается и уничтожается всякий мусор, который прямо сейчас воняет и чавкает у меня под ногами.

А для этого используется система измельчения, которую включают два раза в сутки, в полночь и в полдень.

– Твою мать, – я похолодел.

Если я не уберусь отсюда за пятнадцать минут, то меня измельчит вместе с той дрянью, в которой я стою. До люка не добраться, лестница поднята, нужно пролезть в одну из труб, сломать или снять решетки.

Я метнулся к ближайшей, дернул изо всех сил… держится, черт!

Хлопнув себя по лбу, я поспешно содрал с плеч рюкзак и принялся рыться в карманах. Набор отверток мне подарил Диррг, и поскольку я время от времени ремонтировал снарягу, то таскал его с собой постоянно.

Нифига не видно, какие тут шурупы… ага, крест… вот эта подойдет.

Потные руки соскальзывали даже с пупырчатой лихорадки, я пыхтел и задыхался, ржавый толстый шуруп шел с трудом. Я не знал, сколько времени у меня осталось, и все ждал, когда пол затрясется мелкой дрожью, когда с тихим шорохом включится измельчитель.

Первый есть… второй… третий…

Негромкое жужжание коснулось моего слуха, когда остался последний, восьмой. Ухватив решетку обеими руками, я потянул, налег изо все сих, не обращая внимания на боль в ногах. Раздался металлический скрежет, и я прыгнул вперед, в трубу, где основательно приземлился на локти.

За моей спиной мусор с шуршанием и чмоканьем превращался в сырую грязь, которую смоет вода. Я лежал на животе и тяжело дышал, я не знал пока, как выберусь из канализационного лабиринта, устройство которого представлял не очень хорошо.

Ясно было одно – проклятый Равуда ничего не забыл и ничего не простил, и от планов убить меня вовсе не отказался.

Глава 6

На обед я пришел с опозданием, и торопливо набрал на поднос кучу всякой еды.

Сегодня повара решили порадовать нас тыквенным супом, в котором плавают семечки, рыбой в кляре, сочной и жирной, салатом из морских тварей, которые только напоминали наших кальмаров, но были куда мягче, или тут просто умели их готовить как следует. А на десерт я выбрал пару кусков торта, настоящего, со взбитыми сливками, со множеством слоев – жесткий хрустящий корж, мягкое ягодное суфле, вафли, что-то еще, совсем незнакомое, похожее на сладкую колбасу.

Взял бы и три куска, но в последний момент все же победил гнусную жадность. Поскольку наши уже уходили, я сел за пустующий стол в уголке и отдался не менее гнусному чревоугодию.

Если бы нас не гоняли физухой, если бы я сам не упарывался как десятник, то я бы точно начал толстеть.

Тыквенный суп я проглотил со сладострастным урчанием, разгрызая семечки. Прикончил рыбу – ни единой косточки внутри теста, то ли их там не было никогда, то ли их растворили неведомым мне образом, заполировал все это салатом, где морских гадов дополняла свежая, точно с грядки зелень, и вонзил зубы в первый кусок торта.

И тут рядом с моим столом появился Билл – откуда он взялся, я не понял, столовая почти опустела.

– Ваш Путин – дерьмо! – сообщил мне американец безо всяких предисловий.

Я мрачно вздохнул.

Мало мне шантажа со стороны Лирганы, покушений на мою жизнь, задуманных Равудой и его дружками, еще и этот прыщ на ровном месте…

Ярмарка прошла пять дней назад, и тогда я выбрался из канализации достаточно быстро. Дошагал до ближайшего колодца, открутил еще одну решетку, и вот он я, на шестнадцатой палубе, грязный, сырой и вонючий, но живой и очень-очень сильно злой.

Я ухитрился проскользнуть в казарму и застирать попорченные шмотки так, что никто не заметил. И никому ничего не сказал, кроме Макса и Дю-Жхе – все равно командиры мне не поверят, как не поверили в прошлый раз. Наградой мне стали выпученные глаза кайтерита и его дружков вечером, на построении центурии – они пялились так, словно обнаружили призрака.

– И ваша Россия – полное дерьмо! – выпалил Билл, агрессивно выпячивая челюсть. – Понял, десятник?

– Эй, полегче, – я отложил торт. – Мы в Гегемонии, никакого Путина тут нет.

Но он меня не слушал, голубые глаза блестели как оловянные пуговицы: